Повелители иллюзий. Попаданец - Игорь Масленков

— И отведаю, — бойко ответила девушка. Плевать ей теперь на Каруву, Киллу и самого Лахху. Она живет только раз. Хватит трепетать в страхе.

— Вот это мне определенно нравится, — загадочно улыбнулся Салативар. — О, мясо бесподобно!

— Угу, — кивнула девушка. Сочный кусок так и таял во рту.

— Полагаю, за это следует выпить, — чужеземец наполнил свой кубок и долил Аннитис. — Пусть жизнь твоя будет такой же сладкой как вино и мясо. Но никогда, слышишь, никогда не попадай на место несчастного ягненка! — в голосе Салативара послышалась скрытая угроза.

«Ягненок. Мы еще поглядим, кто из нас ягненок», - хмель ударил в голову. — «Погоди немного. Вот тогда и посмотрим».

— А ты ведь родом не из Каркемиша, — вино развязало девичий язык.

На этот раз Салативар ограничился половиной кубка. Неспешно сделав несколько глотков, он наслаждался дарами виноградной лозы, мало обращая внимания на слова собеседницы.

— Твоей проницательности позавидуют многие, — мужчина оставил кубок и взялся за очередной кусок мяса.

— Не моей. Каруву.

— Ах, вот оно что. Конечно, мог и сам догадаться.

— И я могла. Тут, в Канише, разноплеменного народа в достатке. Кого только не встретишь. Из Каркемиша тоже захаживают. Я и сама поняла, да не придала тому значение.

— Он прав, твой управитель. В Каркемише я держу контору, а родом из иных земель. Да ты о них и не слыхала. Впрочем, оно тебе и не интересно.

— Не держи меня за дуру. Все вы мужчины думаете, если смазливая, то обязательно дура…  — Аннитис не увлекали пустопорожние разговоры. Вино пробудило голод. Только теперь она вспомнила, что целый день почти ничего не ела. Устоять перед аппетитным мясом у нее не хватило сил.

— И вовсе я так не думаю, — Салативар громко рассмеялся.

— Знаю, думаешь.

— Не злись попусту. Мы сидим за одним столом, пьем и едим, а я до сих пор не знаю твоего имени.

— Аннитис. Меня зовут Аннитис. Служу здесь старому Лахху, хозяину этой забегаловки.

— Что так? — удивился Салативар. — Совсем недавно я слышал иное. Приличное заведение…

— А то как же? — девушка без приглашения сделала несколько глотков. — Посмотри вокруг. Собирается здесь всякий сброд. Торговцы, мошенники, беглые преступники… Все дороги ведут в Каниш. Думаешь, царь правит городом? Как бы ни так! Карум! Вот настоящий владыка!

— Ты, как я погляжу, девушка неглупая и наблюдательная, — уже серьезно продолжил Салативар. — Что знаешь о каруме?

— Да что? Как все. Поговаривают, карум выполняет волю Ашшура. Но это истинно лишь отчасти. Ашшуру нужен свинец, медь и серебро. И он получает все сполна. Сюда везут ткани и золото. Тут оно вдвое дороже, — Аннитис чувствовала, что не остановится. Едва ли ей теперь по силам затащить чужеземца в постель. А тот, как назло, ни в одном глазу. Эх, плакали ее десять сиклей. — Ты не смотри, что город заполонили ассирийцы. Хатти здесь тоже хватает. Местные имеют некоторые привилегии и права. Все они, здешние, пришлые, и составляют карум. Во главе стоит совет из сорока восьми самых богатых и знатных. Каждый торговец вносит взнос в казну карума. Без этого никак. В противном случае ты и дня не простоишь на рынке. Карум же тебя защитит от особо ретивых сборщиков пошлины, даст ссуду, а если очень захочешь, то и вооруженную охрану. С глиняной табличкой карума ты спокойно доберешься до любого города Хатти и Ассирии. А если вдруг случится беда, и попадешь под арест, то даст залог за тебя. В суде твое дело беспроигрышное. И это еще что?! Поговаривают, некоторые умники, слишком снижающие цену, исчезают бесследно вместе с товаром и серебром. Или взять железо…

— Железо? Откуда ты все знаешь? — удивился Салативар.

— Ой! — вскрикнула Аннитис и закрыла рот рукой. — Проговорилась!

— Тише! Не то нас услышат. Не бойся и расскажи все как есть. Откуда такие сведения?

— Поневоле наслушаешься. Не знаю, правда ли, но завсегдатаи болтают всякое. Иные поговаривают, якобы карум тайно помогает контрабандистам. А железо, сам знаешь, в сорок раз дороже золота! Так что есть ради чего рисковать.

— Знаю. С кем нужно договориться?

— Я и так наболтала лишнего. А всему виной твоя щедрость.

— Так выпей еще, — Салативар поторопился до краев наполнить кубок Аннитис. Та сделала несколько глотков для храбрости и продолжила:

— Захаживает к нам иногда некий Интил. Торговец он никудышный. Думает только о пиве да женщинах. Но вот его отец, Шулабум…

— Ну же, говори! — сгорал от нетерпения Салативар.

— Отец его, Шулабум, один из богатейших купцов Каниша и уважаемый член совета карума. Вот о нем-то и распускают сплетни злые языки. Но никто ничего наверняка не скажет. Даже не надейся. Жизнь всем дорога. А ты что, хочешь заняться контрабандой?

— Скажем так, есть кое-какие мыслишки, — уклончиво ответил чужеземец.

— Ладно, дело твое. Да только я тебе ничего не говорила, а ты ничего не слышал. Через сынка легко выйти на папашу. Не жалей вина и серебра. Надеюсь, оно водится у тебя?

— А ты впрямь умна и наблюдательна. Серебро водится. Это правда. Спасибо за помощь. Сколько я задолжал твоему хозяину за ужин?

— И это все? — в голосе Аннитис послышались печальные нотки.

— Ты разочарована?

— Нет, но…

— Сколько я задолжал хозяину?

— Пять сиклей.

Салативар извлек из кошеля, висевшего у пояса, несколько металлических слитков.

— Здесь ровно пятнадцать.

— Ты не ошибся?

— Нет, не ошибся. Я хорошо умею считать, — чужеземец встал из-за стола и направился к выходу.

— Салативар! — Аннитис невольно вскрикнула.

— Что еще?

— Мы… никогда… , - спазмы сжали девичье горло, глаза заблестели влагой.

— Теперь всегда. Завтра вечером я вновь окажу честь старому развратнику Лахху. До свидания, Аннитис.

Глаза чужестранца вспыхнули двумя факелами, белоснежные зубы сверкнули в полумраке. Так сверкают драгоценные камни перстней царей и владык в полуденный час. Девушка вздрогнула. Страх и тревога проникли в юное сердце. Мысль о десяти сиклях и последних словах гостя едва не свела ее с ума. Слезы брызнули сами собою. В смятении она вовсе не заметила, как чужеземец махнул на прощание рукой и скрылся в клубящейся ночной тьме.

Глава 6. Крах управителя

— Как прошел ужин? — Каруву распирало от любопытства, хотя он и пытался не подавать виду.

— Чтоб ты лопнул, ненасытный боров! Подавись своими десятью сиклями! — Аннитис зло стрельнула глазами, разжала ладонь и бросила на глиняный пол металлические слитки.

— Хвала небесам! Ай да Аннитис! — управитель подобрал длинные шерстяные одежды и брюхо, нажитое непосильными трудами, кряхтя и охая, опустился на колени и принялся жадно собирать серебро. — Пять, десять, пятнадцать! Эй, Аммуну!

На зов управителя из недр кухни выскочил перепуганный поваренок.

— Помоги подняться.

Мальчишка шустро подлез под руку толстяку. Но вес раскормленного пятидесятилетнего мужчины оказался ему не по силам. Малец краснел от натуги и едва не упал под непомерной тяжестью. Но все же, Каруву кое-как поднялся. Тяжело дыша, утирая пот со лба, он расплылся в довольной улыбке.

— Теперь никто не скажет, что ты нахлебница и сидишь у меня на шее. Вот тебе награда, — Каруву выбрал самый маленький слиток и протянул его девушке. — Бери, не брезгуй. Тебе сгодится. Обменяешь в лавке на какую-нибудь безделушку.

Аннитис медлила. Взять или отказаться? Отчего не взять? Она честно заработала.

— Так и быть, уважу, — она выхватила кусочек металла из толстых потных пальцев и спрятала в складках пояса.

— А ты, Аммуну, чего стоишь? Убирайся на кухню, — прикрикнул распорядитель на поваренка. Тот, не желая испытывать судьбу, шмыгнул носом, окинул всех взглядом затравленного звереныша и проворно скрылся в дверном проеме.

— Но это не все, — продолжил Каруву. — Помни мою доброту. На сегодня ты свободна. До завтрашнего вечера. А сейчас ступай, не мозоль глаза.

Не поблагодарив за невиданные щедроты, Аннитис стрелой вылетела из душного зала. Миновав колоннаду, она оказалась посреди просторного двора, пробежала мимо хлева, гончарной печи, проскочила между вооруженными стражниками, карауливших у массивных ворот кипарисового дерева всеобщий покой, и скрылась в темноте ночных улиц.

Дом Аннитис находился в нескольких кварталах от «Обители благочестия». Но путь тот показался девушке самым длинным в ее короткой жизни. Бежала она что есть сил, да только заветная цель не становилась ближе. Порою ей и вовсе казалось, что ноги не касаются мостовой, а отчаянно месят воздух и летит она среди звезд, а те беззвучно проносятся мимо. Чудилось ей, будто Алалу, Эа, Ану и Энлиль потрясли небесами как платьем, встряхнули их, перемешав людей и светила. Все в мире сдвинулось с привычных мест, потеряло первозданный смысл и значение. И нет более опоры человеческой душе, ведь добро обратилось во зло. Стены рухнули, развалины исчезли. Таблички древних слов разбились. Ветер занес их песком. Те, кто знал прошлых времен дела, ушли вместе с богами. Солнце и вовсе исчезло. И никто не вершит более суд над собакой, над свиньей, над зверем диким и человеком. Сгинули боги, люди обратились в прах. Всюду царствует тьма. И пришел тот, кто день дурной породит. Многоликий и тысячеименный. Никому от него нет пощады и само время не властно над ним. Исполнился срок пророчествам. И в тех пророчествах уготована ей, Аннитис, бедной дочери воина и ткачихи, иная судьба.