Мой Ванька. Том второй - Алексей Лухминский

«И тебе не стыдно?» – снова начинает скрипеть внутри так хорошо мне знакомый голос.

Стыдно, конечно! Да что уж теперь… Так вот всё… выходит. И жить мне дальше со всем этим.

Шахлатый по-генеральски ввалился в мою палату.

– Здорово, ученик!

– Здравствуйте, Михал Михалыч! – скорее с воодушевлением, чем с силой пожимаю ему руку.

За три прошедших дня гостей у меня побывало много. Даже сам ректор приходил, а вот Шахлатого я ещё не видел. Он только позвонил мне на трубку и сказал, что сидит в Москве на конференции, но как только вернётся, то сразу же зайдёт.

– Ну ты и молодчина! – гудит он, внимательно рассматривая меня. – Только какой же ты тощий… Щёки ввалились, нос торчит… Светишься насквозь. Я уже ознакомился с некоторыми результатами твоего обследования. Девяносто процентов за то, что у тебя всё чисто. Любые результаты, как ты понимаешь, надо с чем-то сравнивать. Сергей Петрович созвонился с Первым медом. Там нашли тогдашние твои результаты и спросили, почему его интересует вероятный труп. Он им предложил посмотреть на тебя живого и даже побеседовать. Его обвинили в розыгрыше, недостойном солидного человека.

Шахлатый весело щурится, но вдруг становится серьёзным.

– Ты, Сашка, прости меня за то, что я тогда тебя фактически сглазил. Я ведь очень хорошо помню наш с тобой разговор. Прости меня…

– Ерунда! Не берите в голову. Меня другое волнует, Михал Михалыч. Вот лежу и думаю, каким образом происходит это самое энергетическое заражение. Тут наверняка должно быть какое-то физическое – ведь энергия понятие физическое – влияние на химические процессы в организме. То есть физическая химия или химическая физика. Интересно бы разобраться, может, даже поэкспериментировать.

– Во! Видел? – и у моего носа оказывается внушительный кулак. – Ты уже поэкспериментировал.

– Но ведь интересно же! – не сдаюсь я.

– Ты сначала защити кандидатскую, которая у тебя столько лет в дровах, а потом и прожектёрствуй! Я уже Золотову говорил про это. Кстати! Ты ещё не знаешь, да и он ещё не знает. Наш научный совет всё-таки вышел с ходатайством в ВАК о присвоении ему степени по совокупности научных работ. Он-то об этом и слышать не хотел. Упёртый, вроде тебя.

– Это я вроде него, – поправляю я.

– Одна малина! Так вот, пришло решение о присвоении ему докторской степени. Ты ему пока не говори. Будем скоро поздравлять. Вообще я удивляюсь! Сидеть столько лет на таких работах и никому про них не сообщать. Это же неправильно! Неправильно даже с точки зрения передачи опыта. И книга у него получилась очень толковая.

– Мне вообще на учителей везёт, – я просто ликую. – А секрет сохраню.

– Ладно, мне надо идти. Завтра тебе объявят окончательный вердикт, и я после этого даю тебе месяц на поправку. А потом – к станку! Понял?

Ого! Выражение Алёшина!

– Постараюсь… Ванька поможет.

– Золотой у тебя брат. Уважаю его. А ваш Алёшин – вообще умница. Я так подумаю и украду его у вас, – с ухмылкой обещает Шахлатый. – Ты тоже этого ещё не знаешь, а он меня туда к вам пару раз опять приглашал. Приятно с ним работать! Он сейчас к лапароскопическим операциям готовится. Так что догоняй, – ученик!

– Алексея Сергеевича не отдадим. Самим нужен, – отшучиваюсь я. – Это я вам как заместитель главного врача говорю.

Кое-как с утра привёл себя в порядок. Сегодня мне должны сообщить результаты обследования. Честно говоря, благодаря своим способностям я уже знаю – обследование показало, что у меня всё чисто. Потом будет традиционная укрепляющая капельница. А потом…

Как хочется скорее оказаться в нашей старой милой квартире! Я почему-то убеждён, что там процесс приведения себя в порядок пойдёт гораздо быстрее.

Дверь моей палаты распахивается, и это меня заставляет очнуться от дремоты. Ну и нашествие! И ректор, и Шахлатый, и Кирилл Сергеевич… Ещё Юрий Степанович и завотделением онкологии. Ванька скромно заходит последним.

– Небось вы, Саша, уже знаете, зачем мы все сюда пришли, – Сергей Петрович несолидно, зато радостно улыбается. – Сознавайтесь!

– Сознаюсь, знаю. Всё чисто. Так ведь?

– Александр Николаевич, с вами даже как-то неинтересно, – шутит завотделением онкологии. – И всё-таки мы вас с этим поздравляем!

– Спасибо… – и пожимаю протянутые руки.

– Вы, Саша, теперь готовьтесь. Леонид Викторович собирается демонстрировать вас студентам как учебное пособие, – с улыбкой сообщает ректор, кивком указывая на онколога.

– Это, конечно, шутка, – спешит успокоить меня тот. – Но после вашего окончательного выздоровления я бы просил, чтобы вы уделили ваше внимание и мне. Очень хочу с вами обстоятельно побеседовать.

– Сашенька, дорогой… Я тебя поздравляю! – Кирилл Сергеевич наклоняется и меня обнимает. – А насчёт вашего с Ваней уединения в вашей квартире, считаю, что в данном случае это решение верное. Я даже готов на это время освободить его от обязанностей в больнице. Тебя надо ставить на ноги.

– Мы и так справимся, – солидно, как обычно в таких случаях, решает Ванька.

– Только не надейтесь, что мы вас выпишем сегодня, – строго говорит Сергей Петрович. – Вас ждёт ещё недельный курс восстановительных капельниц.

– Я и дома могу ему это делать, – пытается настоять на своём братишка. – Верно, Сашка?

– Верно. Чего резину тянуть.

– Ладно, мы об этом подумаем.

Сегодня первый день нашей новой старой жизни в нашей с Ванькой квартире. Мы заехали сюда с утра, сразу после моей выписки, а теперь Ванька на своих работах. Сначала он уехал в академию, где по-прежнему обслуживает корпоративную сеть, ещё иногда Юрий Степанович просит его кого-то посмотреть в неврологии. А сейчас, уже вечером, он в Чистых Озёрах проводит вечерний приём в моём кабинете. Мы с ним решили, что снова прерывать приёмы не стоит. Тем более к нам сейчас едут фактически отовсюду.

Сейчас лежу на нашей тахте и провожу сам с собой энергетическую терапию – солнышко, пляж и всё такое. Процесс восстановления как-то движется. Так хочется поскорее всё вернуть в прежнее состояние.

По квартире с утра уже ходил. Порылся на кухне и нашёл… аж сам удивился – нашёл ту самую заначенную Ванькой бутылку коньяка, которую ему когда-то подарили парни из боксов на день рождения. Это очень кстати!

Душой радуюсь, что всё на прежних местах. Таким теплом от всего этого веет! Сажусь к нашему старому компьютеру и копаюсь в Интернете на интересующие меня медицинские темы. Хорошо, что Ванька предусмотрительно всё оплатил! Постарался. По электронной почте сообщил всем своим корреспондентам, что скоро окончательно поправлюсь.

Проверил свою энергетику. Увеличение есть. Хотя если посчитать дни начиная от моего возвращения из тундры в Булун, то это увеличение могло бы быть и побольше. Но уже то, что есть рост, – неплохо.

Иду опять на кухню. Ужинать одному что-то не хочется. Нам с собой на пару дней наши женщины кое-что дали, но потом будем, как и раньше, всё делать сами… В ящике кухонного стола нахожу старую пачку сигарет. Похоже, я её оставил тогда, когда здесь мучительно искал путь к своему спасению.

Достаю сигарету. Долго смотрю на неё. Я ведь не курил уже больше полугода! Всё-таки прикуриваю… Забытые ощущения – и голова кружится…

Щёлкает замок. Шевеление в прихожей. Ванька пришёл… Опять воспоминания!..

– Ты, небось, не ужинал, – констатирует он, появляясь в дверном проёме.

– Нет. Тебя жду.

– Умнее ничего придумать не мог? – привычно ворчит он, потом вдруг принюхивается. – Ты что, курил?

– Угу… Был такой грех.

– Сашка… Ну ну что ты с собой делаешь? – с досадой бросает Ванька.

– Курю… Ладно, я ставлю ужин греться, а ты давай в душ.

– Давно не командовал? – заметно радуется Ванька и язвит: – Дома ведь не позволяют!

– А дома – это где? – задаю я вопрос, но тут же спохватываюсь. – Давай, рули! Потом поговорим.

Сидим с Ванькой за столом, каждый на «своей» табуретке. Ловлю Ванькин взгляд и опять тону. Просто бездонный!

– Ты счастлив? – неожиданно для себя задаю я странный вопрос.

– Счастлив, – он утвердительно кивает головой. – А ты?

Машинально, будто в такт своим мыслям, тоже несколько раз киваю.

Какая-то пауза…

– Ладно! Раз у нас сегодня в программе счастье, то протяни руку вон в тот шкафчик и достань ещё и наши рюмки, – тихо подсказываю я.

– Ого!.. – Ванька заглядывает туда. – Ты что, на улицу шлялся?

– Нет… Это осталось здесь, в шкафчике, от нашей прошлой жизни. Твой коньяк, между прочим! Наливай… – видя Ванькину реакцию, повторяю: – Наливай!

Коньяк налит.

– Давай без всяких слов, – предлагаю я и поднимаю свою рюмку.

Молча чокаемся и пьём.

– Что-то ты мне сегодня не нравишься, Сашка, – Ванька долго разглядывает меня, хмурит брови. – Что-то случилось?

– Нет… Ничего…

– А что ты такой – будто не в своей тарелке?