Осознанная необходимость - Ирина Горбачева

– Всё завтра, завтра, – ответила она ему и повернулась к подходившему сотруднику ДПС.

– Жива? – спросил он её, – ну и, Слава Богу! А то крик подняли, вот люди! Кровищи, говорят, новые русские горожан давят. Так это вы, что ли убийца? – пошутил упитанный майор.

– Выходит так, – ответил Валерий, протягивая ему свои документы.

– Так, так… Значит иностранец? Американец?

– Пока да.

– Американцы и здесь нас достали, – вмешался бодрый старичок.

– Да, не виновен он, – к группе собравшихся подошла женщина, – я видела, он медленно ехал, а женщина стояла за деревом. Ты знаешь, – она обратилась к майору, – мне показалась, она сама бросилась под машину.

– Ну, вот приехали! – майор сокрушённо покачал головой, – Маня, ты давай по существу, или иди, куда шла.

– Я-то пойду, она в чёрных очках солнцезащитных была. Говорю тебе, прыгнула на машину она, точно. Прямо перед глазами стоит, как она под машину его плюхнулась!

Валерий, обессилено сел на бордюр, рядом с тем местом, где недавно лежала женщина. Закурил сигарету. Майор обошёл машину.

– Моё дело зафиксировать происшествие, а кто под кого бросился, вон они пусть разбираются.

Вскоре подъехала группа местных полицейских. Они взяли его документы, сделали осмотр места наезда и нашли чёрные солнцезащитные очки потерпевшей с толстыми стёклами.

– Да, вот и очки солнцезащитные, – аккуратно поднял их с земли и посмотрел на солнце через толстые стёкла очков, один из полицейских, – так, это, она, что почти слепая была? – спросил он, не обращаясь ни к кому.

– Почему была? – встрепенулся Валерий.

– Проедемте с нами, там и разберёмся что и почему, – другой полицейский предложил ему сесть в их автомобиль.

Некоторое время, Валерий сидел в фойе управления, нервно думая, как неудачно вышла первая встреча с любимым городом, после долгой разлуки. Но вот его провели в кабинет начальника управления внутренних дел.

– Оставьте нас, – приказал полковник, сидевший за столом и рассматривающий документы Валерия, – садитесь, – кивнул он на свободный стул.

– Ну, что так и будем в молчанку играть? – не поднимая головы от стола, серьёзно спросил он у него.

– Не понял? – Валерий удивлённо посмотрел на полковника.

– Валерка! Колосов! Ты, правда, меня не узнаёшь? Или со страха всю память отбило? – полковник встал из-за стола и, открыв объятия, подошёл к Валерию.

– Ёлки-палки Дрон? Грек это ты? – Валерий встал, и внимательно вглядываясь в лицо полковника, старался угадать в нём знакомые черты своего лучшего друга детства Андроникоса Аманатидиса.

После продолжительных объятий и восклицаний, друзья решили встретиться позже, обмыть встречу и вспомнить детство в нормальной мужской обстановке.

– Не переживай так Валер. Чую, ты здесь не причём. Ты езжай, а мне доложат, кого и как сильно ты задавил, – шутил Дрон, – твою машину уже пригнали. Ну, ты и франт, америкашка, чёртов.

– Дрон, держи меня в курсе. Когда можно зайти проведать, узнать что с ней, кто она, где живёт.

– Всё, Валера, замётано. Вечером в «Планете», не забыл, где находится? Все справки вечером. Всё узнаю, сразу доложу.

На том и расстались. Валерий заставил себя сесть в машину и ехать дальше. Немного тряслись руки. Сказалось усталость от долгой дороги и волнение от пережитого.

Подъехав к дому бабушки, настроение у него совсем пропало. И без того старенький дом, казался серым, маленьким и невзрачным гнёздышком. Покосившееся крыльцо, ощерилось страшной улыбкой поломанных ступеней. Постояв у калитки, Валерий пошёл к соседскому дому. Там жила подруга бабушки – Капа. Та, увидев в окно чужака, уже спешила ему навстречу.

– Не продаётся! Дом не продаётся! – кричала она, шаркая старыми туфлями по разбитому асфальту и вытирая мокрые руки о старенький передник.

– Баба Капа, здравствуйте! Не узнали? Это я Валера, – он взял за плечи маленькую чуть сгорбленную возрастом старушку.

– Валерка, Михайловны внук что ли? – она смотрела на него широко раскрытыми глазами, – да как узнать-то, был-то мальчонкой совсем, и потом приехал, худой был, неотёсанный. А сейчас, гляди-ка на него! Красавец, какой! Не дождалась, Ниночка-то тебя, а как ждала! Ты одна у неё радость в жизни была, – она заплакала, прижавшись к груди Валерия.

– Не плачьте, баба Капа, не мог я приехать. Вы меня на могилку проводите к бабушке?

– Так ведь судьба, какая, всего на день и опоздал. Позавчера похоронили подружку мою Ниночку. Оно конечно, Америка где! Пока доедешь. Да и откуда тебе было знать? Мы же твоего адреса не знали. Вот сестра Ниночкина и племянница, застать живой успели. А ты чего замер? Чего так смотришь на меня?

Валера слушал старушку с застывшим лицом. До его сознания никак не доходил смысл сказанного ею.

– Так ты не знал, что бабушка умерла? Поди, ты, а я, Господи, старая я стала, тоже скоро вслед за Ниночкой пойду.

– Подождите, Вы сказали, позавчера похоронили?

– Ну, да. Вчера родственники уехали.

– Так мне мать сказала, что бабушка умерла тогда, шестнадцать лет назад, когда я уехал от вас.

– Да, господь с тобой, ждала тебя все эти годы Ниночка. Очень ждала, писала тебе, а от тебя ни письма, ни весточки.

– Писала? Ну и мама! – Тихо проговорил Валерий, – зачем же так жестоко?

– Что? Что ты говоришь? Глухая я Валерочка стала. А, ты в доме был?

– Нет, я сразу к вам решил зайти.

– Правильно. Тётка твоя из Москвы приезжала. Маргоша. Она мать свою, сестру Ниночкину в Ростов повезла. Плохо очень ей стало. Они не только сёстры, подруги были сердечные. Да и года на месте не стоят. Маргарита сказала, сразу назад вернётся, как маме лучше станет. Пойдём ко мне сначала, с дороги чайком угощу, а хочешь, и борщеца налью. У меня борщ такой знатный, вкусный.

– Да, нет, баба Капа, потом. Давайте сначала съездим на кладбище, а всё остальное потом, – уговаривал он старушку.

– Ну, нет, так нет. И то, правда. Подожди я сейчас двор закрою, да кофту накину. Я мигом.

Купив у кладбищенских ворот большую охапку цветов, Валерий пошёл следом за соседкой.

– Пока жива была Ниночка, я за ней присматривала. Сердце у неё совсем никакое было, – Капа поправила на могилке фотографию подруги.

– Спасибо вам баба Капа, – тихо поблагодарил её Валерий, раскладывая цветы на могилке.

Конец ознакомительного фрагмента.