Психология смысла: природа, строение и динамика смысловой реальности - Дмитрий Леонтьев

Третий параметр – соотношение ценностной и потребностной регуляции – определяет одно из главных специфических отличий девиантной личности. Специфика девиантов проявляется не только в большем удельном весе потребностей в смыслообразовании и меньшем – ценностей, но и в том, что присущие им ценности с содержательной стороны часто «дублируют» потребности, а со стороны их происхождения ограничены ценностью малой, как правило криминальной или «предкриминальной» референтной группы. Ценности больших социальных общностей и общечеловеческие ценности редко представлены в структуре девиантной личности.

По четвертому параметру – структурной организации – смысловая сфера девиантов отличается узостью отношений с миром, структурной упрощенностью, слабой иерархизированностью побуждений, неустойчивостью. Осознанность смысловых ориентиров, как и критичность, рефлексия, регулирующая роль мировоззрения у них существенно снижены. Наконец, по последнему параметру – временной локализации – отличия девиантов также весьма выражены. Они фиксированы на настоящем, а перспектива будущего, вместе с функциями планирования и целеполагания, у них нарушена.

Таким образом, налицо существенные отличия девиантов по всем параметрам, характеризующим смысловую сферу личности. Фактически девиантная личность предстает как образец смысловой метапатологии по всем параметрам. Можно говорить об особом типе изменений личности, который наиболее четко выделяется в выборке правонарушителей. Определяющим фактором в этом «девиантном синдроме» является, на наш взгляд, ослабление или недоразвитость смысловой регуляции жизнедеятельности – конституирующей функции личности. Похоже, что ослабление этой специфической для человека функции и является причиной того, что А.Маслоу (1999) обозначает как «снижение человечности».

Вместе с тем полностью отождествлять личность преступника с метапатологической личностью было бы не вполне верно. И среди правонарушителей не все отличаются указанными особенностями, и среди законопослушных граждан встречаются индивиды с аналогичной личностной структурой. На это обратила внимание Ю.А.Васильева (1995), обнаружившая в контрольной выборке испытуемых, сходных по своим личностным особенностям с девиантными испытуемыми. В этой связи правомерно говорить о «группе риска» правонарушений: фактором риска выступают описанные особенности смысловой сферы, снижающие или устраняющие внутренние препятствия к нарушению закона, а произойдет ли реальный конфликт с законом, зависит от многих других факторов, в частности, от среды и особенностей социализации, от темперамента и характера личности, наконец, от случайности.

4.8. Смыслотехника как смысловая саморегуляция и технология воздействия

4.8.1. Общее понятие о смыслотехнике

До сих пор, говоря о динамике и трансформациях смысловых структур, систем и процессов, мы рассматривали исключительно их естественную динамику, выведя за скобки произвольную активность самого субъекта, направленную на управление собственными процессами смысловой регуляции, а также на управление смысловой динамикой у других людей. Воспользуемся для обозначения этих процессов регуляции смысловой регуляции понятием смыслотехники, по аналогии с уже достаточно давно вошедшим в арсенал прикладной психологии понятием психотехники. Смыслотехника выступает как частный случай психотехники. Это понятие в свое время предлагалось для обозначения гипотетической системы приемов воспитания и коррекции смысловых образований личности, разработка которых рассматривалась как перспективная задача (Асмолов, Братусь и др., 1979), но в обиход не вошло. Возможно, вторая попытка окажется более удачной.

Исходя из методологии Л.С.Выготского, мы рассматриваем процессы интрапсихической саморегуляции как генетически производные от интерпсихической регуляции, направленной на другого человека, в соответствии с известной последовательностью: сначала родитель воздействует на ребенка во внешнем плане, затем ребенок научается обращать аналогичное воздействие на родителя, затем ребенок применяет это воздействие к самому себе во внешнем же плане, и, наконец, оно перемещается во внутренний план саморегуляции. Смыслотехника не является исключением; как мы покажем ниже на конкретном материале, приемы воздействия на себя, саморегуляции, изучавшиеся прежде всего в контексте проблемы воли, совпадают по своей психологической структуре с приемами воздействия на других, используемыми в практике воспитания, межличностной манипуляции и рекламы.

Поскольку любое воздействие на личность представляет собой динамический процесс, объектом его являются не сами структуры (в нашем случае смысловые структуры), даже если речь идет об изменении отдельно взятых мотивов или диспозиций, а описанные в разделе 4.1. процессы смысловой динамики, в которых и через которые осуществляются любые изменения смысловой сферы. Соответственно, теоретически смыслотехнические воздействия по их объекту (мишени) подразделяются на воздействие на смыслообразование (или искусственное смыслообразование), воздействие на смыслоосознание и воздействие на смыслостроительство. По своему характеру воздействия подразделяются на целенаправленные (заданные), стремящиеся к определенному предвидимому эффекту, и фасилитирующие, имеющие целью настолько, насколько это возможно, повысить эффективность соответствующих процессов и устранить ограничивающие их барьеры и блоки; при этом конкретные психологические последствия фасилитации смысловых процессов, как правило, непредсказуемы, однако в любом случае априорно считаются полезными (позитивными) для личности. С воздействиями первого рода мы встречаемся в практике межличностной манипуляции, рекламы, пропаганды, индоктринации, в директивных методах воспитания и психотерапии, а также в практике волевой саморегуляции. С воздействиями второго рода мы встречаемся в практике недирективной психотерапии и недирективных подходов к воспитанию, некоторых тренингов. Это различение по своему содержанию близко предложенному А.А.Пузыреем (1997) различению манипулятивной и «майевтической» психотехники.

Наконец, еще одно основание классификации смыслотехнических воздействий задается масштабом изменений, планируемых субъектом воздействия. Речь может идти а) о влиянии на конкретные поведенческие акты (действия) «здесь-и-теперь» через порождение или изменение ситуативных мотивов, личностных смыслов, или смысловых установок, как это происходит в ситуации межличностной манипуляции или волевой саморегуляции, б) об изменении устойчивого отношения к конкретным вещам или людям через порождение или изменение смысловых диспозиций и иногда конструктов, как это делается, в частности, в рекламе и пропаганде, и иногда в психологическом консультировании, или же в) о формировании или изменении общих смысловых ориентаций – мировоззрения, самоотношения, системы ценностей, с чем имеет дело практика воспитания и психотерапии, а также идейной индоктринации («промывки мозгов»).

Наконец, четвертый параметр классификации смыслотехнических воздействий – это направленность на себя или на других, исходя из положения о единстве их происхождения и структуры и о генетической последовательности развития от вторых к первым.

Рассмотрим под углом зрения предложенной четырехмерной классификации смыслотехнических воздействий описанные в литературе приемы манипулятивного и рекламного воздействия, волевой саморегуляции, воспитания и психотерапии.

Представим эту классификацию в виде таблицы 5, в которой представлены 16 возможных вариантов сочетаний четырех указанных классификационных оснований и попробуем соотнести пронумерованные клетки этой классификационной таблицы с известными механизмами и приемами психологического воздействия и саморегуляции.

4.8.2. Смыслотехника процессов смыслообразования

Таблица 5

Классификация видов и форм смыслотехнических воздействий

1—3. Саморегуляторные влияния на смыслообразование в рамках поведенческого акта и фасилитирующее воздействие на других на том же уровне. Здесь речь идет о произвольном изменении смысла действия (смысла цели) в направлении увеличения или уменьшения обусловленной им побудительной силы (3) и о развитии способности произвольно изменять этот смысл в случае необходимости (1,2), то есть, соответственно, о действии и способности волевой саморегуляции. Мы уже описывали в разделе 1.3. исследования В.А.Иванникова, посвященные волевой регуляции, рассматриваемой как произвольное управление побуждением. Изменение интенсивности побуждения В.А.Иванников связывает, как и мы, с изменением или созданием дополнительного смысла действия, которое может быть осуществлено путем воздействия на реальную либо на воображаемую ситуацию. Из положений о природе и механизмах волевой регуляции следует, что генетическая последовательность развития приемов и средств волевой саморегуляции подчиняется общей закономерности развития психических функций по Л.С.Выготскому: от внешних, развернутых, совместно распределенных форм деятельности – к внутренним, интрапсихическим, свернутым.

Блестящим экспериментальным подтверждением положения о природе и генетических механизмах развития волевой саморегуляции явилось упоминавшееся в разделе 2.1. исследование Е.В.Эйдмана (1986; см. также Леонтьев Д.А., Эйдман, 1987). В нем изучалась возрастная динамика произвольного повышения эффективности волевого действия, в качестве которого был взят тест на произвольную задержку дыхания на выдохе. Испытуемыми были школьники IV–X классов и взрослые люди 18–26 лет. Сравнивались три экспериментальных условия: стандартный тест с инструкцией задержать дыхание «сколько сможешь», условия попарного соревнования примерно равных по силе соперников, и воображаемое соревнование с воображаемым соперником с целью улучшить свой личный рекорд. Как и ожидалось, во всех возрастных группах результаты при втором и третьем условиях превышали результаты простого теста. Сравнение же между собой второго и третьего условий обнаружило характерную динамику, совпадающую с известной закономерностью «параллелограмма развития», выявленной А.Н.Леонтьевым (1972) для развития процессов внешнего и внутреннего опосредствования психических функций, таких как память и внимание. В возрастных группах до 14 лет внешнее опосредствование (реальное соревнование) дает лучшие результаты, чем внутреннее опосредствование (воображаемое соревнование), в возрасте 15–16 лет эффективность обоих приемов почти выравнивается, а у взрослых испытуемых воображаемая ситуация соревнования превысила реальную по своей эффективности, хотя статистическая значимость различий не достигала пороговой. Таким образом, можно говорить об экспериментальном подтверждении гипотезы интериоризации процессов управления смыслообразованием. Ячейке (1) таблицы соответствует индивидуальная тренировка волевой саморегуляции, ячейке (2) – ее организованный извне специальный тренинг, а ячейке (3) – ее осуществление в конкретной деятельности. Следует добавить, что наряду с волевой саморегуляцией, направленной на усиление побуждения, в ячейку (3) попадает также противоположная по своим результатам психозащитная саморегуляция, направленная на ослабление побуждения по известному образцу «Лиса и виноград».