Пули дороже жизни - Кирилл Минин

– Но почему так? Почему пули являются самым дорогим товаром, а оружие нет?

– Потому что оружие девать некуда. Его до хрена. А заряжать нечем. Это груда металлолома, если стрелять нечем. Любой здравомыслящий человек и половина существующих психов выбросят автомат, который тащат с собой, если пули закончатся. Причём большая часть этих людей, скорее всего, извлечёт все пули и выбросит оружие заранее, потому что металлолом тяжёлый. Ты никогда не спотыкалась в пустыне об оставленный автомат, который не засыпало песком, или наоборот – ветер весь песок с него сдул?

– Нет, – замотала головой девушка.

– Везёт, – произнёс меланхолично Рет.

– Люди? – вдруг удивилась Арвен.

– В смысле? – не понял я и посмотрел вперёд. Следом за огнестрельным оружием были торговцы рабами. – А что тебя удивляет?

– Они действительно торгуют людьми?

– Брось, Арвен! Это не может быть дико для тебя! – произнёс Рет.

– Дико! Варварство! Как так можно? – стала она возмущаться.

– Успокойся! – сказал я.

– Нет! – сказала, как отрезала, медсестра. – Мы… мы должны им помочь.

Я поперхнулся собственной слюной от неожиданности. А далее даже не сдерживал накативший смех. Рет тоже. Мы смеялись во весь голос.

– Я серьёзно! Не издевайтесь! Их нужно освободить!

– Арвен, хах, освободить, ну надо же! – Рет повалился на жёсткий песок, не прекращая смех. Я смог устоять на ногах.

– И что, хаха, ты собралась, хах, с ними делать? Ха-ха-ха, как ты собралась, хах, их освободить? Ни я, ни Рет со всей хахраной не справимся! – было очень тяжело говорить сквозь смех.

– Мы можем их купить. Всех! – придумала она гениальную идею.

Нас подхватил очередной приступ смеха.

– Ну, хватит, мальчики, ну серьёзно! Мы должны их всех выкупить! Сколько у есть денег?

– Нет, Арвен, – заговорил сквозь смех Рет, валявшийся на песке. – Твоя идея – твои деньги. Я в это, хах, сомнительное дело вкладываться не буду! – дальше он говорить не мог, смех его уложил на обе лопатки. А медсестра перевела строгий взгляд на меня. Под этим взглядом я смог более-менее успокоиться, хотя иногда из меня вырывался смешок.

– Так, Арвен, ха. Что ты собралась делать со всеми выкупленными рабами? Вставай, Рет. Ты на песке как бомж смотришься, – сказал я и протянул Рету руку.

– Иди к чёрту, – парировал он и схватился за протянутую ладонь. Встал и начал отряхиваться.

– Ну, мы их выкупим и отпустим.

Рета чуть было не хватил ещё один приступ смеха. Но я его успокоил.

– Спокойно, Рет, спокойно. Ахах! Не смейся, опять свалишься…

– Давайте серьёзно! – возмутилась девушка.

– Давай серьёзно, – я подошёл к Арвен, положил ей руку на плечо и прижал поближе, одновременно подталкивая вперёд. Главное, миновать эту часть рынка. Я снизил тон, чтобы заинтересовать девушку, авось пронесёт от глупостей. – Поставь себя на место рабов. Куда им идти?

– Они могут, как и мы, путешествовать по миру.

– Вместе с нами? Их нужно кормить, поить…

– А мы их не прокормим?

– Тогда они так и останутся рабами, просто владельцами станем мы. Мне рабы не нужны. Я и сам могу со всем справиться. Рету тоже.

– Но мы их можем отпустить, пойдут своей дорогой.

– Куда, Арвен?

– Куда-нибудь. Ты же тоже без дома! Путешествуешь и живёшь вполне нормально!

– Они не умеют выживать. Они не умеют сражаться.

– Но…

– К тому же!.. – перебил я, повысив тон. Затем опять продолжил тихо: – К тому же у них нет оружия, нет денег на еду. У них ничего нет, и свобода им не нужна.

– У них должен быть дом! Они где-то родились! Где-то должны быть родные, друзья, которые свободны и смогут приютить своего…

– Арвен, какие родные? Они не смогут добраться до своих родных и друзей. Их либо убьют, либо опять поймают и отправят в рабы, а скорее всего они сами придут к какому-нибудь богачу и попросят ошейник.

– Ты не прав, вот увидишь! Спросим, узнаем и проводим! – Арвен вдруг сбросила с плеча мою руку, оттолкнула меня и произнесла какому-то продавцу: – Триста пятьдесят!

Возле продавца в белом балахоне стояли два парня, одетых в светлые штаны и куртки из плотной ткани. Наверняка, внутри вшиты стальные пластины, или кольца, или другая броня, либо одета под низ. Но одежда выглядела красиво и казалась дорогой. Впрочем, наверняка стоила ещё дороже, чем казалась. Я краем уха слышал, как те люди торговались и сбросили цену на раба до двух сотен. Арвен рубила с плеча с такой ценой. Собралась, называется, выкупить всех рабов на рынке.

– Арвен, ты с ума сошла? Ты хоть смотрела, кого покупаешь?

– Четыреста! – произнёс один из парней, злобно оскалившись в нашу сторону.

Продавец тут же засуетился, почувствовав наживу. Вывел из общего ряда рабов бледного невысокого раба в серой рваной тунике. В некоторых местах на тунике были прогоревшие дырки, да и на руках у парня видны были зажившие, но не сошедшие ожоги. На шее висел стальной ошейник. Блин, да ему сотня – красная цена. Эти два покупателя торговаться не умеют, а продавец их разводит. И тут вдруг в общий пляс под дудку торгаша присоединяется Арвен.

– Э-э, вот этого, – протараторил продавец, демонстрируя товар.

– Вот этого? Тогда за пятьсот! – с энтузиазмом произнесла медсестра. Орать не стоит, продавец и конкурирующие покупатели услышат. Потому я ей на ухо заговорил:

– Ты на эти деньги сможешь купить двух, трёх или даже четырёх рабов!

– Шесть сотен, – произнёс тот из двоих, что белобрысый. Темноволосый что-то зашептал парню. А Арвен зашептала мне:

– Остальных и куплю дешевле. А если не куплю этого, его заберут те двое, нужно же всем помочь. Семьсот!

– Сильный, красивый, умеет всё, что скажете, выносливый, трудолюбивый, – перечислял продавец всё, чего не было у раба.

– Восемьсот! – выкрикнули конкуренты.

– Ты дура? Они другого потом купят!

– Они уйдут сегодня ни с чем, – заверила меня Арвен и выкрикнула: – Тысяча!

Идиотизм. Эти раскошеливаются, чтобы не запятнать своё положение в обществе, чтобы не позволить какой-то девке их перекупить. А эта идиотка готова отдать любые деньги, чтобы спасти одного несчастного раба от покупки неизвестно кем. Мир сошёл с ума!

– Тысяча сто!

– Тысяча двести!

– Тысяча триста!

– Тысяча четыреста!

Казалось, они называют не цену, а ширину улыбки продавца. Как ни странно, улыбаться до ушей – это не предел.

– Полторы тысячи! – с каждой новой ценой двое всё сильнее раздражались и злились.

– Тысяча шестьсот! – а эта, наоборот, с каждой ценой становилась всё веселее. Всё крепче держал её азарт и задор. Она намерена отдать всё, что есть, возможно, продать себя, лишь бы хватило. Это нужно прекращать.

– Уходим! – сказал я и схватил её за плечо. Она тут же сбросила мою руку и крикнула:

– Не трогай меня! Тысяча девятьсот!

– Ты совсем из ума выжила! Я говорил тебе, что у тебя нет чувства меры?

– Пуля! – произнёс один из конкурентов. Вынул пистолет, передёрнул затвор, и оружие выплюнуло в подставленную ладонь небольшой патрон.

Весь рынок затих. Все и так с интересом наблюдали за торговлей, гадали, кто сколько готов выложить, кумекали и рассуждали. Но после такого заявления каждый замолчал. Это действительно дорого, отдать пулю за раба. На эту пулю можно десяток рабов выкупить, если хорошо поторговаться. И все были бы лучше, чем этот.

– Пусть забирают, Арвен! – я схватил её за руку, но она вырвалась, вытянула из сумки транквилизатор и направила в меня со словами:

– Я его им не отдам! – девушка предусмотрительно отступила на пару шагов и произнесла продавцу: – Две пули!

– Да ты с ума сошла! – сказал я, но не двинулся. Эта дура выстрелит. Я её знаю. Уже стреляла.

Все теперь смотрели на двоих парней. Осмелятся ли они дать больше за раба? Ребята что-то горячо обсуждали, но так, чтобы никто не мог расслышать. Торгаш нетерпеливо ждал, и от приступа жадности у него тряслись колени. Один из конкурентов два раза дёрнул затвор и сказал:

– Три пули!

Толпа просто ахнула. А на лицах этих двоих заиграла довольная улыбка. Раскошелятся они сильно, но запомнят их надолго.

Теперь все смотрели на Арвен. Девушка задумалась на несколько секунд. Я дёрнулся вперёд, но транквилизатор тут же свистнул, игла пролетела рядом со мной. Следующей она не промахнётся… Сумасшедшая… Свободной рукой она достала из своей сумки пистолет, вынула магазин и произнесла:

– Обойма! Полная. Семь пуль.

Народ даже звука не издал. Настолько был поражён. Замерли после такого заявления все: и народ, и другие продавцы, и даже наши конкуренты. Только у Арвен на лице играла довольная улыбка.

Первым отошёл от оцепенения наш торгаш. Бросил полный досады взгляд на двух парней в светлых одеждах, и сразу повернулся к Арвен, резко выхватил из её рук обойму, словно боялся, что девушка вдруг передумает и уйдёт, или произойдёт какая-то ещё чертовщина, которая нарушит сделку.