Синяя Птица. (Трилогия) - Елена Самойлова

– Выходит, ты спишь в образе человека, потому что, в сущности, человеческий облик и есть твое естественное состояние. – Она покачала головой и вздохнула. – Трудно тебе придется среди нас, девочка. Знаешь, Азраэл просил меня попытаться уговорить тебя остаться с нами, в Андарионе, и я, честно говоря, согласилась попробовать. Но теперь я понимаю, что это бесполезно. Ты все-таки не айранит, ты – человек с ипостасью айранита, а это большая разница. Мы осознаем себя крылатыми с рождения, ты же обрела эту способность в двадцать лет, когда твое мироощущение окончательно сформировалось. Да, ты готова к переменам, возможно, ты сама их ищешь, но в глубине души ты все равно останешься человеком.

Мицарель коснулась моего лица кончиком крыла, отводя короткие, спутанные после сна волосы, и тепло улыбнулась.

– Еваника, ты сама найдешь свое место, и никто, кроме тебя, не сможет сделать этот выбор. Захочешь остаться – страна айранитов примет тебя с радостью. Уйдешь к людям – мы пожелаем тебе удачи. Ты свободна, Ева. Лети на крыльях ветра или же иди по дороге – но это будет только твое решение, и ничье больше.

– Спасибо. – Я искренне улыбнулась ей и с трудом сдержалась, чтобы не обнять. Мицарель поняла меня почти сразу и одобрила мой выбор, мое стремление идти своим собственным путем.

Да, есть Судьба, и есть Предназначение.

Но к ним ведут тысячи дорог, длинных и коротких, извилистых и прямых как стрела, а свою дорогу я выберу сама…

– Ева, и все-таки я рекомендую тебе принять обличье айранита, – с улыбкой сказала Мицарель, протягивая мне сверток светло-голубого цвета. – Так тебе будет удобнее перемещаться по городу – ведь лестниц, привычных людям, у нас нет. Да и это платье я для тебя сшила, как на Синюю Птицу с крыльями на спине.

Я машинально кивнула, принимая сверток, а потом вдруг переспросила:

– Стоп, ты сказала, что это платье?!

– Ну да. А что такое? – Мицарель удивленно посмотрела сначала на сверток, а потом на мое выразительно скривившееся лицо.

М-да, похоже, Данте не успел ей сообщить, что платья я не признаю как одежду в принципе. Особенно длинные.

Дело в том, что с длиннополой одеждой у меня лет с тринадцати взаимная нелюбовь. Тогда Вилька притащила мне свой княжеский сарафан, из которого она выросла, и совместно с наставником попыталась в него меня упаковать. Провозились где-то с час, а когда я все-таки предстала пред их критическими взглядами, то младшая княжна Росская в один голос с Лексеем сообщила, что княжеское одеяние сидит на мне, как на корове седло, так что не фиг позориться, юная ведунья. Я смертельно оскорбилась и попыталась, как обычно, загнать Вильку за печку, но наступила на длинный подол и бесславно рухнула на пол. По правде говоря, позже я еще несколько раз пыталась носить платья, но попытки эти неизменно оканчивались провалом. После того как Вилья на пару с волхвом забраковали даже эльфийские наряды, я плюнула на стремление выглядеть как красивая девушка и в дальнейшем одевалась соответственно своей профессии ведуньи.

И вот теперь мне опять предлагают вырядиться в платье, да еще и, судя по всему, длинное…

Когда я завершила красочное повествование о платьях, Мицарель внимательно посмотрела на меня и предложила все-таки его примерить. Не понра-вится – она без проблем сыщет мне мужскую одежду, найти на меня костюм, рассчитанный на тщедушного юношу, дело двадцати минут, не больше. Я подумала и согласилась. В конце концов – что я теряю?..

Ревилиэль, как всегда без стука ввалившаяся в отведенную мне комнату, оборвала приветственную речь на полуслове и уставилась на меня с отвисшей челюстью, словно впервые увидела. Я же задумчиво рассматривала свое отражение в огромном зеркале, врезанном в стену комнаты и ранее скрывавшемся за отодвигаемой деревянной панелью.

И, как ни странно, отражение это мне впервые нравилось, несмотря на то что отражалась в нем синекрылая девушка-айранит с волосами цвета вечернего неба. Белые кончики уже успевших чуточку отрасти волос едва касались открытых плеч. Воздушное бледно-голубое платье имело длинные полупрозрачные рукава, а подол был скроен таким образом, что снизу получались как бы заостренные клинья, под платье надевались тонкие широкие шальвары, украшенные почти незаметной вышивкой. И все это бледно-голубое великолепие сидело как нельзя лучше, делая меня какой-то до невозможности хрупкой и воздушной.

Неземной, как сказал бы поэтичный Алин…

И только широкие синие с белыми кончиками крылья немного нарушали этот хрупкий образ – слишком уж они выглядели мощными, не узкие и изящные, как у ласточек или стрижей, а словно предназначенные для длительного парения, чтобы потом в крутом пике ударить противника, да так, чтобы он, оглоушенный, упал на землю. Крылья хищника, как у сокола или орла.

Или как у аватара Чернокрыла.

Вилька наконец-то обрела дар речи и, настороженно косясь на Мицарель, которая в этот момент пыталась сотворить хоть что-нибудь с моими короткими волосами, тихо сказала:

– Ну, Евка, может, это и к лучшему, что ты теперь айранит. Ты только на себя посмотри – любую эльфийку в два счета за пояс заткнешь!

– А если улыбнуться? – Я продемонстрировала свой впечатляющий набор заостренных зубов, сделавших бы честь любой упыреподобной нежити.

Вилья же отмахнулась и ответила, прикрывая за собой распахнутую настежь дверь:

– А это даже экзотично смотрится, если привыкнуть. Да что ты у меня спрашиваешь – пойди разыщи Данте и поинтересуйся его сугубо мужским мнением. Вот увидишь, он в восторге будет.

– Н-да? – с сомнением переспросила я, отчаянно борясь с румянцем, который уже предательски заливал щеки.

Честно говоря, у меня уже не раз мелькала подобная идея, но я ее отгоняла, как чисто женскую. И вот теперь еще и Вилья…

Мицарель наконец-то сдалась, оставив мои волосы в покое, так как из них невозможно было соорудить хоть что-нибудь, напоминающее классическую прическу, принятую у прекрасной половины общества айранитов, и попыталась нацепить на меня нечто вроде диадемы. Я, к счастью, сумела от нее откреститься, заявив, что волосы у меня и так хороши, хотя бы из-за оригинальности цвета. На том было заключено перемирие, и Мицарель отпустила меня.

Я со вздохом облегчения уселась на краешек кровати, кое-как подобрав крылья, чтобы они не мешали сидеть. Эх, долго придется привыкать – мебель в комнате хоть и рассчитана на крылатую ипостась, то есть с зауженными спинками, чтобы можно было удобно разместиться с крыльями на спине, но мне все-таки это еще в новинку. Пока я застегивала ремешки белых сандалий на мягкой кожаной подошве без всякого намека на каблук, Мицарель уже успела познакомиться с Вильей, и теперь полуэльфийка и айранит негромко беседовали о каких-то малозначительных, с моей точки зрения, вещах. Я краем уха уловила, что Вилька распространяется о неправильной организации политической системы в Андарионе, а Мицарель утверждает, что, поскольку система работала в течение тысяч лет, менять ее не нужно. После чего диспут пошел по второму кругу.

Какое-то время я вяло прислушивалась к их разговору, но потом мне это надоело, и я решила устроить себе самопроизвольную экскурсию по Снежному дворцу. В конце концов, куда бы я ни зашла, в ипостаси айранита меня можно будет почувствовать, так что найдут в любом случае, даже если заблужусь невесть где. С этой крайне оптимистичной мыслью я и вышла за дверь, причем в душе крепла уверенность, что Вилья точно знает, где меня в случае чего искать, – достаточно просто спросить у кого-нибудь, где Данте…

Нет, ну кто архитектор этого дворца?! Убила бы за столь буйную фантазию, которая вместо дворцовых переходов сподобила наваять самый что ни на есть натуральный лабиринт! Вернее, сначала бы заставила провести перепланировку, а потом только убила… С другой стороны, мне тут не жить – к сегодняшнему вечеру мы с Вилькой перемещаемся в дом Мицарель, а там-то точно подобного лабиринта нет. Как мне сказала Мицарель, в доме живут только она и ее муж, детей у них пока нет, так что мы их совершенно не стесним. Вилья уточнила, а не затеряемся ли мы в их особняке, на что Мицарель ответила, что дом у них двухъярусный, так что места хватит всем, к тому же там даже есть лестница, по которой полуэльфийка сможет попадать в дом без посторонней помощи.

Вот примерно такие мысли и роились в моей бедовой голове, когда я шла по дворцовым коридорам, уже совершенно не соображая, где я нахожусь относительно своей комнаты или тронного зала. Хотя я в любой момент могла вылезти в одно из окон и, облетев башню, найти-таки собственную комнату, но к такой мере прибегать пока не хотелось. Просто тогда Вилька сразу же начала бы хохмить по поводу того, что хоть я и айранит с обостренным чувством направления, но все равно могу заблудиться в трех соснах, было бы желание.