Хонорик и его команда - Владимир Сотников

Макар нетерпеливо заерзал на стуле. Прочтет, прочтет он этот роман! Ближе, папа, к делу!

Мама, улыбаясь, расставляла тарелки - наверное, решила соединить приятное с полезным. Ужин обещал быть разговорчивым. Когда я ем, не обязательно глух и нем!

- Наши городские власти, - продолжил папа, - решили установить на Патриарших прудах памятник писателю Булгакову, автору этого романа. Дело хорошее и благородное, но мы с ужасом узнали, что памятник нарушит весь ландшафт прудов, весь их вид! Представляете, это будет огромный, устрашающих размеров примус, рядом с ним какие-то фигуры на воде, ступеньки и фонтаны, а на скамье, почему-то сломанной, будет сидеть сам Булгаков и спокойно смотреть на это безобразие! Просто не памятник, а какой-то паноптикум!

- Не надо произносить столько непонятных слов, - подсказала мама. - И не кипятись.

- Хорошо-хорошо, - согласился папа, покосившись на примус. Наверное, он боялся, что примус прямо сейчас станет увеличиваться в размерах. - Не кипячусь. Все люди, живущие рядом с прудами, возмутились. Как же так, на самом любимом месте в городе без нашего ведома воздвигают несусветную чушь! Вот мы завтра и идем с утра на митинг, чтобы заявить: мы против такого памятника. И мы не верим в честность конкурса, если его победителем оказался автор такого монстра...

"Интересно, - подумал Макар, - если бы Лешке участвовать в этом конкурсе? Какой памятник он предложил бы? Котик и болтик?"

- Вот и все, - улыбнулся папа. - Я даже не думал, что так быстро все расскажу. Наверное, от волнения. Ну и напугали же вы нас своим примусом! Мы с мамой решили, что он уже воздвигнут.

Макар чуть не свалился со стула. От неожиданности, что так быстро закончился папин рассказ. А он-то уши развесил! Решил, что сейчас услышит про все тайны Патриарших прудов...

Положение спасла Соня, вечная спасительница.

- Странное место эти наши пруды... - тихо произнесла она. - Столько всяких историй с ними связано. Тайн, загадок. Не зря, наверное, Булгаков описал именно их.

- Ты, Соня, абсолютно права! - воскликнул папа. - Столько тайн не скрывает, пожалуй, ни одно другое место в Москве.

Макар перестал сползать со стула.

- Конечно, хорошо быть этнографами, - хитро прищурился он. - Ездить по экспедициям, собирать всякие истории и легенды по дальним краям. А того, что происходило когда-то под самыми окнами квартиры, можно и не знать...

- Как это не знать? - возмутился папа. - Ты на что это намекаешь? На то, что я не знаю историю прудов?

- Наверное, знаешь, - сказал Макар. - Но ты посмотри на Ладошкины уши. Прямо шевелятся от нетерпения услышать что-нибудь интересное. Какую-нибудь тайну!

- О, этого добра пруды хранят в себе с избытком, - улыбнулся папа. - Я даже не знаю, с чего начать...

- Не торопись, - успокоил его Макар. - Ужин только начинается.

- Приятного вам аппетита, - усмехнулся папа. - А мне, я вижу, на этом ужине отведена роль рассказчика. Так вот... Мы никогда не сможем представить себе Москву, какой она была лет триста назад. Фильмы, картины, книги - это все-таки плод человеческого воображения. А воображение, согласитесь, не то же самое, что реальность. В реальности же наш город представляет собою многолетнюю копилку, если можно так выразиться, всяких бесполезных вещей. Но природа людей такова, что вместе с ненужными вещами они выбрасывают и ценности. Или роняют их.

- В пруд? - уточнил Ладошка.

- В пруд, конечно, удобнее всего, - подтвердил папа. - Ронять или бросать. Кстати, я сам был свидетелем одного такого броска. Мой друг, в юности поссорившись с девушкой, которая не захотела принять от него подарок, взял да и швырнул его прямо в бурные воды Патриарших прудов. Булькнул этот не состоявшийся подарок да и исчез под слоем ила.

- А что это был за подарок? - заинтересовался Макар. - Кольцо с бриллиантом?

- Нет! - Папа засмеялся. - О кольцах с бриллиантами мы тогда только в сказках читали. Это была его собственная работа. Мой друг Веня уже тогда любил делать всякие штуки. Он выбирал какое-нибудь слово - какое-нибудь существительное - и воплощал его в предмете.

- Чего-чего? - переспросил Макар. - Как это можно воплощать существительное в предмете? Я его иногда даже от прилагательного не могу отличить.

- Папа, по-моему, ты чересчур усложняешь, - подсказала Соня. - То, о чем ты говоришь, называется просто скульптурой.

- Нет, - не согласился папа. - Веня не считал свои произведения скульптурами. Мы с ним часами спорили на эту тему. Он считал, что создает новый вид искусства - зримые образы явлений. Страх, плач, крик, смех - это все были названия его работ.

"Наверное, вроде Лешки был этот его Веня, - подумал Макар. - Похожи мы с папой, вот у нас и друзья похожи. Но все-таки надо направить его рассказ на что-нибудь более существенное".

- И что, это единственная тайна, которую содержит пруд? - спросил он. - Неужели за триста лет ничего поинтереснее в нем не накопилось?

- Конечно, накопилось, - пожал плечами папа. - Вам бы только серебро и золото! Но и этого добра наверняка хватает. Вот, например, сто лет назад была нашумевшая история. Один молодой купец в честь именин своей жены устроил грандиозное гуляние, во время которого попросил канатоходца на виду у всего честного народа вручить жене его подарок. Только вручить, конечно, не просто так, а пройдя по натянутому над прудом канату.

- Неужели тоже скульптурку? - Макар уже готов был засмеяться.

- Примус, - хихикнул Ладошка.

- Вам не угодишь! - засмеялся папа. - А вот на этот раз подарком были самые настоящие драгоценности - полная шкатулка. Там уж наверняка были и бриллианты, и жемчуга, и все, чем вы так интересуетесь. На середине пруда подул ветер, канатоходец закачался и, спасая себя от падения, уронил шкатулку в пруд, а сам повис на канате.

- Так что, ее нельзя было достать? - удивился Макар. - Она же, наверное, не сразу в ил засосалась.

- Можно было достать. Но купец оказался настолько самолюбивым, что, желая покрасоваться перед народом, немедленно послал к ювелиру за точно такой же шкатулкой с таким же содержимым. И громогласно объявил, что, пока он жив, запрещает кому бы то ни было искать упавшую шкатулку. Мол, это жертва темным силам, чтобы те не мешали его удаче. Ну, а поскольку жизнь его оказалась долгой, шкатулку засосало, наверное, до самых грунтовых вод.

У Макара азартно сверкнули глаза:

- А канат был протянут прямо посередине пруда? А в каком месте канатоходец зашатался?

Хорошо, что мама не обратила на эти вопросы внимания, потому что который раз уже вздыхала, представляя летящую в воду шкатулку с драгоценностями. А вот если бы она получше прислушалась к Макаровым вопросам, то на Патриаршие пруды он без ее присмотра уже не попал бы!

- Где был протянут канат, история умалчивает, - улыбнулся папа. Кстати, я заметил, что во всех рассказах о кладах и утерянных драгоценностях недостает какой-нибудь детали. Самой главной, - уточнил он. - А именно, местонахождения драгоценной потери.

С этим Макар был согласен. Наверное, жизнь так устроена. Без тайн она была бы неинтересной.

- Но ведь пруды иногда чистили, - сказала Соня. - Значит, все потерянные вещи доставали.

- Чистили, - согласился папа. - Но очень редко. К тому же в прежние времена не было такой мощной техники, как сейчас. Откачивали воду, вычищали водоросли, убирали мусор из верхнего слоя ила. Вместе с этим мусором, конечно же, вытаскивали и что-нибудь ценное. Но что-то я не слышал о том, что нашли, например, эту самую шкатулку. Скорее всего, она покоится где-то в нижних слоях грунта. Ведь грунт под любым водоемом имеет способность со временем втягивать в себя, засасывать все предметы. Даже камни, лежащие где-нибудь на обычном поле, врастают в землю. Что уж говорить про маленькие вещицы, которые погрузились в ил!

- А мне кажется, - вздохнул Макар, - разгадка еще и в том, что о потере знают многие, а о находке - только нашедший. Не будет же он кричать на всю улицу от радости. Нашел, спрятал тихонько себе в карман или под полу куртки и бегом подальше от прудов! Кстати, и с кладами происходит то же самое. Много историй о спрятанных, зарытых кладах. А о найденных - маловато информации! Счастливые кладоискатели не очень-то делятся радостью находки.

- Интересная теория сокрытия и нахождения кладов, - улыбнулся папа. Признаться, я об этом никогда не думал. Может, ты и прав. Но Патриаршие пруды - не остров сокровищ, затерянный где-то в океане. Не безлюдная пустыня, не горы, не лес. Здесь все на виду, и очистные работы всегда велись при большом скоплении зевак. Да и рабочие трудились целыми бригадами - трудно было сохранить любую ценную находку в тайне.

- А я в музее видела многие экспонаты, найденные при строительстве Москвы, - сказала мама. - Там, кстати, были вещи и из наших прудов. Но не те, о которых папа рассказывает.

Музейные экспонаты Макара не интересовали. Он даже не стал спрашивать маму, что именно видела она в музее.