Черный ксеноархеолог - Юрий Валерьевич Максимов

Вслух я выразил сомнение в этом, но в душе успокоился. Можно сказать, воспрял духом благодаря поддержке жены. Да, надо просто подождать. Все как следует подготовить и вот тогда устроить настоящую встряску неккаристике!

Наконец вернулся Келли и сообщил, что пришел ответ Вормов:

– Они готовы встретиться и закупить сразу большую партию. На Сальватьерре.

– Где-то я уже слышала это название. – Лира нахмурилась.

А я нахмурился еще сильнее, потому что вспомнил:

– Это та планета, где живет Босс. Нас туда собирались отвезти сначала Чавала, а потом Крикс. Вот уж где нам точно не следует быть…

– Я не сказал, что ли? – удивился Келли. – Хорошая новость. Босса теперь можно не бояться: его посадили!

– Это точно?

– Абсолютно! Мне сообщили из трех разных источников. И я проверил еще у двоих.

– А что, если остались его подельники и они продолжают искать нас? – спросила Лира.

– Сейчас у них есть занятия поважнее, – уверенно ответил Келли. – Во-первых, свалить с Сальватьерры и не отсвечивать, чтобы их тоже не загребли. А во-вторых, искать себе нового работодателя. Впрочем, мы будем вести себя осторожно и сядем на планету с соблюдением максимальной конспирации.

– Но почему Вормы захотели встречаться именно там? Разве это не странно?

– Они занимают освободившуюся нишу. Но если хочешь, могу попросить их снова провести встречу на Кесуме.

– Нет уж, Кесума с меня достаточно. Да и тебе туда въезд запрещен. – Я вспомнил про таэдов в грузовом отсеке, и это придало мне решимости: – Сальватьерра так Сальватьерра!

И мы, не садясь на Гариссе, отправились в бывшее логово Босса.

Перелет

Лететь предстояло всего пять дней. И это, должен сказать, были отличные дни! В артефактах навели порядок. Мы с Лирой начали работу над книгой, которая потрясет основы неккаристики.

Произошедшая обструкция со стороны коллег заставила меня задуматься над тем, ради чего я пошел в науку – чтобы удовлетворить жажду познания или чтобы получить славу и признание? Что для меня главнее? Разумеется, первое. Будь второе, я бы не решился стать черным ксеноархеологом. Давно было очевидно, что выбранный мной путь рано или поздно повредит моей научной карьере. Я морально готовился к такому исходу.

Отчего же так болезненно воспринял случившееся?

«Из-за гордыки своей».

Ну конечно, Гемелл был тут как тут с готовыми духовными диагнозами.

«Ты и успокоил себя посредством кормления гордыни. Мол, это они все дураки и потом приползут ко мне, признав, что были неправы. Между тем, именно гордыня готовит твои будущие падения».

Я научился все это стоически терпеть и игнорировать. Не думаю, что я больше прочих поражен гордостью. Просто мне хотелось признания со стороны единомышленников. А кому не хочется? Как будто Гемелл не хотел признания от других муаорро! Уж я-то помню его чувства, когда мы подлетали к его планете.

Но, в конце концов, проживу и без признания научного мира. Мне было достаточно нашей маленькой дружной компании. Вечерами мы собирались вчетвером в кают-компании и садились играть в маджонг. Разумеется, Герби всегда выигрывал.

– Ты бы поддался как-нибудь, – говорил Келли. – Просто ради разнообразия.

– Вот еще! Смирять людей, напоминая об их интеллектуальной ограниченности, – главное предназначение машины.

Андроид так и не поддался. Впрочем, мы играли не ради выигрыша – самым ценным было общение. Сидя за столом, мы болтали о всякой всячине, делились историями, шутили, смеялись. Как настоящая семья.

И мне наконец удалось закончить скульптуру-шар. Было очень приятное чувство. Я как будто лучше узнал Иши, понял на каком-то глубинном уровне, когда своими руками повторил его шедевр.

День триста шестьдесят первый

Сальватьерра, куда мы опустились под псевдонимом «Медуза Горгона», оказалась весьма ухоженной и развитой колонией. По крайней мере, судя по видам, открывшимся во время приземления, и по рассказам Келли, который бывал тут раньше. Эту колонию основали выходцы из латиноамериканского региона Земли, что отражалось во многих местных названиях.

После отделения от Земли во время голосования о том, какой язык станет общим для Федерации, почти победил китайский. Русский был на втором месте, а на третьем – испанский. Однако Сальватьерра поддержала наш, как и остальные не-китайцы, рассудив, что из двух кошмарно трудных языков лучше предпочесть индоевропейский. И это определило исход голосования. «Если бы не Сальватьерра, мы бы говорили по-китайски», – повторял наш учитель русского в школе, когда кто-то жаловался на сложность языка. И это единственное, что я знал про данную колонию.

Из осторожности мы не покидали «Отчаянный», чтобы не светить свои лица. Я открыл сейф рубки, в котором хранил большинство артефактов Хозяев. Если к нам пожалуют незваные гости, не только я, но и Лира, и Келли смогут сразу достать скипетр для разморозки таэдов. А переместитель я и вовсе повесил себе на пояс, для чего Герби смастерил особый фиксатор.

Однако в тот день никто не пожаловал. Келли сказал, что договорился о встрече с Вормами на послезавтра. В городе. Мы уже подготовили для них два рюкзака, битком набитых артефактами, – они стояли в грузовом отсеке.

Вечером мы все вместе поужинали. Настроение было приподнятое.

– Куда рванем после того, как сбагрим товар? – поинтересовался мой друг.

– В систему Фомальгаут. Там есть что исследовать.

Я решил вернуть воинов на родину. А еще хотелось увидеть новых таэдов, родившихся благодаря миру, который мы им принесли. Ну и покопаться в поясе астероидов Дагон, само собой. Затем полетим на другую планету, известную Гемеллу. Я ощущал себя новым Колумбом, чьи путешествия только начались.

День триста шестьдесят второй

В то утро я проснулся точно так же, как и в любое другое. Посмотрел на часы. В темноте слабо светились цифры 7:50. Какое-то время я лежал и думал, не поспать ли еще.

Слава Богу, что решил все-таки встать!

Мой школьный учитель по литературе как-то сказал: событие – это не просто что-то яркое и большое. Событие – это то, что делит жизнь на «до» и «после».

В то утро я проснулся, не зная, что событие, не просто разделившее, а разорвавшее мою жизнь, уже произошло. Пожалуй, «произошло» – слишком мягкое слово. Лучше сказать «взорвалось», но ударная волна еще не накрыла меня. И я в блаженном неведении, как обычно, включил свет, умылся, почистил зубы, причесался, оделся.

Придя в кают-компанию, я удивился, что никого нет, но решил, что они засиделись допоздна – Лира за статьей, а Келли за игрой. Так что неторопливо сделал