Любовь сладка, любовь безумна - Розмари Роджерс

В воздухе явно чувствовалась напряженность. Зеваки на крыльце поспешили убраться, мужчины, стоявшие небольшой группкой на другом конце улицы и занятые разговором, замолчали и обернулись.

Человек, которого называли Бартом, вышел на середину мостовой. В его слегка гнусавом голосе звенело презрение:

— Не очень-то ты спешил, Уитейкер. Если это, конечно, твое имя. Я уже думал, придется идти за тобой.

Стройный темнокожий мужчина, спутник Уитейкера, широко улыбнулся, под тонкими усиками блеснули белоснежные зубы. Прислонившись к стене салуна, он принялся свертывать сигарету, говоря:

— Поторопись, приятель! Не забывай, нам еще нужно допить все, что осталось!

Один из собеседников Хейнса нервно рассмеялся, но Уитейкер только пожал плечами и, шагнув вперед, медленно направился к противнику, поднимая крошечные облачка пыли. Джинни против воли отметила почти кошачью грацию, с которой он двигался. Почему он не останавливается?

Было нечто зловеще-опасное в том, что он продолжал идти так спокойно, высокомерно. Хейнс; казалось, почувствовал это и насторожился:

— Черт возьми! Что ты о себе возомнил?

— Хейнс, я гуляю. Ты передал, что у тебя есть ко мне дело. Начинай.

Тон Уитейкера был мягок и почти безразличен, словно говорящему было все равно, но он продолжал идти, и расстояние между противниками все сокращалось. Раньше Джинни считала, что из этих двоих Барт опаснее, но сейчас изменила мнение. Очевидно, Хейнс тоже понял это. Уитейкер напоминал пантеру, преследующую добычу.

Пробормотав неразборчивое проклятие, Хейнс отступил назад и вбок; рука метнулась к револьверу.

Только потом Джинни сообразила, что Уитейкер тоже не терял времени. Неожиданно прогремели три выстрела, слившиеся в один непрерывный грохот. Оружие выпало из пальцев Хейнса, который даже не успел прицелиться. Он рухнул на грязную мостовую, отброшенный безжалостными пулями, врезавшимися в тело.

Джинни навалилась на подоконник; ноздри щипало от порохового дыма; взгляд был не в силах оторваться от распростертого тела, лежавшего в пыли, словно уродливая сломанная кукла; красные струйки сочились из дыр в черном сюртуке.

Она почти не слушала возбужденных криков бегущих мужчин:

— Господи! Хейнс даже выстрелить не успел!

— В жизни не видел, чтобы кто-то сумел так быстро выхватить оружие!

— Кто-нибудь, сбегайте за шерифом! Правда, Хейнс сам напрашивался.

— Если шериф захочет поговорить со мной, я буду в салуне.

Как может человек, только что убивший другого, говорить так холодно-безразлично? Дуэли всегда казались столь романтичным событием, но в этой дуэли не было ничего романтичного или благородного — даже с закрытыми глазами Джинни по-прежнему видела мертвое тело, лежавшее посреди мостовой. Полубольная от отвращения, она, спотыкаясь, отошла от окна и почти свалилась на постель, пытаясь подавить волны тошноты.

Глава 7

Сенатор Брендон велел принести ужин в отдельную столовую, чтобы семья и приглашенные гости могли поесть спокойно. Шеф-повар гостиницы, как было объявлено, приехал из Франции, вина тоже прибыли из Парижа.

И верно: бальный стол был накрыт снежно-белой льняной скатертью, сервирован тонким фарфором и серебряными приборами, официанты хорошо вышколены и не надоедливы.

Джинни пригубила вино, заставляя себя забыть о сцене, которую наблюдала днем. Убили человека на ее глазах… Неужели придется привыкать к подобному зрелищу? Видимо, гораздо худшие веши могут случиться на пути в Калифорнию.

— Дорогое дитя, — предупредил ее отец. — Я хочу объяснить тебе — подобное путешествие связано с риском. Могут встретиться враждебные индейцы, беглые, которые еще хуже любого индейца, — дезертиры, бандиты, всяческие негодяи.

Отец был явно встревожен — ему совсем не по душе, что жене и дочери приходится одним отправляться в Калифорнию.

Но все же Уильям, как практичный человек, не мог не признать, что с политической точки зрения такое путешествие может принести ему огромные преимущества, если Джинни и Соня проделают тот же путь, что и другие переселенцы, да еще в фургоне. Кроме того, нужно позаботиться о том, чтобы благополучно доставить золото. Никто не должен заподозрить, что Уильям Брендон посылает помощь французам, сражающимся в Мексике. Даже если на него падет подозрение, никому и в голову не придет, что он может доверить жене и дочери подобное поручение! Здесь, в этой глуши, «хорошим» женщинам поклоняются — все будут восхищаться мужеством Сони и Джинни, так что золото и вооружение успеют доставить в нужное место без всяких осложнений.

Взглянув на отца, Джинни заметила его одобрительный взгляд — сегодня она и Соня надели в честь приглашенных гостей парижские вечерние платья. Кроме них, на ужине присутствовали еще пять женщин — жены богатых ранчеро, гостей Брендона, — их платья с кринолинами, всех оттенков темно-коричневого цвета, были закрыты почти до ушей, несмотря на гнетущую жару.

Джинни ощущала неодобрительные взгляды этих уродливых созданий и, хотя старалась не выказывать смущения, чувствовала себя не в своей тарелке. Она была рада, что сидит рядом с Карлом Хоскинсом, молодым управляющим ранчо отца, и обрадовалась еще больше, узнав, что Карл отправляется вместе с ними в Калифорнию.

Карл Хоскинс оказался очень красивым молодым человеком, со светлыми волосами, сверкающими в огоньках свечи, и маленькими, тщательно подстриженными усиками, подчеркивающими правильность черт. Джинни узнала, что Карл был младшим сыном обедневшего плантатора и служил в армии конфедератов в чине капитана. Теперь он собирался поискать счастья в Калифорнии.

— Я намереваюсь узнать все, что смогу, о разведении скота, — признался он Джинни, опьянев от ее красоты. — Не хочу тратить время, искать золото — есть более надежные способы заработать состояние. А когда скоплю достаточно денег, куплю свое ранчо и буду разводить герфордскую породу на мясо и джерсейскую или гернсейскую на продажу… — Но тут молодой человек смущенно замолчал, вспомнив, что говорит с дамой из общества.

— Продолжайте, — тихо сказала Джинни. — Я совсем не устала и хочу побольше узнать о Калифорнии.

Зеленое бархатное платье так шло к ее глазам, а когда Джинни наклонялась. Карл видел очертания белоснежной груди в очень глубоком вырезе платья. Карл ощущал, как кружится голова от близости и красоты этой необыкновенной девушки. Внезапно ему захотелось, чтобы их совместное путешествие скорее началось.

Карл, как истинный джентльмен, южанин, обладал обаянием и прекрасными манерами, хотя не считал нужным обременять себя образованием. Книги и иностранные языки никогда его не интересовали — существовало много других вещей, занимавших его ум и время. Когда, возвратившись с войны, он узнал о разорении отца грабительскими налогами правительства, то нашел в себе достаточно сил и воли начать жизнь сначала. Отец написал Уильяму Брендону, своему старому знакомому, и тот взял его на службу. Брендон доверял Карлу и, кроме того, имел на него свои виды. И хотя обычно Карл знал, как развлечь соседку по столу, сегодня смущался, будто школьник. Никогда еще он не встречал такого создания, в котором грация и обаяние молодой девушки сочетались с умом и образованностью зрелой женщины. И она флиртовала с Карлом, хотя тот не понимал, как на это реагировать.