Московский клуб - Джозеф Файндер

Шарлотта точно знала, где следует искать. Ей нужен был микрофильм с записью документов по Польше за 1939–1945 годы. Большинство записей хранились тут же, в зале, на открытых полках, к ним допускали всех желающих. Однако тот микрофильм, который был нужен ей, был заперт в отдельном хранилище. Во время утреннего визита Шарлотта подробно расспросила, где именно. Необычно любезная для советских архивистов женщина показала ей сейф, отрицательно покачав головой. Для работы с этими материалами необходимо было иметь специальное разрешение.

Или ключ. Один и тот же ключ мог открыть все четыре сейфа спецхрана. А Шарлотта подсмотрела, где он лежит, еще утром.

Быстро отперев первый, она взяла бобину, нашла проектор и поставила микрофильм. Полная тишина сменилась серым мерцающим светом.

Работа продвигалась медленнее, чем она рассчитывала. Прошел час, а она все еще копалась в военных документах, касающихся Польши. Она потерла усталые глаза, поставила следующий фильм и продолжила работу.

«Расследование преступления в районе Катыньского леса».

Сердце ее подпрыгнуло, Шарлотта крутила пленку все быстрее и быстрее, бегло просматривая материал. Ей нужен был один-единственный документ. Прошло еще полчаса. Ничего. Куча бумаг, одни — наводящие ужас, другие просто скучные…

Была уже половина третьего утра, когда она нашла то, что искала.

«Расследование по делу девятнадцатой роты пехотного дивизиона 172 полка под командованием майора А. Р. Апексеева».

На нескольких страницах прилагался список обвиняемых. Капитан В. И. Сушенко, ротный офицер; старший сержант М. М. Рыжков, командир взвода… Шарлотта смотрела на экран, стараясь до конца разобраться в происшедшем. Восемнадцать человек, все служащие Советской Армии, воспротивились приказу НКВД спуститься в яму и штыками добить чудом уцелевших после зверского расстрела людей. Заколоть каждого, кто еще шевелился. Это было ужасно… Это было бесчеловечно, и советские солдаты отказались выполнять задание, обругав энкаведэшников.

Следствие располагало показаниями семидесяти трех офицеров НКВД. Под трибунал были отданы восемнадцать человек.

И уже на последней странице — приказ от отмене трибунала. Все было точно так, как рассказал Чарли этот Дунаев. В краткой форме сообщалось, что трибунал отменяется ввиду другого решения этого вопроса.

Бегло просмотрев страницу, Шарлотта взглянула на подпись внизу… И почувствовала, что глаза сейчас вылезут на лоб от удивления. Не может быть… Она издала короткий, приглушенный крик, эхом отдавшийся в пустой полутемной комнате.

Этого не может быть. Она снова перекрутила пленку и посмотрела на подпись внимательнее.

Внизу страницы было поставлено имя Валерия Чавадзе.

Чавадзе был легендой советской политики. Когда-то он был верным сталинцем, сейчас — уже в отставке. Как Сталин и Берия, он был грузином. В последние годы уже старый Чавадзе жил на роскошной даче недалеко от Москвы. Раньше он был министром иностранных дел, членом Политбюро и — как верили все и Шарлотта тоже — настоящим сталинистом.

Чавадзе оставался на вершине политической власти и во времена Хрущева, и во времена Брежнева. Он ушел в отставку только в 1984 году. Его судьба была ярким примером очень удачной, впечатляющей карьеры советского политика. Сейчас он был старейшиной, настоящей достопримечательностью страны. Несмотря на его репутацию сталиниста, о нем всегда говорили с большим уважением и почтением, почти поклонялись его имени.

И теперь выясняется, что — если информация Чарли верна — этот человек, верный идеям Сталина, и был руководителем подпольного движения старообрядцев.

И Валерий Чавадзе был единственным человеком, способным остановить террор.

71

Москва

Стефан, одетый в рабочую форму техника-водителя «скорой помощи», запыхавшись, вбежал в квартиру отца. Незадолго до этого отец позвонил ему и попросил немедленно прийти. У него был очень расстроенный голос.

— Что случилось? — спросил он.

— Нам всем угрожает страшная опасность, — произнес Яков. Голос его дрожал.

— Нас засекли… — сказал Стефан, почувствовав холод в животе.

— Еще хуже. Я думаю, намного хуже.

— Что такое?

Яков сидел сгорбившись на стуле и курил сигарету.

— Сегодня я узнал о Соне такое, что переворачивает всю мою жизнь. Моя Соня… — Он замолчал и, сжав губы, постарался совладать со своими эмоциями. Спустя минуту отец продолжил: — Моя Соня всю жизнь прожила во лжи. Она лгала мне… Она совсем не тот человек, за которого себя выдавала.

— Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь, — произнес Стефан, недоумевая, что же такое ужасное мог узнать отец об их Соне.

— Она… У нее есть отец. Это очень известный человек… американец. Уинтроп Леман.

Стефан слышал это имя, он читал о Лемане в книгах по истории. Уверенный, что отец шутит, он рассмеялся, но, заметив, что смеется один, осекся.

— Да-да… — произнес Яков. — Мне трудно в это поверить.

— Но я не…

— Стефан, — неожиданно резко сказал отец, — этот человек, который давал тебе материалы для бомб… Этот твой сокамерник… Он кто?

Стефан был растерян.

— Он автослесарь… Ворюга вообще-то.

— Он из КГБ.

— Что?!

— Стефанчик, послушай меня внимательно. Тебя арестовал КГБ, тебя посадил в тюрьму КГБ.

— А ты что, раньше думал, что в этой стране людей арестовывает кто-то другой? Может, мировой суд в Гааге? — весело спросил Стефан.

— Да слушай меня, черт тебя побери! Ты не задумывался, почему из всех демонстрантов посадили одного тебя? Просто совпадение?

— Папа, о чем ты говоришь?

— А твой сосед по камере, который совершенно случайно оказался специалистом по бомбам? Ты думаешь, что это опять совпадение? И совершенно случайно он имел доступ к взрывным материалам, да? А твой брат Абрам? Его случайно арестовали, случайно бросили в психушку? Нет, Стефан, все это было подстроено!

— Нет…

— Против Абрама у них ничего не было, — горько произнес Яков. — И все же на них наши действия не произвели ни малейшего впечатления. Они никак не отреагировали на наше заявление. Теперь ясно, что они просто хотели, чтобы мы продолжали взрывы. И они знали, что мы будем продолжать. — Голос его сорвался.

— Да возможно ли это?

— Американец мне на многое открыл глаза, — устало произнес Яков. — Он сказал, что бомбы, которые мы взрывали, были сделаны из материалов, предоставленных ЦРУ.

Стефан был потрясен.

— Федоров, — продолжал отец, — использовал нас. Он сыграл на нашей злости, на нашем невежестве. Этот американец считает, что мы пешки в их игре. Так же, как и он сам. Он считает, что КГБ рассчитывает арестовать нас за несравнимо более страшный террористический акт. А произойдет он завтра.

— Во время парада?

Яков кивнул.

— Ну, и что же мы будем делать?

— Американец сказал, что у него есть кое-какие идеи. Я обещал ему нашу помощь. Возможно, нам понадобится еще чья-нибудь помощь, я не знаю. Но в любом случае мы должны действовать очень быстро.

72

Москва

В «рено» Шарлотты Чарли выехал на широкий проспект Мира. Впереди и слева неясно вырисовывался шпиль главного павильона ВДНХ. Мимо него, виляя из стороны в сторону, проехали две машины. Водители были явно пьяны. Проспект был плохо освещен.

На ветровое стекло упала капля, за ней другая, третья… «Вот черт, — подумал Стоун, — снег превращается в дождь». Это резко ухудшает видимость и усложняет езду. А времени все меньше и меньше. Необходимо было как можно скорее найти старообрядцев, каждый час на счету.

Шарлотта сказала, что, возможно, сможет найти способ узнать имя руководителя подпольной сети. Но теперь она пропала. Исчезла.

Чарли очень надеялся, что она в безопасности.

Теперь у него оставалась последняя надежда: Уинтроп Леман. Соня в конце концов сдалась и рассказала, что ее отец действительно несколько дней назад приехал в Москву. Все оказалась точно так, как подозревал Чарли: Леман был приглашен на празднование Дня революции в качестве почетного гостя Советского государства. Но он приехал и с другой, тайной целью: освободить наконец свою единственную дочь из коммунистического плена. Освободить Соню, всю жизнь прожившую в Москве.

Итак, Чарли предстояло встретиться со своим бывшим начальником, человеком, когда-то предавшим его отца. Необходимо было заставить его помочь, хотя бы ради Сони. Она сказала, что Леман остановился в «Национале». То есть в том самом отеле, где Стоун заказал себе номер.

Леман был его последней надеждой.

Через несколько минут Чарли приедет в «Националь» и встретится со стариком.

Думая обо всем этом, Чарли загипнотизированно следил за движением «дворника», сметающего со стекла капли, не забывая, однако, наблюдать за дорогой. Вдруг откуда-то из подсознания в его мозг проникла мысль: пара круглых фар уже слишком долго преследует его на одном и том же расстоянии.