Песнь вторая. О принцессе, сумраке и гитаре. - Тиа Атрейдес

На удивление, сегодняшний бал принес маркизу бездну удовольствия. И по контрасту с утренним минорным настроем завершение дня оказалось просто дивным. Дайм точно знал теперь, что Шу от него никуда не денется, и даже больше — её новый возлюбленный произвел на маркиза неизгладимое впечатление. Так почему бы не заполучить их в комплекте? Милая Шу в принципе не против, а Тигренок… если Мастер ничего не напутал, и некоторые подробности карьеры Лунного Стрижа именно таковы… тоже никуда не денется.

В отличие от маркиза Длинные Уши, Его Величество ушел с праздника далеко не в лучезарном настроении. Конечно, с его свадьбой все решилось наилучшим образом, и сестричка с маркизом не поцапалась… но… все портил только один момент. Таис. Вот уж откуда Кей не ожидал подвоха. Почти за три года он так привык к ней, что как-то и не задумывался, что она вдруг может предпочесть кого-то другого. Он даже не воспринимал её, как девушку, которую надо завоевывать, за которой надо ухаживать. Кею казалось, что вполне достаточно дружбы и взаимопонимания… и что она и так знает, что он её любит. Зачем говорить об этом лишний раз? И для него оказалось болезненным разочарованием узнать, что Таис на него обиделась из-за отмененной свадьбы. Ему казалось, что она прекрасно понимает его шаткое положение, и что король он пока только по названию, но никак не по сути. В качестве Наследника у него и то было несравненно больше власти, чем сейчас. И Кей надеялся, что Таис это все понимает, и скорее сочувствует ему — он же лишился сразу и отца, и любимой невесты, и, если бы Ристане удалось его женить, мог вскоре лишиться и жизни… а она надулась, словно маленькая! И в отместку не сводит глаз с этого хлыща. Кей ревновал и сомневался — а вдруг она и вправду влюбится в красавца виконта? Пусть он и не король, и не богат, но он гораздо красивее Кея, и старше, и опытнее. И, наверняка, имеет возможность красиво ухаживать.

Юный монарх злился и обижался на Урмана — ну что ему стоило объяснить, как надо обращаться с девушками? Научил бы правильно ухаживать, что ли, не чужой ведь человек! Трудно было растолковать, что и как делается? Ну да, Кею всегда казалось довольно глупым петь серенады и читать стихи при луне… да и дарить цветы и писать слюнявые записочки. Таис же свой парень! Зачем ей вся эта чушь! И ведь ей всегда нравились его подарки — стоит вспомнить, как она сияла, когда он разыскал в библиотеке старинную пиратскую карту, как они вместе разгадывали, где же находится этот остров… или когда он подарил ей настоящий старый орочий ятаган? И как она слушала, затаив дыхание, сочиненную им историю, а потом уговаривала научить её этим ятаганом драться. Ну какие тут могут быть серенады и фиалки? Она же будет над ним смеяться, и правильно сделает! Нельзя же ставить её на одну доску со всякими жеманными дурындами, кроме сентиментальных романов в жизни ни одной книги не прочитавшими. Стыдно даже… кто ж мог подумать, что ей этой ерунды хочется?

Неожиданностью для Его Величества явилась и демон знает откуда вылезшая ревность. Он сам, конечно, не называл так желание дать гнусному соблазнителю невинной девы в глаз, а ещё лучше, облагородить излишне смазливую физиономию порой-тройкой рваных шрамов. И списывал собственную злость, когда замечал, как хлыщ излишне тесно прижимает её в танце, на заботу о нравственности и душевном спокойствии Таис. И никак не мог понять, почему Урман так настойчиво советует обождать и не сообщать ей, что свадьба состоится. Она ведь была недовольна именно отменой бракосочетания, так почему бы сразу и не уладить этот вопрос? Она снова невеста короля. Таис ведь этого хотела, разве не так? Но он слишком доверял Урману, чтобы без серьезных размышлений и веских оснований поступать наперекор. Он уже не глупый упрямый мальчишка, лучше всех все знающий, а вполне взрослый и мудрый государственный деятель. Король, как никак.

Глава 27

От самого себя грозная репутация всемогущего всезнайки не спасала. И запудрить себе мозги тоже не удавалось. Поэтому Дайм почти всю ночь проворочался в одинокой холодной постели, и сам себе проел плешь — правильно ли он поступил, что не позволил Шу искать Лунного Стрижа? И вообще, имеет ли он право вмешиваться и строить планы на их счет? Может, он слишком много хочет? Почему бы не удовлетвориться тем, что имеется, не пытаться заполучить их обоих, и жить почти спокойно. Не так уж и мало, между прочим, того, что имеется. Года четыре назад он и не мечтал о том, что найдется на свете девушка, которая полюбит его, такого, какой он есть — без надежды на семью, детей, без малейшей возможности спокойной жизни, когда каждая встреча может оказаться последней. Полюбит именно его самого, а не романтический ореол таинственности и приключений, не власть и влияние в его руках, не императорскую кровь и магию. Хотя насчет магии он немножко лукавил — без неё не видать бы ему Шу, как собственных ушей. Но это, пожалуй, единственное… а в остальном — ей самой вполне хватало и таинственности, и приключений, и власти, и королевской крови.

Но какая же из неё получится Императрица! С её талантами, характером… невероятная женщина. Ради того, чтобы жениться на Шу, маркиз уже три года плел паутину интриг, в которой все больше запутывались его братья. Смещать самого императора Дайм не собирался, ему вполне хватит остаться единственным наследником. Просчитался отец, сильно просчитался. Императорский венец сам по себе его не привлекал, и он с преогромным удовольствием не надевал бы его никогда. Ради власти и прочей ерунды впрягаться в неподъемный воз государственных забот? Дурных нет. Если бы император поверил в то, что, женившись на Шу, Дайм станет его наипреданнейшим и наивернейшим слугой не по принуждению, а ради собственного спокойствия… ну да, конечно. Дайм просчитал все возможные варианты, и единственным оставался самый долгий, трудоемкий и неприятный. Сегодня он почти было отказался от дальнейших действий в этом направлении, но Шу снова вернула ему надежду.

На губах Дайма до сих пор горел вкус ее последнего поцелуя, который не могли заглушить ни изысканные закуски, ни старое вино… впервые за три года по приезде в Суард ему пришлось ночевать в своей старой комнате. Роскошные покои пахли пылью и запустением, тончайшие льняные простыни кололись и сбивались, старинные резные часы тикали громко и противно, мешая уснуть. Маркизу надоело ворочаться, и он, в раздражении откинув скомканные простыни, встал и подошел к открытому окну. Желтый туманный круг на небе по странной прихоти разума напомнил ему забавную игрушечную птичку, которую он подарил Шу, чтобы та будила её по утрам. Её смех, когда назавтра, стоило часам пробить восемь, из крошечного белого комка перьев, заботливо подвешенного на ленточке к балдахину, вырвалось протяжное низкое мычание — волшебная игрушка имела в запасе не меньше сотни разных звуков, и далеко не все из них оказались птичьим щебетом.