Бегство от запаха свечей - Кристина Паёнкова

– Я на минутку. Тут бабушка вам мясо прислала.

– Я очень рада, заходи. Ты прекрасно выглядишь. Наверное, после отпуска?

– Да, я была в Валиме. У меня там подруга. Ну как мясо?

– Прекрасная телятина, – сказала пани Баранская, развернув пакет. – Скажи бабушке спасибо. Сейчас тебе деньги отдам. Погоди минуточку, только положу мясо в воду.

На верхней полке буфета – фотография Збышека в нарядной рамке. Ниже – книги. Я только начала их разглядывать, как вернулась пани Баранская.

– Мы четыре дня сидим без мяса. На моих мужчин не угодишь. Муж как только увидит самую маленькую жилку, начинает ковыряться, прямо глядеть тошно.

– Вот будешь жаловаться, перейду питаться в ресторан, и дело с концом, – сказал пан Баранский, сидевший все время на балконе. – Ты не поверишь, Катажина, я был бы совсем другим человеком, если б не жена. Она меня форменным образом терроризирует. Все жалуется. И так я мучаюсь уже тридцать лет…

– Не слушай его. Они со Збышеком готовы в пику мне доказывать, что соль сладкая. Збышек с отцом заодно. Просто так, из мужской солидарности. И оба пилят меня по очереди. В этом доме я всегда не права, всегда виновата.

– Бедненькая! Страдалица ты наша! Мужчины тобой командуют. А кто полы натирает? Кто выбивает ковры? Кто сбивает белки для теста? Ну? Видишь, какие у тебя муж и сын, других таких днем с огнем не сыщешь.

Я с улыбкой прислушивалась к их перепалке. Какие милые люди!

– Слышишь, Катажина? Вот так выглядят беседы с мужем. Ты права, что не спешишь замуж, по крайней мере, живешь спокойно.

Пани Баранская раскраснелась и сразу помолодела, похорошела.

– Тебе не приходится выслушивать разглагольствования о том, что никому не нужен твой натертый пол и чистые ковры. Ох, тяжело…

Она оборвалась на полуслове и, глядя на дверь, сказала уже другим ворчливым тоном:

– Обеда сегодня не будет или, если угодно, разогревай себе сам. Ты что, раньше не мог прийти? Я целый день стою у плиты и дожидаюсь, когда один и другой барин изволят прийти обедать.

– Привет, Катажина! – Збышек поцеловал мать в щеку и пожал мне руку. – Мои старики уже жаловались друг на друга? Они готовы это делать часами, лишь бы слушатель нашелся. Но при этом они все же любят друг друга. Ей-богу.

Пани Баранская вышла на кухню. Я поднялась.

– Погоди, Збышек поест и проводит тебя, – остановил меня пан Баранский.

– Спасибо, но я спешу. Да и на улице еще светло, прекрасно дойду одна.

Я вспомнила, что ровно через час у меня свидание с доктором.

– Посиди. Я быстро поем, а потом мне все равно надо выйти. Ты мне снилась сегодня. Я был так зол на тебя, что хотел убить, – говорил Збышек своим приятным голосом.

– Слава богу, что только во сне. В следующий раз я тебя с удовольствием подожду, а сейчас мне некогда. У меня свидание.

Доктор уже ждал в кафе за тем же столиком. На этот раз он был в элегантном темном костюме. Не успела я сесть, как он предложил мне пойти в ресторан поужинать.

– Спасибо, с удовольствием пойду, но не сегодня. Я не одета, да и бабушку не предупредила, она будет беспокоиться.

Мы пошли погулять. Доктор рассказывал мне о первых своих шагах в больнице, о том, как ему хотелось сразу же самому оперировать. Ему казалось тогда, что главное – дать больному наркоз, а уж когда тот уснет, будет ясно, что делать. Но профессор еще не разрешал ему делать операции. И вот однажды вечером, во время дежурства, они с товарищем решили без ведома профессора сделать какую-нибудь несложную операцию. Просмотрели истории болезни и решили, что для начала лучше всего подойдет больной с грыжей.

Его товарищ тоном, не допускающим возражений, велел операционной сестре подготовить все к операции и дать больному наркоз. Когда все было сделано, и «хирурги» наклонились над больным, выяснилось, что ни один из них не знает, какой делать разрез: продольный или поперечный. Присутствие опытной сестры только усугубляло их смущение. Наконец, они решились и сделали операцию.

Больной чувствовал себя неплохо, но каждый раз, когда профессор делал обход, его под каким-нибудь предлогом уводили из палаты. В конце концов его выписали, и смельчаки вздохнули с облегчением. Пронесло.

Месяца два спустя им сказали, что пришел тот самый больной и требует свидания с врачом, делавшим ему операцию. Они боялись выйти, опасаясь неприятностей. Но больной терпеливо дожидался в коридоре, держа под мышкой гуся, которого он принес в знак благодарности. Заодно он попросил удалить ему еще одну грыжу, с другой стороны.

– Спасибо, что рассказали, – я засмеялась. – Теперь, если приведется лечь на операцию, я потребую от врача его послужной список.

Домой я вернулась в прекрасном настроении. Доктор был весел и жизнерадостен, и в его обществе я чувствовала себя отлично.

На следующий день пришел Збышек и начал вполне серьезно выспрашивать меня, куда и с кем я ходила накануне. Когда я рассмеялась в ответ, он заключил:

– Ну ясно, опять с этим типом из Болеславца.

– Угадал. Ну и что же?

– Ничего! – ответил он со вздохом. – Я заранее приглашаю тебя провести со мной вечер в день именин Антона и Яна.

– Подожди, я возьму календарь и запишу, а то как бы мне не позабыть в вихре светских развлечений.

Збышек ушел злой, пригрозив, что больше не обмолвится со мной ни единым словом.

На стройке меня ждала новая неприятность: начались кражи. Народ вроде был тот же самый, никогда ничего не пропадало, а тут вдруг в один прекрасный день исчез ящик с гвоздями. Назавтра – электролампы. Потом какие-то инструменты. «Что такое? – гадали мы с Мендрасом. – Объект целый день охраняется, как это может быть?»

– И обидно, и зло берет, – волновался Мендрас. – В каждом поневоле подозреваешь вора. Если так будет продолжаться, придется заявить в милицию.

– Давайте посоветуемся с бригадирами, – предложила я. – А если это ничего не даст, у меня есть еще одна идея.

Мендрас собрал бригадиров и велел им предупредить людей, что, если поймают вора, он, Мендрас, лично выбьет ему все зубы. Пусть запомнят и потом не обижаются.

Потолковали, потолковали и разошлись. А вор попался, как зверь в силок, на приманку.

Воровал сторож! Мендрас, уходя с работы последним, умышленно оставил незапертым кусок линолеума. Утром, когда сторож уже шел домой, его догнал один из рабочих и привел обратно – с мешком.

Я спросила:

– Ну что скажете? Где все украденное вами?

Сторож, седой усатый мужик, стоял, переступая с ноги на ногу, и упорно молчал.

– Может быть, вы нам скажете, по крайней мере, сколько вам лет?

– За шестьдесят, – буркнул он неохотно.

Мендрас велел ему немедленно убираться ко всем чертям. И чтоб ноги его на стройке не было – только благодаря своему преклонному возрасту он так легко отделывается.

Сторож вышел без слова, а очутившись за оградой, начал выкрикивать угрозы:

– Я вам покажу! Я вас всех проучу! Я расскажу, кто тут ворует! Вы меня еще вспомните!

Несколько дней спустя наш стекольщик, вернувшись с заседания месткома, рассказал:

– Вчера сторож приходил в местком. Сначала поднял крик, что, мол, его обидели, потом заметил меня и сразу переменил пластинку. Просил помочь ему, он, мол, стар и ему трудно будет устроиться на работу. Что поделаешь? Сам виноват, разве может он теперь работать сторожем?

Однажды Мендрас сказал мне с загадочной улыбкой:

– Пришел бригадир плотников. Примите его, а то он все время топчется у двери.

– А где он?

– Да вон за дверью торчит. – Мендрас распахнул дверь. – Посмотрите, какое у него лицо, – словно у телка, которого привели на бойню.

Я поднялась и подошла к плотнику по фамилии Магдзяж.

– Что случилось? Говорите.

– Да я скажу, пани начальница, пусть только Мендрас не строит такие рожи.

Я строго взглянула на Мендраса.

– Так вот, мы тут большинство из одной деревни, из Немодлинца, под Ополем. А я вот женюсь и буду в крещенье свадьбу играть. Ребята, значит, говорят: вот если пани начальница к тебе пожалует, тогда это будет настоящая свадьба. Я им толкую, что вам, мол, некогда, а они, черти, смеются, да и только. Тогда я сказал: а что, возьму да и приглашу, а они говорят – слабо тебе.

– От души вас поздравляю. Благодарю за приглашение, я обязательно приеду.

– Большое спасибо! – крикнул Магдзяж и бросился вон из комнаты.

И тут же я услышала его голос в коридоре:

– Ну, чья взяла? Быстро ставь пол-литра, да еще колбасу в придачу! Пани начальница приедет на свадьбу, сама обещала.

– Ну, наконец-то мужик храбрости набрался, – радовался Мендрас. – Мы уж думали, он свадьбу отложит, так ему хотелось вас пригласить. У них очень хорошая бригада. Добросовестные мастера и хозяева хорошие. Ребята что надо.

Зал был переполнен. В тот день не работал никто, кроме телефонистки и вахтера. Шли перевыборы месткома.

Председатель месткома Поллак вышел на трибуну, чтобы отчитаться за два года работы. Зал встретил его аплодисментами, он пользовался большой популярностью.