Большая Охота - Дмитрий Янковский

Кровь из меня вытекала уже вполне приличной струей, к тому же я начал ощущать, что действие впрыснутого обезболивающего начинает заканчиваться. Сначала боль подступила неприятной пульсацией, затем стала проявляться все заметнее с каждым мгновением.

И тут до меня дошло, что единственный способ выбраться — это попросту вырезать клещи из ноги. Рана получится кошмарная, но если наложить жгут…

Начал я именно со жгута. Срезал один из ремней, обеспечивавших подгонку гидрокостюма, и накрепко перетянул им ногу чуть ниже колена. Кровотечение сразу снизилось, по воде теперь не расплывались алые полосы, а лишь распространялась вокруг розовая дымка. Очередной фальшфейер начал гаснуть, я зажег следующий и напрягся, заметив, что их осталось всего три. Не хватало еще остаться тут в полной темноте. Тогда даже ради спасения жизни я не сумею выбраться, запутавшись в коридорах и переходах.

Надо было действовать быстро и решительно. Осмотрев острие ножа, я надрезал гидрокостюм вокруг зоны захвата капкана и освободил прокушенную кожу. Клещи вошли в плоть куда глубже, чем я ожидал, так что резать приходилось фактически до кости. С учетом ослабевающего действия обезболивающего мне предстояла на редкость тяжелая задача.

— Что-то тебя долго нет, — отозвалась в ухе рация голосом Бориса. — Подай какой-нибудь знак.

Хоть вспомнили, и то хорошо! Странно… Совсем недавно я готов был умереть, чтобы не ощущать причиненную Ольгой боль, а сейчас собирался выжить любой ценой, пусть даже ногу вообще придется ампутировать. Тепло, исходящее от Ольги, которое я так неожиданно почувствовал в шлюзе, меня полностью преобразило. Я собирался жить, жить для нее, или с ней, это уже не имело большого значения. Главное — видеть ее. И я был настроен крайне решительно.

— Мы высылаем Дока тебе на помощь! — сообщил Борис.

Я сообразил, что этого делать нельзя. Ни при каких обстоятельствах — хоть убейся. Кто знает, сколько биотехнологических капканов притаилось на переборках затопленной баржи? Еще не хватало Доку попасться! Надо было как-то сообщить своим об опасности. Это было даже важнее, чем выбраться. Точнее, это надо было сделать быстрее.

Я пожалел, что мы не предусмотрели видеокамер, которыми можно передавать жесты Языка на корабль. Обязательно надо будет организовать нормальную двустороннюю связь. Но сейчас придется выдумывать что-то другое.

И тут меня осенило. Я перевел рацию в ухе в активный режим и постучал по ней ногтем.

— Что это? — спросил Борис.

Я снова два раза стукнул.

— Ни фига не пойму. Ты знаешь азбуку Морзе?

Я стукнул два раза.

— Да или нет?

Я снова стукнул два раза. Конечно, азбуки Морзе я не знал. Но у меня была другая идея.

— Допустим, не знаешь, — резонно предположил Борис. — Тогда двойной щелчок может обозначать «нет». А одинарный «да». Годится такой код?

Я щелкнул один раз.

— Отлично… — напряженно отозвался Борис. — Тогда начинаем общаться. Тебе нужна помощь Дока?

Я ответил двойным щелчком, мол не нужна.

— Хорошо. Ты так долго задержался по своей инициативе?

Снова двойной щелчок в ответ.

— Аварийная ситуация?

Я не знал, что ответить. На самом деле я был атакован, но это вряд ли пришло Борису в голову. Пришлось ответить утвердительно.

— Так… Авария… Тебя где-то заблокировало?

Один щелчок.

— Почему же тогда Док тебе не нужен?! Черт… Что же у тебя там? Ну, думайте все! У кого какие идеи?

Я услышал отдаленный, чуть глуховатый голос Ольги:

— Он боится, что Док попадет в такую же ситуацию, — моментально догадалась она.

Ну, умница! Мы с ней словно настроены на одну волну. Какая же она умница!

— Ты боишься, что Док тоже застрянет? — спросил Борис.

Один щелчок в ответ.

— У тебя есть на то причины? То есть ты уверен, что ему грозит опасность?

Я снова ответил утвердительно.

— Сам выберешься?

Я задумался. Нет, никто ничем мне не смог бы помочь. Никто. Только я сам. Подумав, я ответил одним щелчком по рации.

— Точно?

Я не стал отвечать. Мне надо было вырезать капкан, черт бы его побрал. И тут Борис огорошил меня вопросом:

— Ты хоть до трюма добрался?

Я усмехнулся и щелкнул по рации.

— И что? Есть там золото?

Я снова щелкнул. Конечно, это была важная информация. Очень важная. Вдруг я не выберусь? Теперь они уже наверняка знают, что золото тут есть. Но мне надо было подумать и о себе. О себе тоже время от времени надо думать.

Я собрался с силами и сделал первый надрез. Страшно было полоснуть себя в полную силу, поэтому получилось неглубоко. Больно, но неглубоко. Сердце и так колотилось немыслимо, а теперь и вовсе начало сбиваться с ритма.

«Инфаркт только не хватало сейчас получить», — подумал я, и вогнал нож почти до кости.

Резкая боль чуть не заставила меня выдернуть клинок, но я удержался. Нога пульсировала, по ней пробегали короткие болезненные конвульсии. Я чуть изменил угол входа ножа, собрался с силами и одним движением провернул клинок, вырезав конический кусок плоти диаметром сантиметров десять в основании. Рванулся и высвободился из захвата, оставляя в воде струи крови. В качестве добычи капкану остался не я, а лишь кусок моего мяса.

И тут же начал гаснуть фальшфейер. Я достал новый, поразившись тому, как дрожат руки. Боль наступала из ноги, решительно собираясь завладеть всем телом. Не тратя времени даром, я метнулся к трапу, ведущему наверх. На поврежденную ногу наступать не было ни малейшей возможности, что сильно затрудняло движение и снижало мою скорость. Пришлось сбросить часть балластного груза и плыть, изо всех сил загребая руками, держа в правой фальшфейер. Мечущийся огонь гонял по переборкам обезумевшие тени.

Время от времени меня охватывал острый приступ паранойи. То меня пугало замкнутое пространство, то наступала уверенность, что мне отсюда не выбраться никогда…

— Как ты там? — раздался вдруг голос Ольги. — Я волнуюсь.

Я щелкнул по рации один раз.

— Выбрался?

Я снова ответил щелчком, чувствуя, как разлившееся в сердце тепло успокаивает меня.

— Идешь к выходу?

Я снова щелкнул пальцем.

— Тогда жду. Ты мне очень нужен, Андрей.

У меня от этих слов открылось второе дыхание, хотя я и не дышал вовсе. Но появилась не просто уверенность, что я выберусь до окончания запаса фальшфейеров, казалось, что я и через переборки смогу проломиться. Хватаясь за поручни и подтягиваясь левой рукой, я подгребал правой, а здоровой ногой отталкивался от ступенек трапов и переборок. Я не шел, не плыл, — я летел, то и дело врубаясь изо всех сил плечом в петли люков. Но это не могло ни остановить меня, ни хотя бы замедлить.