Осторожно, женское фэнтези. Книга вторая - Ирина Шевченко

— Вы ведь не вчера это задумали? — спросила, хоть и так было понятно, что идею свою Крейг вынашивал долго, наверное, с того дня, как стало ясно, что скрывается за исчезновениями. Поглядел на собранную ректором комиссию и решил, что не допустит этих людей к тайнам ритуала. Только как? — Убьете его? Библиотекаря?

— Верно мыслите, мисс. И не осуждаете, гляжу.

— Не осуждаю. Но могут остаться какие-то записи.

— Найду и спалю к демонам.

— Успеете?

— Постараюсь. Пока никто не знает, что мы с вами замышляем, и мешаться не будет.

— Мы с вами? — восхитилась я его заявлением. — Ловко вы меня в соучастницы записали. А главное, не пойму, с какой стати. Не доверяете людям, которых знаете столько лет, а со мной вдруг делитесь планами. Почему?

— Тяжело одному, — вздохнул он по-стариковски. — Надо ж хоть с кем обсудить. Да и… сон мне был. Считайте, знаменье божье. Хоть смейтесь, но я в такое верю.

Я тоже верила. И раз уж Мэйтин, а я не сомневалась, что вещие сны на Крейга наслал именно он, решился на знамения, тут уж точно не до смеха.

Время, отпущенное на мою историю, заканчивается.

— Библиотекарь решит, что мои записи возвращают старую реальность и возобновит попытки от меня избавиться, — начала рассуждать я вслух. — Или захочет выкрасть книгу. Лучше бы второе, конечно. Хотя он не дурак, понимает, что книгу я смогу и новую написать, так?

Инспектор кивнул.

— Ладно, — сказала я, встряхнувшись. — Спасибо, что предупредили. А то меня уже неделю убить не пытаются, я и расслабилась. И не волнуйтесь, я никому ничего не скажу. Даже милорду Райхону. Кстати, что-то долго его нет.

— Так это, — Крейг повел плечами, взгляд его стал рассеянным, глаза затуманились и уставились опять в разные стороны, вернув старому магу облик неловкого простака. — Я ж Грина попросил задержать его маленько, а Эд, если надо, кого угодно заболтает.

— Не сомневаюсь, — усмехнулась я, подумав, что была бы не прочь узнать, о чем ректор и доктор говорят столько времени. — А ему вы доверяете? — спросила вдруг. — Грину? У него есть причины для ритуала?

— Может, и нет, — ответил, подумав, полицейский. — Может, и доверяю. Но впутывать не хочу. Натура у него беспокойная, все на эксперименты его тянет. Еще куда влезет, кто нас с вами лечить будет?

И то правда, — согласилась я мысленно. Беспокойная натура.

Ёкнуло что-то внутри, кольнуло — то ли старая тревога, то ли новая уже. Не было времени с этим разбираться: Мэйтин без веской причины знаменьями не разбрасывался бы.

Но сам отчего-то не пришел.

Вместо блондинистого бога явился брюнетистый ректор и остановился в дверях. Я послала ему виноватую сонную улыбку и зевнула, приглашая войти, в надежде, что он тактично откажется, дав мне время отдохнуть и подумать. Но Оливер, похоже, твердо решил разобраться в наших отношениях, не откладывая.

Прежде мне нравилась его решительность.

— Как вы себя чувствуете? — начал он издалека, присев на стул у кровати, успевший до того послужить доктору и инспектору. — Грин сказал, что оставляет вас под наблюдением как минимум до завтра, но не объяснил причин.

— Ничего серьезного, надеюсь, — тоже не внесла ясности я.

— Возможно, вам нужно что-нибудь.

— Нет, благодарю.

Я рассчитывала, что Рысь заглянет ко мне, когда разойдутся высшие чины, и получится передать с ним записку Мэг. Не просить же ректора принести мне из общежития чистые вещи взамен испачканных во время падения, новые чулки и умывальные принадлежности?

Можно было, конечно, заказать у него сладостей, но это означало бы, что он гарантированно придёт еще раз. Хотя, наверное, он все равно придет…

— Не стесняйтесь, — улыбнулся он, заметив и не совсем верно истолковав мои сомнения.

— Ничего не нужно, — отказалась я все-таки.

А руку под одеяло спрятать не додумалась и опомниться не успела, как ее уже баюкали теплые мужские ладони. Касались с такой нежностью, что я едва не взвыла, почувствовав себя последней тварью.

Повторяла мысленно, что Элси, настоящая Элси, влюблена в него, и я должна завоевать этого мужчину ради нее, но не находила внутри себя поддержки этим словам. Давно не находила. Все другие чувства Элизабет, ее воспоминания о родителях, о друзьях, о магии, становились день ото дня ярче, а придуманная любовь меркла. Оливер Райхон нравился ей так же сильно, как и мне. Нравился даже больше чем раньше, уже не далекий идеал, а живой человек, прекрасный человек, по-прежнему олицетворявший мечты любой нормальной женщины, но…

— Элизабет…

— Не говорите ничего, пожалуйста, — я отвернулась к стене, но руки у него не отняла. — Особенно того, о чем будете потом сожалеть.

— Почему я должен о чем-то сожалеть? — спросил он серьезно.

— Потому что… Мартина уже забывают. Реальность продолжает меняться, но когда мы это остановим, все вернется на свои места. Понимаете, о чем я?

— О ком, — уточнил он. — Понимаю. Но вы ошибаетесь, если думаете, что мои поступки продиктованы тем, что я начал забывать Камиллу.

Я знала, что он так ответит, но мне и не нужно было взывать к его уснувшим чувствам к мисс Сол-Дариен и, тем паче, будить их. Я хотела лишь выиграть время, найти достойную причину, которая объясняла бы мои сомнения и то, что я не могу посмотреть ему в глаза.

— Я ничего не забыл, Элизабет, — он задумчиво гладил мои пальцы, и через прикосновения, сильнее даже, чем через голос, мне передавалась его тихая грусть. — И надеюсь, не забуду. Но все, что было у меня с Камиллой, в прошлом. Я не хотел этого признавать, как и она, наверное. Нас слишком многое связывало. Много хорошего, потому до последнего казалось, что можно еще что-то исправить. Но лишь казалось, и теперь я это полностью осознал. Поэтому я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть Камиллу и остальных. Но не вернуть наши отношения. Их давно уже нет, и вы к этому никак не причастны. Вы появились уже после, и я…

— Милорд, пожалуйста, — прошептала я жалобно, испугавшись, что сейчас он потребует от меня ответ, дать который я не готова.

— Я рад тому, что узнал вас, мисс Аштон, — закончил он. В голосе послышалась улыбка, а моих пальцев коснулись мягкие губы. — И не прошу о большем. Во всяком случае, пока вы продолжаете называть меня милордом. Но, быть может, вы хотите что-нибудь попросить? Например, шоколада и пирожных, пользуясь тем, что леди Райс не видит?

Я закивала, не оборачиваясь. Почувствовала, как он отпустил мою руку. Услышала, как скрипнул стул, когда Оливер поднялся на ноги.

— Значит, договорились. Шоколад и пирожные.

«Вы — самый лучший, — сказала я ему мысленно. И, хоть он и не мог услышать, добавила на всякий случай: — Милорд»