Рейд к звездам - Альфред Ван Вогт

Стрейнжбери приблизился к Миллеру вплотную и процедил:

— Ты — круглый дурак, Миллер! Неужели ты не понимаешь, что Гроу не хочет возвращаться на Землю? Мы все — мертвецы, Миллер!

Когда до Миллера дошел смысл сказанного, победоносная улыбка сползла с его лица. Но это уже не доставило Стрейнжбери удовлетворения.

Через час за Роджером прислали охрану. Но отвели его не к Гроу, а в одну из тюремных кают корабля. Потом туда же пришел Гроу. Его угольно-черные глаза, сузившись, внимательно посмотрели на Стрейнжбери.

— Итак, Стрейнжбери, расскажи мне все, что ты утаил, рассказывая нам о скорости этого корабля.

У Рождера было время, чтобы подготовить объяснение. По его версии, он просто не вполне разобрался в происходящем и боялся что-либо говорить Гроу, пока не выяснит все до конца. Именно из-за этого он и хотел остановить двигатели. Чтобы разобраться, что происходит. В конце концов, если все подтвердится — вот и отлично. Они доберутся до Земли намного быстрее.

— Насколько быстрее? — быстро спросил Гроу.

Роджер не знал, разбирался ли Миллер в особенностях релятивистских скоростей. А если разбирался, то сообщил ли он капитану и об этом?

Во всяком случае, техник Стрейнжбери вовсе не обязан об этом знать.

— Я думаю, лет через тридцать-сорок мы доберемся, — пробормотал Роджер.

Гроу не знал, верить или не верить молодому навигатору. Но так как вся ситуация выглядела фантастически, то он почти поверил Стрейнжбери. Тридцать-сорок лет — достаточно большой период времени. Гроу успокоился. Он решил, что техник Стрейнжбери действительно не разобрался в том, что случилось.

Но капитан допускал и другую возможность. И реальность такой возможности взбесила Гроу.

— Для тебя — отлично! — сказал он со смертоносной угрозой в голосе. — Я уверен, что ты врешь! И я буду обращаться с тобой как с лжецом и саботажником!

И ушел.

Настроение Гроу совсем испортилось. Уверенность покинула его. Новое сопротивление подчиненных угрожает ему, и он должен действовать быстро. Роджер не ошибался насчет капитана. Тот действительно был параноиком.

Остро ощущая личную опасность, Гроу задумался о происходящем. Прежде всего необходимо принять всевозможные предосторожности.

И он их принял.

* * *

Спустя три часа было арестовано еще восемнадцать человек. Включая Миллера и Тэлли. Включая всех, с кем мог общаться Роджер и кому он мог сообщить о происходящем.

Всех арестованных разместили в отдельных каютах.

Еще три часа Гроу провел в раздумьях и вскоре пришел к выводу, что казнить арестованных нежелательно.

«Я могу читать мысли людей по выражению их лиц, — подумал он самодовольно. — Но я не смогу управлять этим кораблем».

Но кого-то следовало наказать. Для острастки.

Гроу размышял, надо ли разрешить Стрейнжбери выключить двигатели. И что делать дальше?

Утром следующего дня он посетил Миллера.

— Сколько нам потребуется времени при такой скорости, чтобы добраться до Солнечной системы? — спросил он.

— Учитывая наше нынешнее положение в пространстве — около десяти лет, — быстро ответил тот.

— Точно?

— Ну, я могу ошибиться года на два, — испуганно промямлил Миллер. — Мне надо уточнить...

Не дослушав, Гроу вышел из каюты.

Гроу верил Миллеру больше, чем Стрейнжбери. Десять лет... Черт возьми, это слишком мало. Нужно остановить корабль! Немедленно!

И сделает это Стрейнжбери!

Гроу явился к Роджеру.

— Пойдем! — скомандовал он. — Ты отключишь двигатели! Прямо сейчас!

— Это невозможно! — воскликнул тот.

«Действительно невозможно! Мы еще не набрали расчетной скорости».

Сейчас двигатели корабля работали по программе, составленной Стрейнжбери. Работали примерно на одном проценте реальной тяги. Роджер экономил горючее.

— Ты сделаешь это — или умрешь! — зарычал Гроу.

— Если я сделаю это — мы все умрем! — закричал в ответ Стрейнжбери.

Гроу выскочил от него и бросился к Миллеру.

— Ты можешь остановить двигатели? — с порога заявил он.

— Могу! — подобострастно ответил Миллер. — Только прикажите, капитан!

— Приказываю! — гаркнул Гроу. — Живо на мостик.

Они поднялись наверх. Миллер уселся в капитанское кресло, пробежался пальцами по сенсорам...

Лицо его выразило крайнее недоумение.

— В чем дело? — зарычал Гроу.

— Я не знаю... — промямлил Миллер. — Я... Мне... Доступ к управляющему центру закрыт!

* * *

Примерно в ста метрах от них бывший капитан Стрейнжбери спрятал в карман крохотный дистанционный пульт.

Его не обыскали при аресте. Это было большой удачей.

Спустя полтора часа — Миллер все это время пытался понять, что происходит, — двигатели звездолета вышли на предельный режим и командная система передала на них часть энергии с гравитационных компенсаторов. Это произошло не мгновенно, так что у людей было время, чтобы занять противоперегрузочные кресла и койки. В одной из таких — тюремная каюта прежде была стандартной и имела стандартное оборудование — устроился и Стрейнжбери. Он, единственный на корабле, воспринял перегрузку с удовольствием.

Стрейнжбери с волнением понял, что наступил тот самый момент, которого он так хотел и которого так боялся. Утроенная тяжесть вдавила его в противоперегрузочное ложе, но это почти не беспокоило Роджера. Он знал, что меньше чем через минуту его субъективного времени (в обычной вселенной за эту минуту пройдут годы) звездолет преодолеет световой барьер. А там... Может быть, он просто перестанет существовать...

Забавно, но если бы сейчас Стрейнжбери-наблюдатель мог выглянуть в обычный космос, то он, вероятно, уже мог бы увидеть в хороший телескоп Солнечную систему.

Он похолодел от страха, когда понял, что сейчас в космосе уже можно разглядеть Солнечную систему.

Внезапно перегрузка возросла еще больше. Индикатор над головой Роджера жалобно пиликнул: дальнейшее увеличение могло нанести вред человеческому организму.

А затем произошло что-то невообразимое.

Потолок над его головой словно растаял. Сначала он увидел огромный шар планеты. Очертания материков были знакомы. Очень знакомы...

Миг — и Роджер понял, что это за планета. А затем он увидел небо. Небо в огне. А затем оно внезапно стало голубым, а потом снова черным...

Ощущение было такое, словно Роджера втягивает огромная звездная воронка. Но при этом он испытывал настоящий экстаз.

Затем над Стрейнжбери возникло чудовищно искаженное, но безусловно человеческое лицо и мгновенно исчезло. Дальше перед его глазами вереницей поплыли какие-то образы, лица. Большей частью — знакомые. Все они перемешались: он сам, другие члены экипажа — все двигались как в фильме, который прокручивают в обратную сторону. Сцены были мимолетны: они омывали сознание, словно потоки воды. Образы из его детства, чудовищные картины чужих миров... возникали в беспорядке и таяли. Роджер плыл сквозь них, и ему уже не было так хорошо, как прежде... Внезапно Роджер понял, что с ним происходит.