Ася - Леля Иголкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Где оно?
— Вот! Вот! Вот! — теперь сует под нос мне правый безымянный палец. — М-м-м! Мне плохо. Тошни-и-и-т, — пищит и вызывает рвотный спазм. — Пошел к черту!
— Охренеть! — разворачиваю нас и, встав с ней на колени, опускаю Асину голову над унитазом, придерживая волосы, поглаживаю по спине. — Ты вся горишь, — шепчу будто для себя, пока она дергается в желудочных конвульсиях. — Я вызываю скорую. К хренам мне твое разрешение и эти увещевания, что все когда-нибудь пройдет.
— Не-е-е-т! — толкается спиной. — Ты не выгонишь меня. Я не изменяла. Нет повода. Была послушной. Угождала. Ты спал со мной… Ты… Костенька, пожалуйста… Не отдавай меня!
— Сумасшедшая? Мозгами тронулась, да? Пора сворачиваться, женщина! — меня, наверное, убого клинит, а сам я, видимо, нехило завожусь. — Собирайся! Сможешь? — вопрос выкрикиваю и сразу отстраняюсь от нее.
— Не кричи! — она отшвыривает скомканную в пальцах тряпку и закрывает уши. — Выйди, выйди, выйди, выйди, — хрипит, закрыв глаза.
Ни хера себе! Она командует? Повышает голос? Пытается протестовать? Уже отходит, но не теряет с большим трудом приобретенную «власть»?
«Кровь? Это кровь?» — алое пятно на ее сорочке подмигивает мне, пока жена сучит ногами, отползая от меня.
— Ты беременна? — тычу пальцем, попадая кончиком в лобок. — Что это? Выкидыш или… Наглоталась гребаных таблеток, чтобы вызвать аборт? Ну и суки вы, бабы! Решила наказать? У тебя кровь идет, неужели не чувствуешь?
Не может быть! Уверен, что это просто-таки нечеловеческая боль.
— Нет! — всплеснув руками, закрывается от меня. — Скоро все пройдет. Ерунда…
Скорая — по-прежнему сто три? Вслепую набираю номер, забившись в угол комнаты. Соединения нет, а оператор, видимо, снимает полную ответственность с себя за полное отсутствие мобильной связи. Вот так всегда!
— Ася? — заглядываю через приоткрытую дверь в ванную. — Ты как?
— Все хорошо, — она стоит перед овальным зеркалом и собирает волосы в высокий хвост.
— Придется ехать. Никто не отвечает. Даже нет гудка. Сигнал отсутствует. Что болит? Нужно больше информации, чем бессвязность и обида, которые ты транслируешь, не заикаясь, очень четко и красиво. Живот?
— Да.
— Внизу и справа?
— Да.
— Температура, тошнота, рвота?
— Нет, — перекрестив ноги, склоняется над раковиной, рыгнув, жутким шепотом визжит. — Ч-ч-ч-ерт!
Сын громко крякает. Я слышу детский голос в динамик рации, которую сам же и принес. Тимоша квохчет, похоже, разгоняет децибелы, подкручивая регулировку громкости, и наконец-то расправляет легкие, отменно надрывая горло.
Моя жена больна! Уверен, ничего хорошего: кровь на трусах, очевидный жар и тошнота, спутанность сознания и лишняя бравада, от которой у меня сводит скулы и чересчур свербит в руках. Подкравшись со спины, хватаю под коленями и забрасываю Асю на себя. Подкинув мягко, осторожно, устраиваю с небольшим комфортом на груди.
— Обними меня и спрячься на плече. Давай же! Не время храбрость показывать. Предлагаю тайм-аут. Остановим препирательства и займемся делом?
— А-а-а! — вскрикивает и сильно выгибается, выламывая собственную грудную клетку. — Поставь меня!
— Я буду осторожен. Тшш! — шепчу, губами трогая покрытый капельками влаги лоб. — Ты вся горишь. Я отнесу тебя в машину, полежишь пока на заднем, а я Тимку соберу. Ася, ты слышишь, понимаешь? — она смеживает веки, постанывает и отворачивается от меня, как будто говорит:
«Я бесправная вещь, хозяин. Делай всё, что посчитаешь нужным. Твоя власть — твои желание — твои необсуждаемые, впрочем, как и неподсудные поступки!».
Бессмысленно взывать к остаткам разума молодую женщину, у которой по ощущениям температура тела равняется сорока, возможно, сорока двум градусам. Она горит, дрожит, ломает собственные кости, сжимает внутренности, усиленно массируя болезненный живот.
— Костя, привет! — со мной здоровается Николай, раскуривающий на своей веранде сигарету. — Что случилось?
— Присмотри за домом, — бухчу, пока укладываю Асю на заднее сидение. — Вот так! — прикрываю пледом ноги и подкладываю подушку ей под голову. — Что скажешь? — обращаюсь к ней.
Не произнося ни звука, умащивается на правый бок, подкладывая себе под щёку руки. Замечательно? Истощилась или больше не настроена на разговор? Выкричалась, я так понимаю? Выплеснулась? Теперь решила безразличием и тишиной достать?
— Что произошло? — шипит мне в спину Николай.
— Приболела.
— Ася, добрый вечер, — заглядывая мне через плечо, сосед обращается к жене. — Блин! Майку позвать?
— Нет, — глухо отрезаю, рассматривая свернутую в запятую женскую фигуру. — Чёрт!
— А сын? — кивком показывает на наш с ней домой.
— Поедет со мной.
— Ты, что, сбрендил?
— Я сказал, Тимофей будет с нами. Чего надо?
— Скорую не пробовал вызвать? — идет за мной, похоже, выжигая нехорошим взглядом мою спину.
— Пробовал! — сую ему под нос свой телефон с крестом на черточках, ответственных за соты. — Будет шторм!
Сын тянет ко мне ручки и щурит взгляд, водит язычком, облизывая губки, дергает ногами и скулит голодным и как будто бы слепым котёнком.
— По-моему, он хочет есть, — «глубокомысленно» заявляет не к месту мудрый Колька.
И что? По-видимому, выясняя с Асей отношения, мы напрочь забыли о собственном ребёнке. После разговора в этой комнате, я попросил ее убраться к чёрту и завалился спать. Сколько, в общей сложности, прошло с того момента? Семь, восемь, девять часов?
— Время не подскажешь? — одной рукой прижимаю к своей груди Тимошку, а второй подхватываю детскую сумку, в которой всегда есть сменный подгузник, комплект одежды на пожарный случай, влажные салфетки, любимая соска и бутылочка с питьевой водой.
Очешуительная предусмотрительность! Жена, жена, жена…
— Половина десятого.
Блядь! Видимо, сказалось перевозбуждение, адский стресс, а также недосып, обратная дорога и тяжелый, насыщенный на события день, в течение которого колокольным звоном вопила голова, накрывая оранжевым, по ощущениям, покрывалом серое, заточенное на адекватные мыслишки вещество.
— Коля, я серьезно! Присмотри за…
— Без проблем! Дашь нам знать, что с ней?
Надеюсь, ничего серьезного. Иначе — не прощу себе, что слишком долго что-то знал, догадывался, но ни хера толкового, к прискорбью, не предпринимал…
Безлюдная дорога, идеальное покрытие, модернизированная разметка и отсвечивающий жестяной отбойник по обеим сторонам. Жена постанывает на заднем и гладит перетянутый ремнями мерно поднимающийся маленький животик.
— Ася?
— … — не отвечает, лишь останавливает руку.
— Придется потерпеть, — ищу контакт с ее глазами в зеркале заднего вида.
Лишь тьма мне отвечает:
«Пошел ты на…».
Здравый смысл подсказывает, что ехать в местную амбулаторию означает сознательно подвергать ее опасности. Во-первых, здесь нет узких специалистов — все медицинские светила давным-давно переместились в область, а во-вторых, здесь нет хирургического отделения. Чем, в сущности, ей помогут в нашей поликлинике? Дадут жаропонижающее, остановят кровь, возможно, сделают УЗИ. В мозгах усиленнее дребезжит до тошноты противный голос:
«Костя, газ в
