Рецепт апокалипсиса от Учих СИ) - Го Алекс

— Ты проснулся! — радостно закричал он и бросился на меня с объятиями, повалив нас обоих на пол.

— Привет, — произнес я и старательно улыбнулся, только сейчас заметив, что система самогендзюцу не работает.

Итачи, придавленный нами обоими, поставил на пол чашку, из которой он, как истинный шиноби, даже в падении ухитрился не пролить ни капли.

— Ну наконец–то! Я так ждал, когда ты… — Наруто замолк на полуслове, и улыбка медленно сползла с его лица.

— Саске, — напряженно произнес Итачи, — что с твоей рукой?

— А что с ней? — я посмотрел на правую, вроде бы все нормально, а потом перевел взгляд на левую. — Хм… Может, отлежал?..

Хотя кого я пытаюсь обмануть? И дураку ясно, что со мной что–то сильно не так. Когда Наруто набросился с обнимашками, моя рука неудобно вывернулась, а я даже не заметил. Итачи с Наруто продолжали на меня странно смотреть, и я сообразил, что забыл убрать с лица радостную улыбку. Все–таки без самогендзюцу имитировать эмоции довольно утомительно. Поэтому я решил перестать попусту напрягать мимические мышцы, и мое лицо превратилось в равнодушную маску.

— Ты опять разучился улыбаться!

— Опять?.. — Итачи едва заметно дернулся, словно от боли.

— Ерунда, — я отмахнулся, — мне понадобится несколько дней на восстановление, но потом снова все будет нормально.

Только вот мои слова никого не успокоили. У нии–сана и Наруто сейчас были одинаковые выражения лиц, отчего мне стало здорово не по себе.

— Не надо смотреть на меня так, будто завтра хоронить собираетесь! Я все еще жив!

— Ты прав. Скоро придет бабуля Тсунаде и мигом тебя вылечит! — Наруто нацепил свою обычную улыбку и почесал в затылке. — Что, ты даже не попытаешься меня поправить и сказать, чтобы я не называл бабулю бабулей?

— Так ты все–таки запомнил? А я думал, как обычно мимо ушей пропустил. Ладно, я так и не спросил — сколько дней–то прошло, пока я был в отключке? И чем война закончилась?

— Мы победили! — Наруто вскинул кулак вверх. — А спал ты почти неделю.

— Теперь понятно, почему мне так хреново. Хорошо, что хоть семь дней, а не лет.

— Я смог прочитать плиту в старом храме, и там сказано, что Рикудо тоже несколько дней спал после пробуждения риненгана. Поэтому мы тебя не тревожили.

Имя Великого Мудреца напомнило мне кое о чем важном.

— А где Ева?

— Ну наконец–то, вспомнил, — куртка Наруто расстегнулась, и оттуда высунулась ехидная белая мордочка. Похоже, Ева совсем обнаглела и шастала во внутренний мир Узумаки как к себе домой. — Плохой из тебя родитель, Саске. Ты первым делом, как проснулся, должен был обо мне подумать!

Она спрыгнула мне на колени и активировала мысленную связь:

«У тебя во внутреннем мире землетрясение было, и некоторые локации наслоились друг на друга. Но внутренние личности с этим вроде бы разобрались, правда разбежавшихся обитателей Семи Кругов еще не всех переловили. Кстати, с морем что–то непонятное творится, попробуй применить какое–нибудь дзюцу».

Я привычно сложил печать концентрации и хотел призвать клона, чтобы сменить ставшее таким неуклюжим тело, но тут же прервал технику. Потому что стоило мне чуть сконцентрироваться, как внутри меня вдруг отозвалось нечто настолько огромное, что даже представить невозможно. Если раньше я всегда чувствовал, что мое море не безгранично, то сейчас вдруг появилось ощущение, будто это не чакра — часть меня, а я — всего лишь крохотный придаток чего–то невообразимо громадного. Словно ресница по сравнению с остальным телом, или даже песчинка — с целой горой. И если раньше моя чакра была похожа на воду, то сейчас больше напоминала кисель с отдельными более плотными сгустками.

И это было далеко не самое приятное знание, не будь у меня отключены все чувства, я бы, наверное, напугался сильнее.

— Что случилось? — Итачи заметил, что я прервал технику и выгляжу почти взволнованным.

— Я просто вдруг подумал, что не стоит мне использовать какие–либо дзюцу. По крайней мере, поблизости от Конохи.

— Вот–вот, у меня, между прочим, точно такие же проблемы. Я теперь почти как обычная лиса. Когда соберешься уйти, и меня захвати, а то еще местные начнут наезжать, как на Кураму.

— Куда уйти? — испугался Наруто. — Тебе не надо никуда уходить!

— Ева всего лишь неправильно выразилась. Нам надо просто немного прогуляться, мы давно не проводили время вместе.

Уж не знаю, поверили мне или нет, но вопросов больше не задавали.

— Что–то мне вдруг чая захотелось, пойду на кухню схожу, — прервал я установившуюся тишину.

— Сиди, я сам принесу, — Наруто подорвался с места, прежде чем я успел что–то сделать.

Кажется, Итачи хотел у меня что–то спросить, но я подозревал, что его вопросы мне совсем не понравятся, поэтому первым произнес:

— Расскажи мне, что тут творилось, пока я спал.

Оказывается, я прозевал все самое интересное. Хаширама снова победил Мадару, правда, от гор на том месте ничего не осталось, зато появилось подобие Леса Смерти с огромными причудливыми деревьями. Закончив разборки с заклятым другом, Первый смог вычислить того, кто использовал Эдо Тенсей и поймать преступника. Оказалось, что это Черный Зецу. Последний Акацуки попытался удрать, но так как состоял из клеток Хаширамы, то тот легко смог взять его под контроль.

Тоби тоже потерпел поражение. Какаши, после боя почти сутки провалявшийся без сознания, подробностей битвы не сообщил, но уверял, что Обито нейтрализован. Мангеке Какаши перестал работать, а значит, и парный теперь тоже не действует, и я даже представить не могу, что для этого надо было сделать.

Однако у войны были и положительные результаты. Впервые в истории Каге смогли договориться без скандала и заключили мирное соглашение, и не как обычно — всего лишь на бумаге, а настоящее. Кроме того, Хокаге сняла с Итачи обвинения, и перевесила всех собак на мертвого Данзо и вполне живых старейшин. Старички отпирались изо всех сил, и в конце концов получили лишь отставку и насильное отправление на пенсию в теплые края, а не шелковый шнурок. Может, самому исправить эту несправедливость и послать что–нибудь смертельное с наилучшими пожеланиями?

Так что Итачи теперь вполне официально был шиноби Конохи, хотя местные жители от него и шарахались, как черт от ладана, особенно те, кто жил в квартале Учиха. Но ничего, думаю, скоро привыкнут. А меня сейчас все почти официально считали реинкарнацией Рикудо Сенина и джинчуурики Десятихвостого. Похоже, никто так и не понял, что демона я не запечатал, а в некотором роде съел. Да уж, хороший из меня вышел джинчуурики — с таким трудом отхватил себе здоровенный кусок энергии, и теперь не могу им воспользоваться. Я сейчас не в силах ни одного дзюцу применить, настоящий инвалид, пусть и выгляжу целым.

— Сколько человек погибло? — спросил я, когда Итачи закончил рассказ.

— Четыре тысячи пятьсот сорок два.

Я помрачнел. По моим расчетам погибших по канону должно было быть около шестидесяти тысяч. Странно, что высшие силы до сих пор не явились наказать меня за самоуправство. Или то, что у меня почти половина тела отнялась — это и есть наказание? Тогда я слишком легко отделался.

— Ты не должен винить себя, — Наруто, принесший поднос со всем необходимым для чаепития, сел рядом.

— Винить себя? Даже не думал. Уж вы–то двое лучше кого–либо меня знаете, и давно должны были понять, что мне плевать на остальных людей. Меня беспокоит только то, насколько я изменил судьбу мира, и чем мне это грозит. Я вообще жуткий эгоист, и все, что я делал, служило только одной цели — заполучить риненган.

Итачи и Наруто вновь переглянулись с одинаковыми скептическими выражениями лица. Похоже, моим словам они не верят. Кажется, в их глазах я навсегда останусь самоотверженным героем, пострадавшим за правое дело. Эх, а мне ведь всегда больше нравились отрицательные персонажи, взять того же Локи из скандинавской мифологии, или например, Джафара из Алладина.

Наруто передал мне чашку чая и помидор. Странный набор, я в курсе, но Узумаки слишком хорошо знает мои вкусы. И помидор был точь–в–точь такой, как мне нравится — только с грядки, еще теплый от солнца. Жаль, что у меня еще третьей руки нет — нечем взять любимое печенье. Зато у Евы такой проблемы не было, и она обеими лапами нагребла вкусняшек и теперь сосредоточенно их жевала и сыпала крошки мне на колени. А потом сунула нос мне в чашку и начала лакать чай.