Богатыри не мы. Новеллы (сборник) - Алекс Кош

«Как это – «кто»? А дочка моя меньшая, Скрипица Кикиморовна? Ты погляди, батюшка, какая красавица, какая умница…»

И подводит Баба-Кикимора к Кащею дочку свою. Глянул Бессмертный – а невеста тоща, зелена, на носу бородавка, зубов всего два, и оба кривые. Хотел он уже было отказаться, но Кикимора помелом пристукнула, брови нахмурила, и оробел Кащей.

Тут и свадебку сыграли. Все Тридевятое царство на ней гуляло, молодых поздравляло. В положенный срок, в темную ночь, родила Скрипица Кикиморовна Кащею не сына, а дочь.

Кащей рад-радешенек. Если бы сынок родился, пришлось бы ему трон уступать, а тут и родителям радость, и царство в своих руках останется.

«Нарекаю тебя Агриппиной, будешь людей изводить, насылать на них грипп, ОРЗ и разные ОРВИ!», – сказал Кащей новорожденной и отправился пировать.

А девочка вовсе не хотела никому вредить. Пошла она не в отца да и не в мать. Те оба костлявые, носатые, хитрые да злобные, а Агриппина вышла прямо на загляденье – личико розовое, губки бантиком, бровки домиком, глазища синие, а косы рыжие.

Так и стали жить-поживать – Кащей злодействами занимается, Тридевятым царством под бдительным оком Бабы-Кикиморы управляет, жена его по хозяйству хлопочет, а царевна Агриппина Кащеевна у окошка сидит, косы заплетает, горюет да слезы льет.

Это еще не сказка, это присказка. Сказка впереди будет…

Царевичу Сереге не везло с самого рождения. У всех царевичей имена правильные, героические, всех Иванами зовут. А его царь-батюшка Иван Стодевятнадцатый Серегой назвал. «Мой прадед Иван Иванычем был, мой дед Иван Иваныч, отец тоже Иван Иваныч, и я сам Иван Иваныч! Хочу, чтобы мой наследник нормальное, человеческое имя носил!» – так сказал на пиру по случаю рождения сына царь-батюшка, и писцы тут же и записали новорожденного царевичем Серегой Иванычем.

В детстве еще ничего было, а как вырос Серега и пришла пора подвиги всякие совершать – тут и началось. Вот поехал царевич со Змеем Горынычем сражаться. Ну, Змей перед битвой, само собой, спросил: «Как зовут тебя, добрый молодец, скажи напоследок, чтоб мы знали, кому эпитафию писать?» Ответил царевич: «Зовусь я царевич Серега…» Ну, Горыныч как начал хохотать да по земле валяться – чуть не раздавил царевича. Хорошо еще, что закашлялся, огнем поперхнулся, сам себе хобот спалил, а то сраму не оберешься.

Или вот другой случай. Выдал отец Сереге лук и отправил в чисто поле – невесту искать. Царевич честь честью выстрелил, улетела стрела в болото, прямо к Царевне-лягушке. Пришлепал к ней Серега, сам весь радостный такой! Еще бы, вон какие дела намечаются – и поход за суженой, и приключения, а в конце женитьба на красавице!

Но не тут-то было. «Здравствуй, Иван-царевич!», – человечьим голосом говорит ему лягушка. «Я не Иван», – отвечает Серега. «А кто же ты, ква-ква?» – удивилась лягушка. Пришлось сказать… В общем, прогнала зеленая Серегу. «Мне, – говорит, – Иван-царевич нужен. А с таким именем, как у тебя, добрый молодец, царевичей не бывает, ква-ква! Иди на Черном Бумере женись».

Ой, стыдобушка, ой, позорище – лягушка-квакушка отказалась замуж выйти! После этого случая опечалился царевич Серега, прихватил плащ дорожный да меч-кладенец и отправился куда глаза глядят, лишь бы от того болота подальше. Хотелось Сереге какое-нибудь доброе дело сделать, а то и буйну голову сложить. Все одно не жалко, раз никому такой царевич не нужен – не надобен, даже лягушке…

Вот едет он по дремучему лесу, семечки грызет. Смотрит – сидит на пенечке старичок. Сам ростом со сморчок, в руках лукошко, в лукошке окошко, из окошка мышка глядит, ушками шевелит.

«Здравствуй, дедуля, – вежливо обратился к старичку Серега. – Не подскажешь, куда это я заехал, что за царство-государство такое?»

«Здравствуй, добрый молодец царевич Серега, – отвечает ему старичок, – далеко ты забрался. Это царство Тридевятым зовется, и правит тут Кащей Бессмертный, а пуще него – Баба-Кикимора».

«Ага! – обрадовался Серега. – Стало быть, надобно злодеев извести и жителей освободить от таких-то правителей?»

«Да что ты, что ты! – старичок лукошко выпустил, руками на царевича замахал. – В нашем царстве одна только нечисть и обитает. Нам другого царь и ни к чему. Но ты, я вижу, парень добрый, сочувствливый. И про беду-печаль твою тоже мне ведомо. Дам я тебе, царевич Серега, мышку-норушку. Она тебя прямо к Кащееву дворцу чернокаменному и выведет, тайной тропкой, хитрой стежкой». – «Так а зачем же мне во дворец-то, коли вы своим Кащеем довольны?» – удивился Серега. «А вот узнаешь, узнаешь», – захихикал старичок, сунул царевичу в руки мышку и пропал без следа.

«Эй, дедуля!» – на всякий случай крикнул Серега, но никто не отозвался. «Ну дела, – подивился царевич. – И чего мне теперь с этой мышкой делать?»

Тут мышка на землю – скок! – и прямо в лесную чащу побежала. Привязал Серега коня и следом бросился…

Бежал-бежал царевич через дремучий лес, плащ походный о сучья изодрал, сапожки сафьяновые о корни пооббил. И вывела его мышка прямо к Кащееву дворцу. Вывела, пискнула на прощание, хвостиком махнула – и в норку спряталась.

Огляделся Серега. Вокруг дубы да ели, коряги да топи. Дворец в небо уходит, и ни двери, ни ворот не видать. Лишь на самом верху, под крышей, окошко виднеется.

Пока царевич присматривался, в окошке девица показалась – косы рыжие, брови дугой, глаза синие, губки алые. Глянул на нее Серега – и обомлел. Стоит, ни рукой, ни ногой шевельнуть не может, так приглянулась ему Кащеева дочка.

А девица села у окошка, гребень достала, принялась волосы свои расчесывать да песню петь:

У синички два крыла,У коромысла два ведра,У зайчика два ушка,Две лапки у лягушки,В избушке два окна,Лишь я всегда одна…

Стоит царевич Серега, а на него сверху дождик капает – это царевна Агриппина Кащеевна по своей горькой доле плачет-убивается.

Не выдержал тут добрый молодец и крикнул: «Не плачь, красна девица! Авось я тебя освобожу из неволи!»

«Как же ты меня освободишь?» – спрашивает его Агриппина. «К батюшке твоему пойду и посватаюсь», – отвечает Серега. «Ой, что ты, что ты, и думать не смей! Батюшка мой бессмертный, тебя на бой вызовет да и погубит. Давай лучше я тебе косы свои спущу, ты ко мне и поднимаешься, а?»

Почесал царевич голову, пораскинул умишком: «Была одна птичка в клетке, а ежели я к ней залезу – две станет! Что же делать?»

Думал-думал – и придумал! «Эй, краса ненаглядная, ты лучше косы свои к окошку привяжи да сама по ним ко мне спускайся. Я тебя домой увезу, женой мне будешь, царевной, а придет срок – и царицей!»