Первый элемент - Алина Розова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проректор тяжёло дышит, всё тело напряжено до предела, рука на талии сначала сильно сжимает, а потом отпускает и нежно поглаживает спину через плотную ткань мантии. Но даже так я чувствую жар ладони.
— Простите… — Шепчу, не поднимая глаз.
— Тебе не за что извиняться. — Отвечает, вопреки моим ожиданиям.
Неуверенно киваю, прикрывая глаза и очень стараясь не заплакать. Почему-то то, что я хочу сделать кажется неправильным.
Но я всё равно это сделаю.
— Тише-тише, не нужно плакать. — Говорит маг почему-то очень нежно. И обнимает уже полностью, аккуратно прижимая к себе. — Тебе не обязательно делать это прямо сейчас. Если хочешь, то можешь остаться. Лично я совсем не хочу, чтобы ты уходила.
— Но ведь вы это забудете!
— Зато ты будешь помнить. — Отвечает мягко на мой жалкий протест. — К тому же, какая разница, что будет потом, если сейчас у меня есть возможность не отпускать тебя?
Шокирует сильно. Настолько, что что-то адекватное, или хотя бы язвительное, в ответ на это придумать я уже не могу. Только неуверенно киваю, прикрыв влажные от слёз глаза, и перекатываюсь на кровать, под бок магу. Устраиваюсь поудобнее, утыкаюсь щекой в плечо, обнимаю двумя верхними конечностями руку проректора.
— Я останусь на час. — Оповещаю нагло, позволяя себе насладиться этим временем.
Ничего не отвечает, только треплет другой рукой меня по затылку, опускается ниже, тянет ко мне больную руку. Переплетаю наши пальцы свободной рукой, прикрываю глаза, почему-то вдыхаю полной грудью и также шумно выдыхаю.
— Тебе не холодно? — Спрашивает шёпотом, очень нежно и учтиво.
Отрицательно качаю головой:
— Вы — горячий.
Резко выдыхает и сквозь зубы отвечает:
— Когда-нибудь ты перестанешь мне выкать!
На это я уже не отвечаю, потому что понимаю, что этого никогда не будет. Так зачем же об этом говорить, или тратить время на споры? Я всё равно рано, или поздно покину академию, а вместе с тем, и проректора.
Нам явно не по пути.
* * *
Магистр Эшфорд заснул буквально минут через двадцать. Общая усталость организма и эмоциональный всплеск дали о себе знать. Я хотела уйти, но он не позволил — прямо во сне повернулся ко мне на здоровый бок, и обнял левой рукой, укрыв от всего мира. Пришлось остаться в плену этих рук, лежа на спине, через силу заставляя себя не заснуть. Хотя, плакать сейчас мне хотелось куда больше, чем спать.
Поворачиваю голову к магу, смотрю на красивое, безмятежное во сне лицо. Сейчас он был просто ребёнком, уставшим и немного болеющим. Улыбаюсь сквозь пелену слёз, застывшую в глазах. Нет, определённо это не просто интерес, так тепло на душе от одного взгляда на спящего человека не бывает.
Упрямо фыркаю, боясь быть честной даже с самой собой, и поднимаю глаза к потолку.
Встать у меня получается только когда проректор крепко засыпает — аккуратно убираю тяжёлую руку и перекатываюсь к другому краю кровати. Спрыгиваю вниз, тяжёло выдыхаю. Смотрю в окно с видом на красивое ночное небо в россыпи звёзд и большую, круглую луну. Потираю меж пальцев магическую искру, подкидываю в воздух небольшой, тусклый фонарик. Аккуратно встаю, чтобы не разбудить мага.
— Только не говори, что собираешься уходить. — Слышу тихий, слегка хриплый голос сзади.
Чёрт.
Останавливаюсь, боясь повернуться к нему лицом. Не хочу, чтобы он видел все мои эмоции, я и так очень много ему сегодня показала. Прикрываю глаза, пытаясь унять бешено стучащее сердце и тепло, появившееся в груди от его голоса. Но усталость и холодные мысли берут вверх.
— Нет. Собираюсь стереть вам память. — Голос звучит холодно и отрешённо, на губах — страшная усмешка.
Молчит. Не смотря, на желание сорваться с места, и накинуться на мага с объятьями, прижаться, как можно крепче, медленно огибаю кровать, поворачиваюсь к проректору. Он сидит уже прямо, не смотрит на меня. В ответ на мой взгляд сухо кивает.
Собираю все вещи в сумку, игнорируя дрожащие руки.
— Есть смысл пояснять? — Поворачиваюсь к нему лицом, ставлю сумку на пол.
Он прекрасно понимает, что я говорю про своё поведение, прекрасно понимает вообще всё, но снова отрицательно качает головой.
— Я не отпущу тебя, если ты скажешь что-то. Стирай, что хочешь стереть и уходи.
Кристофер сжимает зубы и отворачивает лицо к основанию кровати, не желая смотреть мне в глаза. То ли потому что злиться, то ли потому что действительно боится, что, если посмотрит, то не отпустит.
Сжимаю зубы до боли в висках, а кулаки до того, что ногти больно впиваются в ладони. Закусываю губу, а когда начинаю говорить, то голос звучит глухо, даже не дрожит:
— Посмотрите мне в глаза, пожалуйста.
Кривая улыбка искажает его лицо, и также быстро исчезает, как и появилась. Проректор поднимает голову, смотрит прямо мне в глаза.
На секунду я задыхаюсь от глубины изумрудных глаз, но ледяной разум берет своё — наклоняюсь чуть вперед, чтобы наши взгляды были на одном уровне, фиксирую их и почему-то, криво усмехнувшись, говорю совсем не то, что хочу сказать:
— Не бойтесь, больно не будет.
Фыркает в ответ и также самодовольно усмехается, перенимая моё настроение.
И я всё-таки начинаю это делать: глубоко вдыхаю, словно в легких не хватает воздуха и начинаю зачитывать сложное заклинание про себя. Каждый звук — шипящий, словно шёпот змеи, я только смотрю в глаза, понимая, что мои начали светится ярким, зеленым, и чувствуя, как волосы взметнулись вверх, по рукам поползли изумрудные руны.
Я стирала всё до своего прихода. Оставила лишь то, что перебинтовала рану. Все взгляды, прикосновения, слова стерла, словно их и не было никогда.
Проректор застыл на месте, не моргая, не закрывая глаз и ничего не говоря. Это была нужная мне реакция, она означала, что я всё сделала правильно. Убеждаться в этом я не стала. Моргнула, останавливая заклинание, снова чувствуя предательскую, жгучую влагу в глазах, медленно выпрямилась, игнорируя застрявший ком в горле. Подошла к магу, прикрыла его глаза ладонью, мягко толкнула на подушки, укрыла одеялом. Сейчас он пролежит какое-то время без сознания. У меня есть время уйти.
Закусываю губу, кажется, до крови, беру сумку, смахиваю слезу… смотрю на Кристофера, наклоняюсь, почти касаясь губами его щеки, но отрицательно качаю головой, запрещая себе даже этот жест, резко выпрямляюсь, разворачиваюсь на пятках, и почти выбегаю из комнаты, блокируя магический канал, питавший тусклый фонарь.
Теперь спальня утопает в мягком свете одинокой луны.
* * *
На следующий день, после
