Сладкий вкус любви - Кейт Кентербери
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ной никогда не говорил много о Еве. Ни сейчас, ни в школе. Я знала, что она ушла из дома и отправилась в самостоятельное плавание, что ее отношения с родителями были сложными, но этим все и ограничивалось.
Хотя он никогда не говорил об этом прямо, у меня всегда было впечатление, что Ной предпочитает, чтобы я не знала многого о его сестре. Не то чтобы он как-то стыдился ее, а чтобы я узнавала его не как младшего брата Евы Барден.
Я никогда не говорила об этом прямо, но мне всегда нравилось, что я знаю Ноя Бардена. Парень был добр ко мне, когда у меня не было никого, кроме приемной бабушки, которую я едва знала, и он слушал, когда я разглагольствовала о своем одиноком, привилегированном мире.
Он махнул рукой на празднество вокруг нас.
— Помнишь план, который мы придумали? Когда были детьми?
Я рассмеялась, мое дыхание белым облачком повисло в холодном воздухе.
— У нас был план? Какой?
— Ты не помнишь? — Он уставился на меня, сведя брови. — Совсем ничего?
Я покачала головой.
— Нет. Напомни мне.
Парень отвел взгляд, закатив глаза, как будто моя память похожая на швейцарский сыр была для него настоящей проблемой.
— Мы собирались вернуться сюда и показать этому городу, что они потеряли.
— Почему я этого не помню?
— Я не знаю, Шей, — сказал он, слова прозвучали отрывисто. — Но мы всегда говорили о возвращении.
Я приложила палец к губам, вспоминая нашу историю.
— Я помню эту часть, но не помню, что мы собирались вернуться в День Старого Дома. Я что-то неправильно поняла?
Ной пристально посмотрел на меня, сжав губы в ровную линию. Его глаза были темными, и да, я все неправильно поняла. Было ясно, что я сделала что-то очень неправильное.
— Нет, это была просто идея, которую мы обсуждали.
— Не уверена, что верю тебе.
— Можешь не верить. — Он посмотрел через поле на Дженни и ее подругу. — Очевидно, что этого так и не произошло, так что это не имеет значения.
— А разве это не происходит прямо сейчас? Разве мы не вернулись в Френдшип на День Старого Дома и не показываем всем, что они упустили, пока нас не было? Или ты пропустил ту часть, где девять тысяч человек остановились, чтобы поговорить с нами сегодня вечером? — Когда он ничего не ответил, я продолжила. — И неожиданный брак — это только часть. У тебя была большая юридическая карьера, которая включала в себя оплачиваемые часы на яхтах, а меня оставили у алтаря, что не так впечатляет, как яхты, но это показывает, что я все такая же проблема, как и в школе.
После продолжительной паузы он сказал:
— Ты не была проблемой в школе. Не говори так. И никто здесь не знает о твоей несостоявшейся свадьбе.
— Никто здесь не знает, что меня выгнали из швейцарской школы-интерната, потому что придумали, что однажды я ездила во Францию, чтобы сделать аборт, но я все равно получала косые взгляды каждый день в течение двух лет.
Нет необходимости упоминать, что косые взгляды исходили исключительно от таких людей, как мать Ноя, которая, похоже, и без объяснений знала, что девушка, привезенная домой из Европы и отправленная жить к дальней родственнице в глушь — это особый вид предостережения.
Он наклонился и провел губами по моему виску.
— Это не их гребаное дело. Ни сейчас, ни тогда.
— Спасибо, — сказала я. Ной защищал меня тогда, единственный, кроме Лолли, кто знал правду о моем пребывании в Фредншипе. Он понимал, когда я говорила о несчастных случаях и ошибках, и ни разу не посмотрел на меня как на проблему. Потом: — Ты приезжал? На День Старого Дома?
Он вздохнул, и я получила ответ. Ему не нужно было ничего говорить. Я знала. Он возвращался, ожидая найти своего партнера в с трудом завоеванном искуплении, а я забыла. Я сбежала в Бостон и окунулась в атмосферу чистого переосмысления после стольких неудачных попыток вписаться в мою новую версию совершенства. Я лишила себя всего этого города, оставив все и всех позади, когда уезжала.
— Я ничего не слышала о тебе, — сказала я, — после того, как ты уехал в колледж. Кажется, я писала тебе несколько раз, но… что случилось?
— Ну, да. — Он провел рукой по шее. — Мне особо нечего было сказать. Я потратил большую часть года, рассказывая всем, кто был готов слушать, что я поступил в Йель. Я не знал, как взять и сказать, что это было не так, как я себе напридумывал.
— Ты мог бы рассказать мне. А я бы сказала тебе, что поступление в Бостонский колледж только потому, что это альма-матер моей матери и их не волнует моя успеваемость, было не лучшим выбором. Не в части существования без ее тени, нависшей надо мной.
— Но ты осталась там, — сказал он.
— А ты остался в Йеле.
Он пожал плечами.
— Да. Я усердно работал, чтобы попасть туда. Поэтому решил работать еще усерднее, чтобы пройти через это.
— А я просто не знала, куда еще пойти, — сказала я со смехом. — И моя мама, как ты знаешь…
— Часто с ней разговариваешь? Вы видитесь?
— Она снова вернулась в Лондон, работает над книгой. Занята как всегда. У нее все хорошо. — Еще один смешок. — Она прилетела на свадьбу. На ту, которая не состоялась. Джейми хорошая защита, ей удалось удержать ее подальше после того, как все развалилось. С тех пор мы играем в безуспешные попытки связаться друг с другом по телефону. — Я подняла на него взгляд. — Мне жаль, — прошептала я. — Я должна была помнить. Должна была быть лучшим другом для тебя. Оставаться на связи.
— Это было очень давно, — сказал он. — Мы были детьми. Мы… мы были идиотами. И не могли строить планы более чем на пять минут вперед.
Вот только Ной сохранил эти планы. Он соблюдал тот договор. Как и всегда.
— И вполне вероятно, что ты могла передумать, — добавил он. — Есть дела гораздо важнее, чем заявляться на День Старого Дома и ждать, что кому-то будет на это не наплевать. — Он изучал меня мгновение, глядя мне в глаза, а затем на мои губы. — В любом случае. Я слышал, что минет в душе лучше, чем любой из многих-многих фестивалей этого города.
— О, ты это слышал, да?
— Да. И из надежных источников. Даже рецензируемых.
Я
