Дети ночи - Дэн Симмонс

– Черт с ним, – сказал он в конце концов, сдвигая его к обочине. – Будем надеяться, что у них найдется хоть литр бензина.

Перед воротами стояла пожилая женщина и наблюдала за их приближением.

– Buna diminea^a! – поздоровался О’Рурк.

– Buna ziua, – ответила старуха. Кейт обратила внимание, что она сказала «добрый день», а не «доброе утро» и глянула на часы. Они показывали час дня.

– Vorbifi engleza? Germana? Franceza? Maghiar? Roman? – спросил О’Рурк, стоя в небрежной позе.

Старуха продолжала молча смотреть на него, время от времени изображая беззубыми деснами что-то вроде улыбки.

– Ладно, не важно, – сказал он с мальчишеской беззаботностью. – Imi pute^i spune, va rog, unde este e cea mai apropiaba staЈie de benzina?

Старуха уставилась на него и показала пустые ладони. Она казалась обеспокоенной.

– Simtem doar turijti, – пояснил О’Рурк. – Noi cala-torim prin Transilvania.

Он усмехнулся и показал в сторону мотоцикла, оставшегося на дороге.

Женщина заговорила. Ее голос напоминал скрежет ржавого металла:

– E$ti insetat?

О’Рурк моргнул и повернулся к Кейт.

– Пить хочешь?

– Да, – не задумываясь ответила она и улыбнулась старухе. – Da! Mul^umesc foarte mult!

Они последовали за ней через грязный двор и вошли в дом. Комнатушка, в которую их завели, оказалась крошечной, а вышедшая к ним дочь – или внучка? – старухи была настолько мала ростом, что Кейт ощутила себя великаншей. Старуха стояла в дверях и тараторила что-то на своем скрежещущем диалекте, а дочь или внучка тем временем металась по комнате, взбивая для гостей подушки на узком диване и расставляя на столе чашки, блюдца, кофейник. Затем она принесла бутылку виски и стаканы.

Молодая женщина тоже не говорила ни по-немецки, ни по-французски, ни по-венгерски, поэтому все пытались изъясняться по-румынски, результатом чего было непонимание и смех, особенно после того, как стаканы наполнились виски по второму разу. А стаканы вмещали больше жидкости, чем крошечные кофейные чашечки.

Посредством своего ломаного румынского они смогли выяснить, что старуху звали Ана, а молодую женщину – Марина, что у них нет benzina, но муж Марины скоро вернется домой и будет счастлив налить им пару литров горючего. Этого должно хватить, чтобы добраться на мотоцикле до Фэгэраша, Сигишоары, Брашова – или куда им там надо. Марина налила еще кофе, потом еще виски. Ана стояла в дверях и беззубо улыбалась.

Молодая женщина медленно, с расстановкой спросила по-румынски, остановились ли они в Бухаресте, каковы их впечатления от Румынии, не голодны ли они, как выглядят фермы в Америке, не хотят ли они шоколада. Не дожидаясь ответа, она вскочила и выбежала в соседнюю комнату. Там она включила погромче тихо звучавшее до этого радио и почти сразу же вернулась, неся шоколадное печенье, которое, как предположила Кейт, хранилось для особых случаев.

Гости набросились на печенье, выпили кофе, выразили признательность за хлеб-соль и спросили снова, долго ли еще ждать мужа Марины.

– Nu, nu, – ответила Марина, мотая головой. – Approximativ zece minute.

Улыбнувшись ей, О’Рурк повернулся к Кейт:

– Мы можем подождать еще минут десять?

Кейт вдруг расхотелось задерживаться здесь. Она поднялась, раскланялась и поблагодарила обеих женщин. Ана стояла, моргая и улыбаясь, в дверях, когда Кейт направилась к выходу.

Вертолет они услышали первыми. О’Рурк схватил Кейт за руку, и они выскочили в небольшой дворик как раз в тот момент, когда белая с красным машина пролетала над голыми деревьями и сараем. Через несколько секунд над домом появился другой вертолет, поменьше, состоявший, казалось, только из прозрачной сферы и лыж. Он гудел как рассерженный шершень.

Кейт и О’Рурк мельком оглянулись на Ану и Марину, которые, прижав к губам ладони, стояли на крыльце, и побежали к дороге.

Метрах в ста с обеих сторон дорогу перекрыли полицейские машины и военные грузовики. Люди в черном с автоматами окружали дом. Даже на расстоянии Кейт слышала шум радиостанций и крики. Они с О’Рурком остановились как вкопанные посреди усыпанной гравием дороги, дико озираясь по сторонам.

Оба вертолета вернулись. Один завис прямо над их головами, а другой, «Джет Рейнджер», сделал круг и опустился на полозья метрах в пятнадцати от Кейт и О’Рурка, обдав их потоком воздуха вместе с песком и щебенкой.

Кейт резко развернулась, собираясь бежать к сараю, но там уже маячили фигуры в черном. Люди в черном пробегали и через двор, и по дороге. Вверху, то удаляясь, то возвращаясь, жужжал черный вертолет.

Из «Джет Рейнджера» выскочили трое мужчин и быстро направились к ним. О’Рурк шепотом назвал имя низенького человечка: Раду Фортуна. Вторым оказался темноглазый незнакомец, которого Кейт видела уже дважды: в спальне Джошуа и той ночью, когда ее хотели убить. Третьим был Лучан.

Раду Фортуна остановился в трех шагах от них и растянул губы в улыбке. Между передними крупными зубами у него была заметна небольшая щербинка.

– По-моему, вы наделали много глупостей, не так ли? – Он покачал головой и поцокал языком. – Ну что ж, теперь все закончилось.

По его знаку к ним тут же подскочили люди в черном, заломили руки О’Рурку, схватили за запястья Кейт. Она лишь жалела, что Лучан стоит слишком далеко, чтобы плюнуть ему в лицо. Он смотрел на нее с безучастным видом и не сделал ни единого движения в ее сторону.

Раду Фортуна отдал приказ одному из людей. Тот быстро вернулся к дому и сунул что-то Ане и Марине. Фортуна улыбнулся Кейт.

– В этой стране, мадам, каждый четвертый работает на тайную полицию. Здесь… как это у вас говорится?… или ты стучишь, или на тебя стучат.

Он кивнул, и Кейт с О’Рурком полуповолокли-полупонесли к вертолету.

Глава 33

С воздуха Румыния казалась прекрасной. Вертолет летел на высоте не более трехсот метров – сначала вдоль верховий реки Олт к северо-востоку, а затем в северо-западном направлении, над широкой долиной. Кейт увидела внизу почти пустую полоску шоссе и подумала, что это, по-видимому, и есть дорога от Брашова на Сигишоару. Долина сменилась высоким плато, местами еще сохранившим зелень, но почти безлесым, если не считать густых кустарников на вершинах холмов, изрезанных ущельями. Вертолет плавно покачивался над становившемся все выше плато, часто пролетая мимо развалин замков, громадных монастырей из камня, выглядевших так, будто в них никто не заглядывал на протяжении столетий, мимо средневековых сторожевых башен, вознесенных на господствующие над долиной вершины гор и утесов. В долине имелось несколько ферм – чудовищных скоплений длинных хлевов и каких-то каменных построек. Остальную часть пейзажа составляли древние развалины, лес, горные склоны, отвесные пропасти, в которых клубились низкие облака Зрелище было впечатляющее и прекрасное.