Битва за Дарданеллы - Владимир Шигин

Вместе с солдатами проделал весь путь до места высадки турок и обратно лейтенант Броневский. Сухопутный бой был для него не первый, однако на этот раз пришлось особо тяжело. После гибели капитана Кута-мова он принял на себя командование одной из мушкетерских рот. С обнаженной шпагой в руке бежал под картечью и пулями. Отходили мушкетеры медленно, не только раненых, но и убитых выносили на себе, знали: от турок пощады не будет даже мертвым. Когда отходящая колонна приблизилась к стоящим под берегом турецким фрегатам, Гедеонов прокричал лейтенанту:

– Флотский! Как думаешь, прорвемся на виду кораблей!

– Колонной не прорвемся! – убежденно ответил тот. – Это почему еще?

– С корабля колонна похожа на большое пятно, и в него легко целить!

Гедеонов почесал затылок. Армейские уставы строго-настрого запрещали ломать строй и дробить боевые колонны. В этом был резон: одинокого солдата легко убить, когда же их много и они действуют, как единый механизм, то попробуй тронь! Но здесь был явно особый случай!

– Хорошо! – согласился Гедеонов и крикнул. – Солдатушки! Слушай мой приказ: в разные стороны разбегайся и что есть духу бегом к крепости! Надо прорваться!

– Коли надо, веди нас, батюшка! – откликнулись солдаты. – Мы бежать готовые!

С фрегатов бегущих заметили. Пустили несколько ядер наудачу, но мимо. Так без потерь и проскочили.

Подейский встречал солдат в воротах. Обнял Гедеонова и Броневского, перекрестился, когда мимо пронесли мертвого капитана Кутамова.

– Что-то турки сегодня действуют умело, раньше такого за ними не замечалось! – произнес задумчиво.

– Так французские офицеры ими командуют! – отдышавшись, заявил Броневский.

– Да неужто?! – в один голос воскликнули Подейский и Гедеонов.

– Так и есть! – кивнул Броневский. – Я их, голубчиков, еще на высадке заприметил, не менее десятка будет. В своей синей форме, даже сменить не удосужились!

Несмотря на то, что пробиться к крепости удалось, общая ситуация на острове складывалась нерадостная. Сбросить в море многотысячный десант двумя неполными батальонами Подейский не мог.

Некоторое время наши отбивались в окопах-шанцах, что были загодя вырыты перед крепостным валом, но турок было слишком много. Атаки следовали непрерывно, невзирая на картечь, пули и штыки. Только отобьют один приступ, глядь, турки уже на следующий лезут, отобьют этот, а они уже на третий бегут. Перед окопами настоящие завалы из мертвых тел, а неприятеля как и не убывало.

– Господи! – крестились солдаты. – Да сколько ж их, окаянных? Рука нехристей бить уставши, а они все лезут да лезут!

Уже позднее стало известно, что капудан-паша высадил только за один день на Тенедос более десяти тысяч воинов. Вскоре турки заняли близлежащую гору, с которой им был открыт прямой путь в тыл оборонительных шанцев. Делать нечего, шанцы пришлось оставить и укрыться за крепостными стенами. Отходили так: из крепости внезапно выскочили две роты и ударили в штыки, когда многочисленные толпы турок побежали прочь, солдаты, защищавшие шанцы вместе с пушками и всеми припасами, беспрепятственно вступили по мосту через крепостной ров в крепость. Скрипя ржавыми петлями, затворились за последним солдатом тяжелые дубовые ворота. Мост, к сожалению, не поднимался, а взорвать его уже не было времени.

Теперь весь остров, за исключением цитадели, был в руках турок. Так началось знаменитое тенедосское сидение.

– За стенами недельку продержимся, а там, глядишь, и флот подойдет! Сенявин нас в беде не оставит! – говорил Под ейский своим вымотанным офицерам. Те были такого же мнения:

– За крепость зубами держаться станем! Здесь либо ляжем костьми, либо победим! Посоветовавшись с Подейским, капитан-лейтенант Додт поставил свой бриг ближе к берегу, у самой крепости.

– Вы наш плавучий форт! – пожал руку моряку полковник.

– А вы наш сухопутный линкор! – пожал руку армейцу капитан-лейтенант.

– Отныне побеждать иль погибать будем уже вместе! – решили оба.

С «Богоявленска» уже закончили перевозку на берег орудий тыльного борта и части команды для усиления обороны фронтальной стены.

Из хроники обороны Тенедоса: «Лишь только успели затворить ворота, турки со всех сторон выбежали на площадь и бросились на мост; залп картечью не уменьшил их запальчивости, задние теснили передних и, когда площадь покрылась убитыми и ранеными, тогда отступили, заняли высоты, предместие и открыли по крепости сильный ружейный огонь со всех сторон. К вечеру получили они с кораблей три большие пушки, 9 пудовую мортиру, разные припасы и штурмовые лестницы. Неприятель, зная слабость крепости, и полагая иметь к ней легкий доступ, тотчас по пробитии вечерней зори, отважно пошел на штурм. Но люди, несшие лестницы, были убиты; другие, подбегая ко рву и не видя там лестниц, обращались назад, ко, теснимые задними, отважно стояли под картечным огнем и в темноте и беспорядке были жертвою своей опрометчивости. После знатной потери, каковые бывают при неудачных штурмах, оставили нас до утра в покое».

Спустя некоторое время турецкий флот повторил атаку. Сеид-Али знал слабость приморских стен Тенедоса, а потому решил нанести на этот раз удар со стороны моря. К крепости он двинул весь свой линейный флот. Опасность того, что огромные линкоры сядут на мель или столкнутся от тесноты, была велика, но капудан-паша рисковал. Тенедос должен пасть во что бы то ни стало!

Вновь заговорили пушки. К самому берегу подошли плоскодонные канонерские лодки и начали щедро поливать берега картечью. Линейные корабли метали начиненные порохом бомбы. Вот вспыхнул пожар на стоящем в дальнем углу «Гекторе», его было загасили, но новая бомба и новый пожар. Спустя несколько минут бриг полыхал огромным костром. Стоящему на крепостной стене Броневскому оставалось только молча страдать, созерцая, как напрасно гибнет в пламени его первое судно, которым он так и не успел по настоящему покомандовать. Но предаваться печалям времени не было. Со стороны ворот зашевелилось десантное воинство. Турки медленно подступали к стенам, готовясь к решающему броску на стены. С моря все ближе подходили канонерские лодки, незаменимые при действиях на мелководье и при осадах приморских крепостей. Едва канонерки выдвинулись к гавани, Додт призвал к себе старика Сарычева:

– Фёдорыч, понимаю, что прошу невозможного, но надо обязательно утопить одну из лодок! Утопим одну, все отвяжутся! Раненый унтер ласково погладил свою пушку: – Она постарается!

Жаркий июльский день еще только начинался. Канонерские лодки уверенно шли к берегу, и жерла кулев-рин чернели с их бортов. Вначале лодки накрыла крепостная артиллерия, но отогнать настырных не удалось, они упрямо лезли вперед. И тогда в дело вступил «Бого-явленск». Сарычев (это исторический факт!) с двух выстрелов утопил головную канонерку. Товарищи его не хуже расправились со второй, третья, лишившись мачты, успела спрятаться за мыс.

Во время очередной бомбардировки разорвавшейся рядом бомбой тяжело контузило Броневского. Все произошло мгновенно. Перед глазами вспыхнул огонь, и тупой удар взрывной волны швырнул офицера в сторону. Оглушенного лейтенанта подняли с земли подбежавшие матросы. Отнесли в лазарет. Измученный нескончаемым потоком раненых, врач-хиосец Бартоломей Болиа-ко, наскоро осмотрев Броневского, констатировал:

– Контузия в голову и правый бок! Обычное дело! Он повернулся к санитару:

– Отвар ивовой коры и сон! Кто у нас следующий! Вскоре после этого в лазарет зашли солдаты, молча положили лейтенанта на носилки, понесли. – Куда несете? – поинтересовался Болиако.

– Господин полковник велел отнести господина лейтенанта в свой дом. Там ему будет покойней!

– Хорошо! – согласился врач. – При контузии главное – покой, а микстуру я буду ему присылать!

Страшные головные боли не утихали двое суток. Потом несколько поутихли, а может, Владимир и сам притерпелся. Слышал, однако, еще очень плохо и в ушах стоял нескончаемый звон. Лейтенант Додт прислал товарищу кое-какие вещи, так как все имущество Броневского сгорело на «Гекторе». На третьи сутки он был уже на крепостных стенах, как и прежде руководя артиллерией.

Из хроники обороны Тенедоса: «В 5 часов утра корабль и фрегат турецкие, лавируя близ крепости, производили по оной беспрестанную пальбу; два, стоявшие на якоре, также открыли жестокий огонь; все ж прочие корабли и фрегаты приближались; но в 8 часов турки вдруг прекратили пальбу, с торопливостью отдалились от крепости, и весь флот их немедленно выступил под паруса».

– Что это с ними? – прокричал на ухо своему контуженому соседу Подейский. – Может, очередного султана придушили?

– Да нет, здесь, кажется, дело будет посерьезней! – подал полковнику зрительную трубу Броневский. – Посмотрите внимательней на горизонт слева!

Подейский взял трубу, долго смотрел, но так ничего и не увидел. – Море, да над морем облака низкие!