Последняя кровь первой революции. Мятеж на Балтике и Тихом океане - Владимир Виленович Шигин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из воспоминаний капитана 1-го ранга Меркушева: «Революционеры бежали, часть их была поймана, предана военно-полевому суду и расстреляна. Через несколько дней жертвы восстания с отданием воинских почестей были преданы земле, и жизнь города потекла обычным порядком».
* * *
О деятельности большевиков в период восстания советские историки писали так: «После неудачи восстания 16 октября в бухте Диомид, когда события перебросились в порт, владивостокская группа большевиков, после всестороннего обсуждения создавшегося положения, вынесла решение не давать массам лозунга восстания, ввиду безнадежности его в тех условиях и в целях сохранения сил для подготовки лучше организованного восстания в более благоприятных условиях. На митинге в порту рабочие спрашивали, что делать. Ораторы-большевики высказывались за то, что выступление начато преждевременно, без надлежащей подготовки, что восстание в данный момент будет только на руку властям, подготовленным к кровавой расправе над участниками восстания, так как имелись уже сведения, что драгуны и пехотные части из Раздольного перебрасывались в город, и крепостная артиллерия получила приказ приготовиться к действию против флота. Эсеры-максималисты, не обращая внимания на все эти доводы, призывали к восстанию. В таком отношении к восстанию местная группа большевиков была единодушна, но они оказались не в состоянии переломить настроение команд некоторых воинских частей (минеры) и миноносцев, стремившихся к восстанию, а также влияния с.-р. максималистов в этих частях, которые в своей устной и печатной (в прокламациях) агитации били на чувство. Вследствие того, что местная группа большевиков не смогла подчинить эти части своему влиянию, вспыхнувшие в бухте Диомид события, возглавляемые людьми, не желавшими считаться с обстановкой восстания, продолжали по инерции развиваться и в конце получили трагическую для себя развязку на миноносце “Скорый”».
Любопытно, что в 30–50-х годах ХХ века годах боевичку Сару Ааронову (как всегда, под более благозвучным именем — Мария Маслякова) задним числом причислили к членам РСДРП. Поведение «товарища Ани» во время Владивостокского восстания казалось тогда партийным историкам настолько героическим, что жалко было отдавать такой подвиг ненавистным эсерам. Затем, когда время изменилось и нравы смягчились, «товарища Аню» все же вернули обратно в лоно родной для нее партии эсеров.
Уже в день неудавшегося мятежа 17 октября комендантом крепости во Владивостоке было объявлено военное положение. Ряд наиболее революционизированных рабочих порта были немедленно уволены и им запрещено появляться на территории порта. Более двух десятков из них, состоявших в революционных партиях, были арестованы. В самом порту все работы также были временно приостановлены, до найма нового контингента рабочих, на основании выработанных для этого особых фильтрующих набор правил.
По получении первых сведений о восстании во Владивостоке генерал-губернатор Унтербергер 17 октября послал на имя председателя Совета министров Столыпина телеграмму следующего содержания: «Докладываю Вашему Высокопревосходительству, что сейчас получил сведения о беспорядках во Владивостокском порту и о возмущении команды четырех миноносцев. По получении подробностей представлю их. Все меры к прекращению и предупреждению беспорядков принимаются».
На это донесение Столыпин в тот же день ответил: «Генерал-губернатору Унтербергеру. Ввиду бунта 16 октября во Владивостоке в минном батальоне, при участии посторонних агитаторов, толпы частных лиц, прошу ваше высокопревосходительство принять самые энергичные меры к прекращению беспорядков, предупреждению дальнейших выступлений, пользуясь всей полнотой власти, предоставленной военным положением, которое в 12-й статье допускает принятие мер даже совершенно исключительных, без применения к виновным судебного порядка. Председатель Совета министров Столыпин». 18 октября военный губернатор Приморской области Флуг телеграммой донес генерал-губернатору, что «город усиленно охраняется, население спокойно. При обыске в одном доме найдены бомбы. Произведены аресты». 24 октября Флуг сообщил: «В общем, спокойно, но настроение неопределенное».
* * *
Против участников восстания возбужден был целый ряд судебных процессов, продолжавшихся с ноября 1907 года в течение всего 1908 года. Наиболее крупные судебные процессы происходили с 12 по 22 сентября 1907 года. Из привлекавшихся 203 минеров к ответственности приговором Приамурского военно-окружного суда от 16 ноября 1907 года было осуждено: к смертной казни — 20, к каторжным работам: без срока — 4, на двадцать лет — 13, на пятнадцать лет — 1, на десять лет — 1, на восемь лет — 4, на шесть лет — 5, на 4 года — 12, в дисциплинарный батальон на 3 года — 50 и остальные на разные меньшие сроки. 5 человек было оправдано. Захваченный после восстания минеров в бухте Диомид и уличенный стрелками как участник восстания убийца Дмитрий Парневов приговором суда присужден был к повешению. Тем же судом на втором заседании из 61 привлекавшихся к ответственности матросов приговорены: к расстрелу — 20, к ссылке в каторжные работы на разные сроки — 24 и в арестантские отделения — 16. Весьма характерный штрих к «героическому портрету» участников «восстания». У подавляющего большинства из них, как явствует из документов, не нашлось мужества и желания пострадать «за идею». Во время суда, как обычный мелкоуголовный элемент, горе-революционеры, пытаясь спасти свою шкуру, изворачивались изо всех сил, сваливая все грехи на «товарища Аню», Якова Пойлова и других партийных руководителей. Дескать, это они угрозами и принуждением заставили нас участвовать в бунте, в чем теперь мы глубоко и раскаиваемся…
Одновременно с матросами, в связи с восстанием на военных судах, судились командир миноносца «Беспощадный» лейтенант Екимов и лейтенант канонерской лодки «Маньчжур» Оводов, обвинявшиеся в бездействии
