Темная магия - Энгус Уэллс

Болото заставило их снизить темп. Кони храпели, хлюпая копытами. Вокруг поднимались черные тучи мошкары, смердело. Как только они выбрались на твердую землю, на вершину холма прогулочным шагом выехала еще одна группа всадников и выстроилась в линию, преграждая путь. Стрелы их уже были вставлены в луки, но пока смотрели в землю. Брахт произнес страшное проклятие.

Каландрилл положил руку на эфес меча, но керниец резко крикнул:

— Не надо! Забудь о мече, иначе мы трупы.

— А что нам остается? — Каландрилл развернул гнедого по кругу, оглядываясь — . все дороги к отступлению были перекрыты.

— Молиться, — пробормотал Брахт. — Но только вытащи клинок — и нам конец.

Он выехал вперед и поднялся на несколько шагов по склону, не сводя глаз со всадника, гарцевавшего чуть впереди остальных, прямо по центру. С хмурым лицом он поднял в насмешливом приветствии руку.

— Как поживаешь, Джехенне ни Ларрхын?

— Неплохо, Брахт ни Эррхин, — отвечала она. — Особенно сейчас, с твоим возвращением.

Каландрилл понимал, что так оно и должно было быть, но все же открыл от удивления рот. Она восседала на белоснежном, без единого пятнышка коне в пурпурной с серебром сбруе, под стать одежде всадницы. Конь бил копытом, словно ему не терпелось пуститься вскачь. В негромком голосе женщины прозвучали злобные надменные нотки. Она была красива красотой ястреба или охотящейся кошки, стройной и гибкой. Грациозность сочеталась в ней с хищностью, блестевшей в зеленых глазах на точеном личике. Белозубая улыбка озарила ее лицо, когда она сняла с головы кожаный капюшон и взмахнула роскошными рыжими волосами, рассыпавшимися по плечам туники. У нее был такой же, как у Брахта, короткий меч, но она даже не пыталась вытащить его из ножен. Если бы не блеск глаз и угроза, прозвучавшая в голосе, ее можно было бы принять за гостеприимную хозяйку.

— Я не теряла надежды, что настанет день — и мы вновь встретимся. Я молилась об этом.

— Вот мы и встретились, — ответил Брахт как ни в чем не бывало. — И что теперь?

Смех Джехенне ни Ларрхын разнесся по ветру. Каландриллу он был неприятен, как вонь, исходившая от стоялой воды.

— Теперь? Я окажу вам гостеприимный прием, Брахт. Тебе и твоим спутникам.

— Нам надо в Куан-на'Дру, — заявил Брахт.

— Но вы скачете по пастбищам лыкардов. Впрочем, это неважно. Ты и так скоро предстанешь перед Ахрдом. Это я тебе обещаю.

— У меня есть выкуп. — Брахт похлопал по переметным сумкам. — Четыре тысячи варров.

— Четыре тысячи? — Брови Джехенне поднялись ровным полукругом. — Ты мне льстишь.

— Я хочу мира, — сказал Брахт. — И готов заплатить выкуп за причиненную мною обиду.

Джехенне опять рассмеялась, и Каландрилл понял, что надежды нет.

— Мы это обсудим в моем стане, — заявила она. — Поедешь за мной? Или… — Она повела левой рукой в сторону лучников, окруживших их.

Брахт кивнул — ничего другого им не оставалось.

— Вот и хорошо, — улыбнулась Джехенне. — Мне бы не хотелось, чтобы тебя рубили на кусочки. Не здесь. Ты заслуживаешь лучшего конца.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Брахт.

— Это мы тоже обсудим, — уклончиво ответила она. — Прошу, поехали.

И она развернула белого коня, а Брахт направил вороного вверх по склону.

— Это Джехенне ни Ларрхын? — шепотом спросила Катя, хотя и не нуждалась в подтверждении. — Что она сказала?

— Она приглашает нас к себе, — пояснил Брахт.

— Приглашает? — Катя посмотрела на сопровождавших их лучников. — Чтобы распять тебя?

— Боюсь, — сказал Брахт, — что именно это она и собирается сделать. Но для начала хочет повеселиться.

Катя сплюнула, глаза ее яростно пылали.

— Выкуп она у тебя не примет? — спросил Каландрилл.

— Джехенне? — Брахт рассмеялся. — Нет. По крайней мере за меня не примет. Но выкупить ваши жизни я еще надеюсь.

— Я тебя не оставлю, — твердо заявила Катя.

Брахт с любовью взглянул на нее и улыбнулся.

— Если она согласится, я буду просить тебя смириться с моей смертью, — нежно произнес он. — Меня она не простит. Но вас, может, и отпустит. С вами она не ругалась. Ну и что с того, что мы путешествуем вместе?

— Если она причинит тебе вред, — сказала Катя, и в голосе ее зазвучали стальные нотки, — то с ней поругаюсь я.

— Мы все тогда с ней поругаемся, — вставил Каландрилл. — В нашем деле речь всегда шла о троих.

— Может статься, что Джехенне не согласится с предсказаниями, — пробормотал Брахт, когда они поднялись на вершину холма и лыкардские лучники расступились, образовывая вокруг них плотную стену.

— У нее это не получится! — воскликнула Катя.

— Джехенне не любит это слово, — сказал Брахт. — А мы скачем по лыкардским лугам, мы на земле ни Ларрхынов, где слово Джехенне — закон.

Выражение лица его было суровым — он ничуть не сомневался, что его ждет распятие. Каландрилл и сам уже не сомневался в том, что Джехенне намерена сполна отомстить за обиду, — он почувствовал это по ее голосу, видел это в ее глазах. Он попытался успокоиться и привести в порядок мысли, лихорадочно скакавшие в голове. Он отчаянно искал выход.

— А шаманы? — начал Каландрилл, когда эскорт перешел в легкий галоп. Джехенне скакала впереди. — Пусть они подвергнут нас испытанию и подтвердят наше предназначение. Разве не могут шаманы убедить ее отпустить нас?

— Подвергнуть нас испытанию — это она еще может, — сказал Брахт, — но отпустить — ни за что.

— Но если они узнают о том, что происходит, — настаивал Каландрилл, — и что задувал Рхыфамун, она не сможет пойти против них.

Брахт опять невесело рассмеялся.

— Джехенне прислушивается только к себе, больше ни к кому, — пояснил он. — И даже если она позволит говорящим с духами совершить свои священнодействия — а я в этом очень сомневаюсь, — они, скорее всего, попытаются ублажить ее.

— Все равно надо попробовать, — настаивал Каландрилл.

— Давай, — отвечал Брахт. — А я попробую вас выкупить.

— Нет! — воскликнула Катя.

— Если не будет другого выхода. — Брахт коснулся ее руки. — Прошу тебя.

— Если только она причинит тебе вред, — низким от злости голосом произнесла Катя, — я ее убью.

Несмотря на ожидавшую его мучительную смерть, Брахт радостно улыбнулся и с обожанием взглянул на Катю.

— Пока мы живы, есть надежда, — сказал он. — Будем надеяться! Но если Джехенне все-таки исполнит свое обещание, вспомни, как мы встретились и зачем. Наше дело не должно пропасть с моей смертью. Не должно!

В Катиных глазах вспыхнула ярость — она сердилась на кернийца за смирение с судьбой. Она дернула головой, явно намереваясь возразить, но Брахт поднял руку, прося ее помолчать.