Дерзкая соблазнительница - Элизабет Бойл

— С чего вы взяли? — спросила она с бешено заколотившимся сердцем.

— Потому что я этого хочу.

— А как насчет моих желаний?

— Их можно осуществить сию секунду, прекрасная русалка, — шепнул он и быстро приник к ее губам. Да, она желала этого.

Его поцелуй был очень нежным. Легкая дрожь сотрясла тело Морин, из груди вырвался вздох. Он обнял ее и теснее прижал к себе.

Никто еще не целовал ее так. Несмотря на сдержанность Джулиана, она ощутила, что он сгорает от желания и поцелуя ему явно недостаточно.

Она была напугана, но всем существом жаждала продолжения этих ласк. Джулиан гладил одной рукой ее спину, а другой ласкал шею. Он снял с головы Морин ту самую голубую ленту, и ее тщательно уложенные волосы обрушились ему на лицо. Ей хотелось отбросить волосы, но Де Райз издал такой сладкий стон, запустив пальцы в эти черные пряди, что она поклялась себе быть рядом с ним всегда с распущенными волосами.

Она сходила с ума от его ласк и подумала, что ведет себя как портовая девка. Но тут скрипнула дверь отцовской каюты.

Они шарахнулись друг от друга, как нашкодившие дети. Джулиан отступил за трап в густую тень.

— Это ты, Рини? — раздался голос отца.

— Да, сэр, — ответила Морин, оправляя рубашку и подбирая волосы.

— Ты не на вахте? — Отец вышел из каюты, пристально глядя на дочь.

— Да, сэр. Я как раз шла наверх. — Морин махнула рукой в сторону грот-мачты.

— Хорошо, поднимайся. Сегодня мне нужен лучший наблюдатель. Луна будет полная, и я не хочу, чтобы нас застали врасплох.

— Есть, сэр.

Отец кивнул и пошел в каюту.

— Спокойной ночи, папа! — крикнула Морин ему вслед.

— Увидимся утром, — бросил он через плечо. — Да, и еще, Рини, скажи там Де Райзу, чтобы отправлялся к себе на корабль. — Усмехнувшись, отец захлопнул дверь.

Глава 8

Лондон, 1813 год

Они возвращались в карете домой. Глядя в окно, Морин не переставала удивляться собственной глупости. Сидящая рядом леди Мэри без умолку болтала об их успехе у Олмаков:

— О вас расспрашивали леди Уилкотт и леди Дауджэр. Я не видела Элизу ни разу с тех пор, как вышла за капитана. Она заревновала, когда мы в седьмой раз были прерваны молодыми людьми, которые хотели быть представлены вам. А сколько приглашений на танец вы отклонили?! — И, не дожидаясь ответа Морин, продолжала: — По моим подсчетам, четырнадцать. Дауджэр чуть кондрашка не хватил от зависти. Особенно когда подошла моя подруга, леди Дирсли, и заговорила о вас. Дауджэр сразу забормотала, что ее внучка слишком скромна, чтобы привлекать внимание молодых людей, но при чем здесь скромность? Бедняжка как две капли воды похожа на бабушку! — Леди Мэри вздохнула. — Вы затмили всех!

Морин с улыбкой опустила занавеску. Ее мнение по поводу вечера было иным. Она позволила Де Райзу уйти! Боже! Какая глупость!

— Я говорила, что мы приглашены на вечеринку в пятницу? Будут только избранные. Как я была бы счастлива, если бы… — Леди Мэри осеклась, но Морин тотчас мысленно закончила ее фразу: «…если бы у меня была дочь».

Увы, Морин не была ни ее дочерью, ни даже крестницей, как говорили всем. Сейчас ей очень хотелось бы ликовать вместе с леди Мэри, забыв про Де Райза. Быть просто дочерью этой женщины, смотревшей на нее почти с материнской любовью и гордостью.

Но этим мечтам не суждено осуществиться. Морин даже представить себе не могла, что такое материнская любовь. Ей было всего три года, когда ее мать умерла от лихорадки.

А тетка Петтигру, несмотря на всю свою доброту, не смогла заменить ей мать.

В эту минуту Морин искренне сожалела о том, что никогда не знала матери. И, глядя в лицо леди Мэри, вдруг поняла, что ее новоиспеченная крестная боится того дня, когда маскарад окончится.

Морин всегда поражало самообладание леди Мэри. Через мгновение восторги милой женщины поутихли, и она превратилась в чопорную даму, осознающую свою общественную значимость. Она восседала на потертом сиденье так, словно это был королевский бархат.

— Теперь, милочка, расскажите мне о танце с Джулианом Дартизом.

— С кем? — переспросила Морин. Она впервые услышала его имя в сочетании с другой фамилией.

— Джулиан Дартиз — мужчина, который танцевал с вами. Я думала, что вы решили отклонить все приглашения, и поэтому была крайне удивлена, увидев вас танцующей с ним.

Джулиан Дартиз. Вот как его зовут в Лондоне? Хорошо, что хоть имя сохранил. Ей стало интересно, была ли эта фамилия настоящей.

— Ах да! Дело в том, что господин Дартиз не оставил мне выбора.

Леди Мэри продолжала щебетать:

— Полагаю, я должна была бы прийти в ярость оттого, что он пригласил вас, не спросив моего разрешения. Как говорит леди Дирсли, для него нет никаких правил, когда он наметил себе очередную жертву. Говорят, он такой безнравственный… И все же о чем вы беседовали?

— Ничего существенного, — ответила Морин, — он показался мне слишком назойливым, и я сказала ему об этом.

— Восхитительно! — воскликнула ее наставница, потирая руки. — Он считается одной из выгоднейших партий в лондонском обществе. Если вы будете задирать носик перед такими, как он, то, вероятно, станете первой леди еще до конца сезона. Скромная мисс Уилкотт вряд ли сочла бы Дартиза назойливым.

— Не думаю, что лорд-адмирал стремится сделать меня первой леди сезона. — Морин не нравился этот разговор. Особенно возмутило ее то, что Джулиан считается выгодной партией.

Ей, конечно, плевать, но, в конце концов, они все еще женаты! Хотя для него это, наверное, не имеет значения. Бессердечный хам!

Интересно, что сказали бы в его любимом обществе, узнав, что на самом деле он пират и американский шпион?

Она мысленно улыбнулась, подумав, что ему будет очень больно падать с такой высоты. Найти его не составит труда — в свое время. А когда оно придет?

О чем она раздумывает? Один танец с ним, одна встреча у Олмаков — и она полна мечтаний, как леди Мэри.

Чего она ждет? От нее зависит судьба всей команды. Пока они сидят в сыром трюме ее корабля и питаются отбросами, она ест три раза в день и спит на перине.

Завтра же она доложит лорд-адмиралу, что нашла капитана Де Райза и тем самым выполнила свое задание.

Но стоило ей принять это решение, как в ушах зазвучал голос Джулиана: «Что бы ни случилось, не верь этому человеку. Он предаст тебя так же, как в свое время предал твоего отца. Будь начеку, Рини, иначе закончишь жизнь на тюремном судне!»

Неужели ее отец был офицером королевского флота? Был осужден? Попал на тюремное судно? Это звучит слишком нелепо, чтобы быть правдой.

Нет, Джулиан врал. Он выдумал все, и даже то, что все равно любил ее. Да он и не любил ее никогда.

«Самоуверенный ублюдок! Решил, что у меня не хватит мужества выдать его, — думала Морин, кипя от злости. — Неудивительно, что он вышел от Олмаков с таким беззаботным видом. Ничего, первое, что я сделаю завтра утром, — это сообщу о нем Питеру Котуэллу».

Размышляя подобным образом, она не заметила, что карета остановилась перед их маленьким домом.

— О да, — не унималась леди Мэри, — ваш сегодняшний триумф станет предметом зависти всех мамаш, которые побывали у Олмаков, не говоря уж о тех, кому не посчастливилось получить приглашение. Вы были единственной, с кем танцевал господин Дартиз. Нравится вам это или нет, но он выбрал именно вас. Подождите до утра. Вас просто засыплют приглашениями. Вот увидите!

Морин лежала на мягкой перине, но не могла уснуть. Завтрашние газеты напишут обо всех преступлениях Де Райза.

Джулиан Де Райз! Она скрестила руки на груди. Жалкий ублюдок! Дьявол! Злодей! Скоро она посчитается с ним!

«Рини, я все равно любил тебя».

Накрыв голову подушкой, она пыталась избавиться от дьявольского шепота, который продолжал звучать у нее в ушах.

Но вновь и вновь она танцует с Джулианом у Олмаков. Чувствует тепло его рук, слышит завораживающий звук его голоса, пробуждающий в ней давно забытое желание.

Нахлынувшие вслед за этим воспоминания стали еще более мучительны.

Морин увидела себя ласкающей его могучие плечи, затянутые в дорогой темный китель. Затем воображение унесло ее в далекую Вест-Индию. Дикая песчаная отмель. Расстегнув его китель, она страстно целует мускулистое тело…

Проклятие! Она вскочила и перевернула подушку на другую сторону. Так продолжалось довольно долго. Найдя в конце концов удобное положение, Морин вдруг подумала, какова была бы реакция молоденьких лондонских дебютанток, если бы они увидели Джулиана обнаженным! Смогли бы они так же, как она, очертя голову броситься в его объятия?

С этой мыслью она закуталась в одеяло до самого подбородка и уставилась в местами протекший потолок.

Завтра такой напряженный день. Необходимо выспаться, а она вместо этого пялится на потолок Джонстонов.

Перевернувшись на бок, Морин прибегла к безотказному методу борьбы с бессонницей — планированию казни Джулиана Де Райза.