В ледовитое море. Поиски следов Баренца на Новой Земле в российcко-голландских экспедициях с 1991 по 2000 годы - Япъян Зеберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Туда и обратно
Чтобы обрести согласие с окружающим меня миром, я решаюсь войти в эту сплошную стену тумана, полагаясь на компас и GPS. Блеклый свет, проникающий сквозь висящую в воздухе изморось, выхватывает из пелены озерца и топи, за которыми прячется мой маленький лагерь. Это глубины Вайгача: Хэбидя-Я ненцев, Священный Остров. Через мелкий дождь, щекочущий мне лицо, я иду по воде, стараясь нащупывать резиновыми сапогами более плотные и высокие участки, где можно идти быстрее. Когда мне это удается, GPS сообщает, что моя скорость достигает 4–5 километров в час. Вытоптанные тропинки, которые выглядят так, словно тут проехал пелотон велосипедистов, свидетельствуют о присутствии леммингов, которые, должно быть, обладают водоотталкивающими способностями. Много птичьих гнезд, аккуратно прикрепленных к травинкам. Я в совершенном одиночестве на краю света, в зеленом море, в зеленом круге, но меня это нисколько не тревожит, разве что – чёрт возьми! – я забрел слишком глубоко, вода оказывается мне выше колен и заливается в сапоги. Между прочим, внутри такого зеленого круга всегда вдалеке виднеется белая точка полярной совы. Если это только не одна и та же птица, следящая за мной, то их тут, должно быть, много. Я подставляю ветру яркое белое перо и испытываю на себе его подъемную силу, пока оно старается вырваться из моих рук.
Прошлой ночью я спал спокойно. Я пробыл в одиночестве 48 часов. Ночью сильный ветер вырвал колышки палатки из раскисшей земли. Временами идет дождь или, по крайней мере, противная морось. Сегодня видимость получше, чем вчера, иногда километры, но всё равно в воздухе стоит легкая дымка. Я старательно почистил примус, и мне наконец удалось добиться, чтобы он заработал, поэтому на завтрак у меня был чай с овсянкой. Я побрился и причесался под вибрирующим от ветра тентом. Я всё время думал только об одном: прилетит ли вертолет завтра и при какой погоде его ждать уже не стоит. Это не так важно, как мне кажется, но всё-таки было бы здорово, если бы они точно знали мое местоположение. Поэтому я решил не складывать палатку до тех пор, пока они не появятся. Спина у меня затекла и болит от долгого сидения и лежания на холодной земле. Первые 15 минут я хожу согнувшись, как старик. Представление продолжается.
Долго и тщательно рассматривая спутниковый снимок, я заметил на нём нечто интересное: штрих или вытянутый в линию элемент рельефа, который, без сомнения, стоило изучить повнимательнее. Это были не коренные породы, а какие-то наносы, которые разделяли озеро на две идеально равные части. Теперь, когда я освоил навигацию в этом загробном мире, я могу отправиться в пеший поход: до этого места от моего лагеря не более 6 километров. В половине четвертого я двинулся на северо-восток…
Идя вдоль небольшой речки, я дохожу до места, где можно за несколько шагов перейти на другую сторону. Пустота и тишина; я продвигаюсь вперед медленно, как в дурном сне. Внезапно туман рассеивается. Пройдя всего 2 километра, я вижу выпуклость, выступающую над горизонтом, которая продолжает расти, и я не могу отвести от нее глаз. Спустя еще полчаса я вижу уже три подобные формы, протянувшиеся на ровном ландшафте. Меня раздражает, когда Дэвид говорит, что мы занимаемся «случайной геологией», потому что это не случайность, это фактор интуиции, значение которого необходимо признать. Хотя в данном случае нельзя отрицать и роль стечения обстоятельств, благодаря которому я приземлился в непосредственной близости от этого открытия.
Три найденные мной формы рельефа – это так называемые эскеры: отложения породы в каналах, проделанных талыми водами внутри ледника, некогда покрывавшего эту область. Они достигают 20 метров в высоту и извиваются, подобно водозащитным дамбам, на протяжении около 2 километров. На севере есть три еще длиннее (мы, должно быть, пролетели прямо над ними). Эти формы рельефа выглядят так, словно они сформировались относительно недавно, с углом склонов 45°. Это первое убедительное свидетельство древней границы ледника. Ориентация этих линий относительно ландшафта указывает на то, что ледник двигался с северо-востока, со стороны Новой Земли. Ледники простирались приблизительно на 500 километров от центра ледяной шапки, наползая на Вайгач и углубляя пролив Югорский Шар или, может быть, образуя его. Расположение этих трех эскеров здесь, посреди большого озера, предполагает таяние неподвижного ледника. Обвалы на боку обнажают заполнение несортированных ледниковых размывов, алевритовые глины, местные известняковые валуны. Хотя склоны эскера крутые, взобраться по слагающим их большим и малым камням довольно легко. Победа! Я стою на вершине гряды шириной около 2 метров и вижу, как она змеится передо мной. Облака ненадолго расходятся: темный мир на мгновение заполняется ослепительным солнечным светом. Очень драматично.
Обсохнув и пообедав, я снова наслаждаюсь уютом своей палатки. Когда ветер стихает, становится так тихо, что у меня начинает шуметь в ушах. Я приготовил еду и жду завтрашнего утра, потому что сегодня после одиннадцати уже совсем темно из-за тяжелых облаков. Очень надеюсь, что вертолет действительно прилетит завтра. Сегодня я прошел 15 километров. Возвращаясь, я увидел крошечную желтую палатку, в которой я сейчас лежу. Она видна со всех сторон и защищена от непогоды только двойным слоем нейлона толщиной в долю миллиметра. Всё, за исключением спального мешка, мокрое и влажное если не от осадков, то от конденсации. Зато теперь у меня есть собранные сегодня днем перья полярных сов – ими я буду отгонять зло.
Сверхъестественное
На одном из невысоких каменистых пригорков я обнаружил логово песца – снежного лиса, который проходил сегодня мимо моей палатки. А с другой стороны гряды мне попалась крупная полярная сова, которая на этот раз позволила мне
