Королева в раковине - Ципора Кохави-Рейни

Хозяйничает в оранжерее мать Рахели, высокая костлявая женщина. Лицо ее покрыто глубокими бороздами, под стать вспаханному полю. У старухи открытый дружественный характер. Бдительным взглядом встречает она девушек у барака рядом с оранжереей, в котором проживает Рахель. Девушки, экономя воду, поливают слабые саженцы, ибо на счету каждая капля воды. Ноги их месят грязь между грядками, а взгляды время от времени обращены на небольшой барак с тонкими дощатыми стенами.

Сюда приходят самые важные руководители еврейского поселенческого анклава, члены Третьей алии, ибо Ицхак Бен-Цви, муж Рахели, является председателем Национального Совета и одним из руководителей Еврейского агентства. В этом небольшом бараке принимаются решения, обязательные для выполнения военной организацией «Хагана» (Защита), здесь проходят заседания профсоюза, членов движения «Ахдут Аавода» (Единство труда), Рабочей партии страны Израиля — МАПАЙ, — управляющей анклавом, и Национального Совета. В этом скромном бараке проживает семья родителей Рахели и два их внука — сыновья Рахели — Эли и Амрам. Дед выращивает саженцы для Еврейского Национального Фонда, убирает в бараке и готовит еду.

— Скажите ему, чтобы шел к столу обедать, — командует старуха девушкам.

Тяжелое молчание царит за столом из-за давней ссоры между стариками.

Отношение Рахели Янаит к родным и к остальным жителям оранжереи поражает девушек. Она вообще не вмешивается ни в охладевшую супружескую жизнь своих родителей, ни в романтические отношения своей сестры — скульпторши Батии Лишанской, живущей в полной гармонии с подругой, художницей, в отдельном совсем небольшом бараке. Их частый смех доносится из-за тонких деревянных стен. Их не смущает и то, что за ними наблюдают любопытные глаза.

— Почему эти грядки кривые? — Рахель захватывает врасплох учениц. — Наоми, иди в барак — выпей кофе с молоком.

Рахель беспокоит бледность худющей ученицы, и она посылает ее к своей матери. Девушки лопаются от зависти. Рахель меняет выражение лица, обращаясь к своей любимице. Она даже не ленится часто заходить в ее комнату. В столовой она видит, что Наоми не притронулась к пище, ее тарелка полная. И она просит повариху приготовить для любимицы что-нибудь вкусное. Рахель по-разному относится к своим питомцам.

— Не рассказывай мне сказки! — делает она выговор одной из воспитанниц, придумывающих какие-то причины отсутствия на недельных собраниях.

Но не выскажет ни одного упрека Наоми, когда та отвечает, что собрания ее не интересуют, она предпочитает читать книгу. Наоборот, Рахель делает ей комплименты за ее привязанность к учебе, особенно, к изучению иврита. В беседе с ней с глазу на глаз она даже заинтересовалась, каково мнение Наоми о программе обучения на ферме. Наоми сказала ей, что слишком большое внимание уделяется истории Греции и Рима. Это очевидно проистекает из желания первопроходцев-социалистов быть такими, как все народы. Мало уделяют внимания истории еврейского народа. Только это может отдалить от еврейского рассеяния и его галутской психологии. Она процитировала бывшего своего инструктора — коммунистку Любу — о том, что в социалистической стране Израиля не молятся.

— Наоми, молитвы вечны, — завершила Рахель беседу.

Девушки посмеиваются: это ж надо, большая и костлявая женщина выбрала своей любимицей эту хрупкую малышку и даже покрывает ее, когда та пропускает занятия. Ну, конечно, когда она почти всегда отсутствует на ферме, а ее руководство учебным процессом критикуется, Рахель старается успехами Наоми развеять слухи, гуляющие по коридорам Еврейского агентства.

Когда на ферму приезжали интеллектуалы и важные деятели еврейской общины и среди них Шнеур Залман Рубашов, (будущий президента Израиля, Залман Шазар), она приглашает остроумную и тонкую, не лезущую за словом в карман, Наоми к себе в кабинет, как образцовую ученицу.

— У Рахели только сыновья, так она нашла себе дочь.

Девушки относятся с пренебрежением к общению начальницы со своей любимицей. По ее указанию Наоми вводят в школьный комитет, хотя она не была избрана большинством голосов. Неумение влиться в общество — ее ахиллесова пята. Ученицы отдаляются от нее не только потому, что она моложе их на год-два, а потому что в их глазах она странная, высокомерная, ее невозможно терпеть и невозможно с ней сблизиться. Поэтому Наоми чувствует себя неполноценной среди уже достаточно зрелых девушек.

У средних учениц и не таких ярких девушек Рени Прагер или Рахель Кесенберг, отцы которых, известные в Германии социал-демократы, сидят в концентрационном лагере, нет никакой мотивации к изучению иврита, как и других предметов.

Рахель же, если любит — так любит, а если ненавидит — так ненавидит. К удивлению окружающих, у этой жесткой женщины светлеет лицо и теплеет взгляд, когда она смотрит на Наоми. Рахель считает, что Наоми духовно крепкая девушка. Она готова к жизни в кибуце. Но у нее есть необычные таланты. Мысли ее сложны и оригинальны, она быстро все усваивает. У нее необычные аналитические способности и удивительное умение точно выражать свои мысли. Эти качества и основательность, с которой Наоми подходит к порученному делу, делает девушку истинной ценностью для ивритского анклава. Преподаватели учебного центра видят ее тягу к знаниям. Каждую тему она изучает досконально, добираясь до самых ее корней, как человек, который боится упустить даже малую долю. Сердце подсказывает ей, что девочку ждет большое будущее. Она может, даже стать лидером в партии МАПАЙ.

— Учиться я могла бы и в другой стране. Кибуц — мое предназначение. Он существует только в Израиле.

— И для меня кибуцное движение весьма важно, — говорит Рахель, — но твое предназначение — не кибуц. Работников сельского хозяйства у нас более чем достаточно, нам необходимы интеллектуальные силы.

— Я приехала в страну Израиля быть первопроходцем, а не профессором.

— Страна нуждается в интеллектуалах так же, как в рабочих.

— Я буду трудиться наравне со всеми.

— Ты еще слишком молода, чтобы решить, что для тебя важно.

Решительный приказ не может преодолеть упрямство девушки. Желание быть среди первопоселенцев горит в ее крови, особенно теперь, когда еврейство Германии в опасности, и беженцы спасаются в стране Израиля. Но Рахель Янаит видит в ней и иное. Девушка переживает свое сиротство, обрыв всех семейных связей, изгнание из огромного дома и из Германии. Это тяжкий груз, с которым она репатриировалась. Он отравляет ее душу, стоит преградой между нею и обществом. Первым делом, Рахель хочет устроить девушке дом в стране ее мечты, чтобы она ощутила себя своей в новом окружении. Она ищет нить, следуя за которой Наоми могла бы выйти из одиночества и замкнутости. Этому посвящены их бесконечные беседы с глазу на глаз. Наоми удивляется сама себе. Она, которая никогда никому не раскрывала душу, ибо с детства пришла к выводу, что никто из окружающих не понимает ее ответов или объяснений, открывает свои душевные тайны давящей на всех своим авторитетом и жесткостью женщине.