История Андрея Бабицкого - Панфилов Валентинович

И хотя мы разочарованы решением суда в пятницу. Мы, мы, то есть Андрей Бабицкий, его адвокаты и вся наша организация, будем продолжать заниматься этим делом в соответствии с законами Российской Федерации в целях достижения справедливости для Андрея Бабицкого и ради принципов свободы и независимой журналистики.

ПАНФИЛОВ: И я хотел бы следующим предоставить возможность выступить Павлу Гутионтову — общественный защитник, секретарь Союза журналистов России.

ГУТИОНТОВ: Дорогие коллеги. Я попытаюсь рассказать вам вкратце о том процессе, участником которого мне довелось быть, с точки зрения не юриста, что, наверное, сделают мои прославленные коллеги-адвокаты, а с точки зрения журналиста, который впервые оказался наблюдателем с такой непопулярной точки зрения.

Я вот сразу хочу сказать, чем поразил процесс — невероятной его открытостью. За свою жизнь, за профессиональную деятельность я еще ни разу не был участником, свидетелем процесса, в котором бы так много позволялось журналистам. Никаких ограничений на работу для работы радио-, теле- и пишущих журналистов в зале не было. Мне показалось, и здесь, наверное, опять-таки Генри Маркович скажет об этом подробнее и более квалифицированно, что судья предоставил защите все возможности высказаться, все возможности довести до суда, до себя то, что защита считала нужным. Я думаю, что, невзирая на то же огорчение, которое испытываю, вполне понятно, испытываю я результатом процесса, мы должны это ценить, ибо мы получили редкую возможность, наверное, впервые за весь этот год получить общую картину того безмерного произвола, которому подвергся наш коллега Андрей Бабицкий.

Мы получили сказочную возможность увидеть, что из себя представляют те люди, которые утверждают, будто единственной их целью является соблюдение законов, действующих на территории Федерации. Суд естественным образом попытался в своем приговоре отсечь все до последней буквы, что предшествовало появлению Андрея на территории г. Махачкалы. Такое было ощущение, будто корреспондент Радио «Свобода» 24–25 февраля оказался высажен непосредственно с летающей тарелки с неустановленными документами и только после этого он начал творить все те преступления, страшные преступления, в которых его в результате обвинили.

Что же было до этого и что показал суд? До этого практически все это наши коллеги, мы говорили, писали, показывали в течение долгого времени. Было совершенно ясно, что против Бабицкого действует система, что Бабицкого преследуют специальные службы Российской Федерации, что они при этом нарушают всячески все действующие в стране законы или бездействующие, скажем так, но в таком концентрированном виде получить эту информацию непосредственно в зале суда, на это я скажу, даже не надеялся.

Что же установил суд? Я в своем слове во время прений позволил себе нарисовать вкратце картину того, что выяснилось, наконец, в суде, что суд все-таки выяснил. Выяснил суд следующее, я повторю этот текст, это один-единственный абзац. Суд выяснил, что 16 января 2000 года неустановленными лицами на неустановленных правовых основаниях при выходе из Грозного был задержан корреспондент радиостанции «Свобода».

На неустановленных правовых основаниях он был помещен в следственный изолятор. Неустановленные лица его допрашивали, не имея на это никаких санкций, не имея установленных санкций прокуратурой России.

БАБИЦКИЙ: И неустановленных тоже не имели.

ГУТИОНТОВ: И неустановленных не имели. После того невероятного скандала, который разгорелся вокруг истории с Бабицким, на этот раз вполне установленные официальные лица заявили о том, что корреспондент Бабицкий освобождается под подписку о невыезде. Кто предлагал ему эту подписку о невыезде, была ли эта подписка вообще, следствием так установлено и не было. Зато неустановленные же лица перевели якобы освобожденного журналиста в другой следственный изолятор, на этот раз в Гудермесе, после чего неустановленными лицами на неустановленных правовых основаниях журналист Бабицкий был обменян на неустановленное число неустановленных российских военнослужащих у неустановленных полевых командиров.

Следующие 20 дней он находился в неустановленном следствием месте, после чего, получив на руки неустановленным образом изготовленные документы поддельные, был переправлен к азербайджанской границе на территории Дагестана. Хочу заметить, что все это происходило 23 февраля во время усиленной охраны дорог на территории Чечни, в воюющей Чечне. При этом неустановленное количество блокпостов по неустановленным причинам ни разу не остановило машину, в которой г-на Бабицкого везли, естественно, в багажнике — как он, очевидно, любит. И только после этого начинаются вещи установленные. После этого Бабицкий начинает совершать преступления, как сказано, не имея никаких оснований полагать, будто в его жизни и свободе имеется хоть какая-то опасность.

Он совершает… как написано в обвинительном заключении на 26 страницах, продолжая преступную деятельность, он предъявлял паспорт на имя Али Иса-оглы Мусаева, который ему дали, — это был единственный документ, который он имел на этот момент в руках. Он предъявил этот документ водителю машины, который его довез до Махачкалы, предъявил администратору гостиницы, в которой он поселился. И наконец, самое страшное его преступление — он предъявил постовым милиционерам, которые его опознали в кафе. Преступление ужасно. Несоизмеримое с тем, что делали с ним, с Бабицким, власти.

Уже само это показывает, насколько презирают люди, совершившие то, что совершали, законы страны, в которой… которой им довелось руководить.

Я бы хотел остановиться на одной вещи: откуда появился бланк паспорта, с которым был задержан г-н Бабицкий? Я думаю, что среди вас нет профессиональных следователей (в зале). И уверен, с чего бы каждый из нас, непрофессионалов, начал работу по этому чудовищно тяжелому делу, если нам бы его кому-нибудь взбрело в голову доверить.

Каждый из нас, получив в руки поддельный паспорт на подлинном бланке, обратил бы внимание, очевидно, на серию и номер этого паспорта. И уже к концу первого же дня каждый бы из нас со 100-процентной вероятностью установил бы, откуда взялся этот бланк паспорта, где этот бланк был утрачен.

Этого не делалось в течение двух месяцев. Два месяца следствию не было известно, откуда взялся паспорт, находящийся в кармане у Бабицкого в Махачкале.

Выяснилось это достаточно случайным образом, ибо Александр Хинштейн в «Московском комсомольце» напечатал заметку, в которой говорилось, что бланк этого паспорта был выписан для оперативных целей в МВД Российской Федерации, и в книге записей выдачи этих бланков он сфотографировал каким-то образом, получил ксерокопию этой страницы, и было известно, кто из чинов Министерства внутренних дел в какое время получил в свои руки этот паспорт. Этот паспорт был в Министерстве внутренних дел России 17 февраля 2000 года, то есть за пять дней до того, как он оказался в Чечне.

Защита и Союз журналистов, независимо друг от друга после публикации Хинштейна, направили соответствующее обращение Генеральному прокурору России. 11 апреля этого же года я получил письмо от начальника отдела по надзору за расследованиями особо важных дел, обратите внимание, особо важных дел, г-на Шинакова, который очень вежливо поблагодарил меня за интерес к этому делу, пообещал, что мое обращение будет рассмотрено в ходе расследования, а также сообщил, что заместителем Генерального прокурора Российской Федерации Колмогоровым органам следствия даны конкретные указания по определению истории этого паспорта.

Представьте себе, необходимо было письмо секретаря Союза журналистов России в Генеральную прокуратуру, чтобы следствие, наконец, заинтересовалось документом, по поводу которого идет сыр-бор. Через два месяца было установлено, что этот бланк паспорта, чистый бланк паспорта был утрачен в кабинете руководителя одного из подразделений МВД, который оставил этот бланк у себя на столе и на минутку вышел в другое помещение.

Неустановленные лица, которых пруд пруди в Министерстве внутренних дел и сидевшие в это время в коридоре напротив его кабинета, воспользовавшиеся его отсутствием, ворвались в его кабинет, похитили паспорт и немедленно переправили его на территорию воюющей Чечни. Нам предлагают этому поверить, равно как и тому, что неустановленные лица за это же время успели, в полном соответствии с нормативными документами МВД России, заполнить этот паспорт.

Более того, они даже узнали, кто 15 лет назад работал начальником паспортного стола одного из отделений милиции в г. Курске и кто был паспортисткой в соответствующем ЖЭКе. Подписи их, во всяком случае, походили на настоящие. Это что-то запредельное. Но запредельная добросовестность нашего следствия, которое не интересовалось этим паспортом все это время, она вылилась в то, что приглашены были в качестве свидетелей в Махачкалу и этот самый начальник паспортного стола, и паспортистка из ЖЭКа — в качестве свидетелей, — чтобы они сказали, что они этого паспорта 15 лет назад не выписывали. Будто это никто без них не знает. Это к вопросу об экономии копейки государственной.