Последняя кровь первой революции. Мятеж на Балтике и Тихом океане - Владимир Виленович Шигин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В декабре 1907 года тем же Приамурским военно-окружным судом были привлечены к ответственности 75 нижних чинов канонерской лодки «Маньчжур», из которых 53 были признаны виновными в восстании и приговорены: к расстрелу — 5, к каторжным работам — 6, в арестантские отделения — 16 и в дисциплинарный батальон — 26.
Смертные приговоры над осужденными минерами и матросами были приведены в исполнение над минерами 24 ноября в 3 часа 50 минут дня в бухте Улисс, а над матросами — утром 28 ноября у форта Линевича, на берегу Уссурийского залива в бухте Тихая.
Казнь над минерами была совершена в присутствии воинских частей. Подробности этой публичной кровавой расправы детально описываются в следующем официальном протоколе: «…Порядок казни был выполнен, согласно ритуалу, объявленному в статье 549-й военно-уголовного устава о наказаниях, издания 1859 г. Для совершения казни были назначены 9-я рота и учебная команда 10-го Восточно-Сибирского стрелкового полка. При совершении казни присутствовал Владивостокский крепостной минный батальон и сводная рота Владивостокского крепостного саперного батальона. Напутствовал осужденных к новой жизни священник 10-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Ремизов и при совершении приговора присутствовал старший врач, коллежский асессор Березинский.
В 2 часа 55 минут пополудни все вышеназванные лица и войсковые части прибыли к месту казни. В 3 часа 30 минут прибыли осужденные и были выстроены перед серединой выстроенных войск. После чего в 3 часа 37 минут пополудни приступлено было к чтению приговора. Приговор читал и.д. начальника 3-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии подполковник Гиршфельд. Чтение приговора было закончено в 3 часа 44 минуты пополудни, после чего полковником Эфировым отдано было приказание одеть на осужденных саваны и привязать их к столбам могил. В 3 часа 49 минут привязывание было окончено, а в 3 часа 50 минут по знаку полковника Эфирова последовал залп со стороны частей, назначенных для совершения смертной казни. После залпа в 3 часа 52 минуты до 3 часов 58 минут пополудни был произведен нами, подписавшими этот протокол, совместно с врачом, осмотр расстрелянных, причем у всех осужденных констатирована смерть.
После этого было приступлено к зарытию трупов и заравниванию могил, для чего были назначены рабочие от Владивостокского крепостного минного батальона. В 4 часа 10 минут пополудни части были пропущены мимо могил и отпущены по домам. В 5 часов вечера мы, нижеподписавшиеся, составили настоящий протокол о порядке приведения приговора в исполнение».
В этот же день был повешен в тюрьме участник восстания минеров убийца офицеров Парневов. Осужденному к повешению участнику восстания на миноносце «Скорый» Гаврюшину смертная казнь была заменена бессрочной каторгой.
По приговорам Приамурского военно-окружного суда в течение 1908 года во владивостокской тюрьме были повешены: 19 февраля участник восстания 16 октября в бухте Диомид минер Кирилл Кудрявцев, арестованный охранкой по возвращении его из Харбина, куда он скрылся было после восстания, и 2 сентября — участники восстания 17 октября, машинист крейсера «Аскольд» Леопольд Энгельбрехт и машинист подводной лодки «Сом» Григорий Соколов, бежавшие после восстания в Шанхай и арестованные там исполнявшим обязанности русского консула Беренсом, к которому они, под влиянием острой нужды, обратились за покровительством, как к земляку Энгельбрехта.
Во Владивостокское архивное бюро в начале 1925 года поступило письмо из Майкопа от престарелых родителей расстрелянного минера Александра Кононова с просьбой о высылке им документа о казни сына для оформления повышенных пенсий. В письме родителей Кононовых, со слов очевидца расстрела казака станицы Курждинской, приводятся некоторые подробности расстрела: «В лесу была вырыта длинная яма, а над ней зарыты столбы, их привязывали к столбам и надели на голову мешки; явился поп со словами “кайтесь, я вас напутствую к новой жизни”, но солдаты не дали ему договорить, многие начали крыть попа матом, зная, что все равно один конец, а солдат Кононов Александр, который был привязан к 4-му столбу от края, попросил у попа курить, выругав попа. К нему подошел офицер и дал ему через дырку, которую он прогрыз зубами в мешке, прикуренную папиросу, и он перед смертью покурил, а от попа отказались все, как один. В это время был сильный мороз, но снегу не было, и расстреливать их вызвали казаков, но казаки отказались, тогда вызвали солдат и солдаты отказались, тогда полковник — руководитель расстрела — вызвал крестиков и крестики их расстреляли».
«Крестиками» революционеры и тыловая шушера презрительно назвала солдат-фронтовиков георгиевских кавалеров.
3 марта 1908 года был повешен за революционную пропаганду в войсках ответственный организатор и агитатор пропагандист Владивостокской социал-демократической военной организации большевиков Шамизон. Любопытно, что Гриша Шамизон (он сам так именовал себя в письмах), как мог, боролся за свою жизнь. Вначале он объявил голодовку, а когда это не помогло, пытался имитировать нервное расстройство с истерикой и бредом. После казни тело Шамизона было зарыто на местном еврейском кладбище. Арестованные с Шамизоном матросы были осуждены на 10 лет каторжных работ.
В 1927 году останки казненных матросов и минеров были вырыты и перевезены в город, где торжественно захоронены в братской могиле в садике адмирала Невельского.
* * *
В целом все три владивостокских восстания явились последним отголоском восстаний в армии и во флоте 1905–1906 годов, своеобразным заключительным аккордом массовых революционных выступлений в армии и на флоте.
Из-за отдаленности Дальнего Востока все известия, в том числе и революционные, докатывались туда с определенным опозданием, когда общая обстановка в России уже успевала значительно измениться не в пользу этих запаздывающих выступлений.
В советское время о причинах неудачи Владивостокского восстания писали много, разумеется, традиционно сваливая всю вину на эсеров, что в данном случае было небезосновательно: «Восстание не было поддержано широкими народными массами, хотя бы в такой мере, как это было в 1905–1906 гг. в том же Владивостоке, когда в огромном большинстве рабочие, матросские и солдатские массы рвались к восстанию, но тогда их удерживали от этого чуждые революции, случайные “вожди”. В октябре же 1907 г., наоборот, небольшое, сравнительно, количество рабочих, минеров и матросов, подняв это восстание, взывали к массам последовать их примеру, но эти призывы не встретили отклика. Общие, объективные условия того момента обрекали это восстание на поражение, в чем и заключается трагизм Владивостокского восстания 1907 года. Оно было спровоцировано раньше, чем могло быть достаточно подготовлено, и тогда, когда не могло быть поддержано другими городами, ибо революция была уже подавлена».
После разгрома последних мятежей на крейсере «Память Азова», в Свеаборге, Кронштадте и во Владивостоке первая русская революция
