Королева в раковине - Ципора Кохави-Рейни

— Евреи, чтобы спастись от голодной смерти, воровали фрукты и овощи у арабов, — рассказывает Рахель Янаит о людях Второй алии и тут же привычно переходит к теме героизма еврейских поселенцев в стране Израиля.

Рахель Кастенберг, дочь министра культуры в правительстве Веймарской республики, сказала, что за работу по приведению в порядок гигантской библиотеки в Рехавии у друзей ее родителей им будет подаваться привычное немецкое угощение — кофе с молоком, печенье, пирожные и сладкие сливки.

Девочки обрадовались, но Рахель Янаит разгневалась:

— Вы хотите, чтобы все думали, что здесь вас морят голодом. Это создаст плохое впечатление об учебном центре.

Но девушки из Германии не очень-то серьезно отнеслись к кислому выражению ее лица и предъявляемым ею обвинениям. Все время их работы в библиотеке они получали удовольствие от домашней обстановки, с которой давно расстались.

Рахель Янаит ни на шаг не отступала от поставленной цели. Она твердо стояла между пустыней и еврейским поселением. Она не отрывала пытливого взгляда от домов города, его стен и башен, вздымавшихся с одной стороны, и серых обнаженных скал — с другой. Она не переставала говорить о том, что можно расширить границы Старого города, построив новые современные кварталы в нынешней пустыне. Она приехала со Второй алией, обладала стальной волей и даром предвидения. Ученицы скоро раскрыли для себя источник ее силы и стойкости. Она была неутомимой активисткой многих проектов, играла ведущую роль в организации «Страж» (Ашомер), руководила движением трудящихся женщин в «Хагана» в Иерусалиме. Еще в 1910 году она участвовала в создании еженедельника «Единство», первом печатном издании движения «Поэлей Цион» (Трудящиеся Сиона).

Рахель Янаит не получила общего образования, но очень высоко его ценит. Она стала одной из основателей еврейской гимназии в Иерусалиме. Она верит в трудовое воспитание без различия полов. Борется за равноправие мужчин и женщин, за их одинаковый статус. Поэтому она в 1911 году обучалась агрономии во Франции. По возвращении в страну Израиля она создала сельскохозяйственную ферму для девушек — учебный центр, где с утра до полудня проходят школьную программу, а после обеденного перерыва занимаются сельскохозяйственным трудом. Для закалки характера девушек из Германии она поручила им перенести гору навоза с одного места на другое, беспрерывно передвигаясь туда и обратно, с двух до пяти часов. Изнеженные ученицы должны привыкнуть и к черной работе в поле и к уходу за домашними животными. Она приучит их к запахам животноводческой фермы.

Образование и культура, несомненно, весьма важные элементы духовного воспитания человека. Самое трудное для нее — это заставить их учить язык иврит и постигать основы культуры своего народа. На каждом еженедельном собрании она читает им нотации:

— Лучше вы будете заикаться на иврите, читать стихи Бялика на иврите, чем Рильке на немецком!

Отложить немецкую поэзию и прозу ради литературных произведений на иврите?! Новые репатриантки из Германии посмеиваются над ее требованием, за исключением одной, не похожей на остальных, ученицы, околдованной звуками языка иврит. Еще живя в родном доме, она хранила верность священному языку. По ее просьбе раввин приходил к ним в дом, чтобы учить ее молитвам и читать с ней рассказы из Священного Писания.

А теперь страна Израиля и древнееврейский язык проникают в самую глубину ее души. Она старается избавиться от тяжелого акцента «йекке» — «трудно понимающего иудея» — такую кличку здесь дали выходцам из Германии. Она хочет искоренить из себя немецкий язык, но, не дай Бог, немецкий литературный. Ни за что она не откажется от чтения произведений Гёте, Гейне, Томаса Манна и, конечно же, от стихов Рильке, самого любимого из всех немецких поэтов. Но, со временем, девочка пополняет запас слов, учит идиоматические выражения и правила грамматики. Ее иврит постепенно выравнивается с немецким. Только английский ускользает из памяти.

Уже три месяца она живет в стране Израиля, и священный язык открывает ей свои тайны в ответ на ее любовь к нему. Это придает ей уверенности. В центре города она купила два словаря — иврит-немецкий и немецкий-иврит. Днем она упражняется в разговорном иврите, беседуя с израильскими работниками фермы, а ночами уединяется на кухне. Сидит и переводит стихи и рассказы с немецкого языка на иврит.

Три месяца они живут в стране, и европейские девушки уже просят избавить их от отвратительных запахов навоза, колоссальные горы которого они все еще переносят с одного места на другое. Они неожиданно видят возникшую перед ними, Рахель в явно хорошем настроении, что бывает весьма редко. И они решают поручить Наоми выступить перед Рахель с требованиями.

— Мы не хотим больше копаться в навозе! Мы не выдерживаем этот запах! В центре кабинета начальницы стоит Наоми, поднявшая знамя восстания.

— Навоз страны Израиля лучше пахнет, чем духи в твоем немецком доме!!! — приветливое лицо Рахели мгновенно изменилось.

Резкий обличительный рявкающий тон просто парализовал девочку. Дрожа, как оторванный от дерева лист, она сбежала от этого голоса. Бунт потерпел поражение. Гора навоза, рядом с учебной фермой, будет продолжать вонять. Гора мусора останется неотделимой частью быта и бытия фермы.

Беженки из Европы раздражены неорганизованностью и беспорядком в учебном центре. Это потому, что Рахель Янаит значительную часть времени отсутствует. Она постоянно занята деятельностью в Совете по женскому труду и другой общественной работой. Лишь в послеполуденные часы она занимается проблемами и жалобами работников фермы — они недовольны оплатой их труда. Эва, девушка из состоятельной кенигсбергской семьи, чувствует себя обманутой. В проспекте, распространяемом в Германии, написано: «Это сельскохозяйственная ферма с коровником, пчельником, курятником, оранжереей. Занятия по образовательным предметам ведут университетские преподаватели». В реальности же уроки не упорядочены из-за отсутствия учителей и фонда зарплаты для них. Преподавательский состав все время меняется. Большинство уроков ведется не университетскими преподавателями, а самоучками или членами кибуцев, получившими годовой отпуск и проживающими на съемных квартирах в Иерусалиме. Эва прошла подготовительный курс по работе в оранжерее, но ей было сказано, что там уже работают шесть девушек. Тогда она попросилась на работу в курятник. И тут ей сказали, что все места заняты. Эве дали краску и известь чтобы красить стены курятника. Молодая идеалистка искала настоящую творческую работу и попросилась на работу в коровнике. Ей сказали: