Парень с соседней могилы - Катарина Масетти

Мои яичники затрепыхались, я просто начала сходить с ума, так мне хотелось поскорей затащить его домой.

Вне всякого сомнения, в тот день по моему адресу проводила время с мужчиной я, Дезире Валлин. Я хочу сказать, у меня был тот же личный номер, те же водительские права и те же родинки, что с утра. Но человеком я была совершенно другим. Возможно, произошло раздвоение личности — о таких случаях рассказывают в воскресных приложениях к газетам.

Этот мужчина не просто вскружил мне голову. Он долго отвинчивал ее, и в конце концов голова снялась с плеч, превратившись в воздушный шарик, который я держала за веревочку, пока мое тело час за часом извивалось и барахталось внизу. На миг я даже с грустью вспомнила Эрьяна — когда пошла красными пятнами.

Читать о разных стадиях любовного акта мне скучно. Его везде описывают примерно одинаково. Зато собственное участие в нем потянет на девять баллов по шкале Рихтера: стоит лишь подумать, и я уже завелась снова.

К вечеру физиономии у нас покраснели и распухли, кое-какие места оказались стерты в кровь. Тут мой Лесовладелец объявил, что я должна ехать к нему.

Я кинула в сумку зубную щетку и шампунь. Ночную рубашку брать не стала. Зато надела деньрожденную кепку.

Машина у Лесовладельца была неудобная, тем более что она отчасти служила ему для перевозки грузов и мне пришлось переложить полтонны железяк, чтобы втиснуться на сиденье рядом с водителем. По дороге мы остановились у бензоколонки и купили там сыр и французский батон. Лесовладелец неопределенно махнул рукой в сторону киоска с презервативами, но я нарисовала на запотевшем стекле спираль: она по-прежнему стоит во мне… на память от Эрьяна.

До усадьбы мы добрались в кромешной тьме, и я не могла разглядеть, что там вокруг. Но деревенские запахи внушали спокойствие, а дом был большой, старинный, привычного темно-красного цвета. Подтолкнув меня через порог в переднюю, Лесовладелец умчался в коровник с вечерним обходом.

В доме тоже пахло по-деревенеки — честно сказать, довольно неприятно. Кислым молоком, плесенью и мокрой псиной.

Итак, мое знакомство с усадьбой происходило в одиночестве. К сожалению… потому что мне очень нужна была его рука — сухая и теплая левая рука, на которой недостает двух пальцев. Мне нужно было за что-то ухватиться, потому что все кругом говорило: здесь живет владелец вульгарного кладбищенского памятника.

Осмотр я начала с кухни. На потолке висела лампа дневного света с прилипшими к ней дохлыми мухами. Стены были синевато-серые… явно ни разу не крашенные за последние пятьдесят лет. Они тоже были засижены мухами, а свободное от мушиных меток пространство занимали вышивки с изображением котят, синиц и красных избушек, а также ядовито-оранжевых цветов в коричневых корзинах, некоторые с изречениями типа: «Покой и счастье нас будут радовать, коль станем мы за порядок ратовать». На окне выстроились горшки с цветами — не более живыми, чем бессмертники в черной вазе пятидесятых годов. Деревянная кушетка, покрытая грязным самодельным половичком, замызганное полотенце для посуды, стулья с цветастыми коричневыми подушками. На холодильнике (таком старом, что он не был встроен и имел закругленный верх) стояли фарфоровый башмак с синей матерчатой розой и совершенно выцветшая — едва ли не прозрачная — пластмассовая кошка. Я положила сыр в холодильник, где было почти пусто и пахло компостом, и нерешительно прошла в ближайшую комнату.

У дверей меня встретил черный трансформатор гигантских размеров — по пояс мне. Темно-зеленые виниловые обои с выпуклым рисунком, отчего стены будто поросли мхом. Полуразвалившаяся тахта под истрепанными разноцветными пледами. Дубовая буфетка с овальным зеркалом, на буфетке — большой телевизор. Квадратное кресло пятидесятых годов, газетница со старыми номерами «Ланда»… и опять множество вышивок крестом. А еще, в застекленной рамке, репродукция «Выкупа у околицы» [13].

«Тут впору открыть культовое постмодернистское кафе!» — весело сказала себе я. Но тут же подумала: если б я столкнулась с такой обстановкой, например, в Эстонии, я бы посчитала ее трогательной, даже экзотичной. Тем не менее губы у меня подрагивали, едва сдерживая улыбку.

Впрочем, мне стало не до улыбки, когда я вошла в спальню и увидела незастеленную кровать с серыми простынями.

16

Я зашел через подвальный вход и принял душ внизу, чтоб не заносить в дом запах скотины. Вообще-то я стараюсь не мыться в этом душе: его давно надо как следует отдраить, пройтись по нему со шлангом. То же самое не мешает сделать и кое-где еще. Вопрос только — когда?..

Мать работала не меньше десяти часов в день, я вкалываю по пятнадцать, вместе получается двадцать пять, но стольких часов мне не набрать, даже если я научусь работать ногами. Остается признаться, что чистый кафель отошел в прошлое… вместе с домашними булочками и глажеными простынями.

Пока я мылся, что-то напевая себе под нос, мне виделось, как тонкие бледные руки возлюбленной тусклятины выставляют на кухонный стол холодное пиво, и домашний рулет из бараньей солонины, какой не переводился у нас прежде, и собственной выпечки белый хлеб с поджаристой корочкой. И еще посыпанные сахарной пудрой вафельные трубочки.

Ясное дело, ничего подобного не происходило: вафли в минуту не испечешь. Но она даже не поставила чайник, не разобрала пакет с продуктами, которые мы купили на заправке. Она, видите ли, стояла сложа руки у книжной полки в зале — рассматривала корешки. Бедненькая, там для нее нет ничего интересного. Одни только мои школьные учебники, да несколько материных книг из тех, которыми она обменивалась с подругами по «кружку чтения», да подшивки органа Союза земледельцев за пятнадцать лет.

Мне стало малость не по себе. Как ни набекрень были у меня мозги в ее квартире, я заметил по крайней мере две стены, сплошь уставленные книгами.

— Ищешь что-нибудь почитать на сон грядущий? Что тебя больше устроит: «Химия для средней школы» или комплект сельскохозяйственных журналов за пятьдесят шестой год? Помнится, тогда много писали о разведении свиней, — попробовал отшутиться я. Она устало улыбнулась. Совсем не своей каникулярной улыбкой.

Мы перешли в кухню, я поставил чайник и начал разыскивать чашки. Она села за стол и принялась листать журнал «Лантманнен», то бишь «Сельчанин».

Странно, что она сидит и ждет, когда ее обслужат.

— У меня университетское образование, — вдруг заговорила она. — К тому же я без труда справляюсь со школьными тестами на ориентацию в современной жизни, которые печатает ДН[14]. Но я слыхом не слыхала о таких вещах, как автопогрузчики или коровьи лифчики.

Я молчал, не понимая, к чему она клонит. Подал на стол хлеб, и она машинально потянулась за ним.

— Ты же знаешь их досконально, поскольку ежедневно имеешь с ними дело. Для тебя они не менее привычны, чем для меня теории Лакана.

— Какого еще Лакона? Из компании «Альфа Лаваль»? Что ли, который изобрел сепаратор?

Понятно, она завела этот разговор из самых добрых побуждений. Чтоб я не чувствовал себя идиотом оттого, что не кончал университетов и живу без книг. Хотела показать, что она тоже чего-то не знает и т. д. и т. п. И все-таки я был возмущен. Да кто она такая, чтобы лезть с утешениями только потому, что я не похож на нее?! Видимо, она расслышала в моем голосе обиду и, сквозь челку покосившись на меня, продолжала:

— Я имела в виду, что тебе тут нужна девушка с толстыми золотистыми косами, которая бы говорила: «Бенни, ты видел, что в этом году выпустили новые модели лифчиков для коров?» И еще: «По-моему, тебе надо купить автопогрузчик „Круне-2400“». Я же в твоем хозяйстве ни уха ни рыла не смыслю.

— Если б мне нужна была такая девушка, я бы обратился в службу, которая присылает подмену, — сказал я. — Или поместил в «Ланде» объявление: «Ищу женщину, умеющую водить тракт., внешн. не имеет знач.». А если знакомишься на кладбище, тут уж выбирать не приходится. К тому же ты вроде хотела научиться доить, а?

Наконец-то меня одарили каникулярной улыбкой.

— У тебя есть на чем потренироваться? — спросила библиотекарша.

Предмет для тренировки был рядом. И мы немедля приступили к делу.

А потом еле доползли до кровати и бухнулись спать. У меня даже не хватило сил поменять простыни, хоть я и собирался.

Посреди ночи меня разбудило движение рядом: библиотекарша села в постели, явно испуганная.

— Эрьян! — хрипло позвала она, потной рукой цепляясь за меня.

— Ну-ну, ты теперь со мной…

Я гладил ее по плечам, пока она не успокоилась. Она приложила мою покалеченную руку к губам — и со вздохом заснула.

17

Удобные кроссовки и надежный компас —

какой от них прок

если я не знаю

где у карты верх а где низ?