Методология моделирования и прогнозирования современного мира - Коллектив авторов

3. Белановский С. А. Глубокое интервью. – М.: Николо-Медиа, 2001.

4. Denzin N., Lincoln Y. (eds.) Handbook of Qualitative Research. – CA: Sage, 2004.

5. Семина М. В. Метод интервью в социологии и маркетинге. – М.: КДУ, 2010.

6. Корбин Дж., Страус А. Основы качественного исследования: обоснованная теория, процедуры и техники. – М.: Эдиториал УРСС, 2001.

Чуклинов А. Е.

Теоретико-методологические основания моделирования процессов принятия политических решений

Теория принятия политических решений является сравнительно молодой отраслью политической науки, в силу чего механизмы моделирования в рамках данной предметной плоскости нуждаются во всестороннем теоретико-методологическом исследовании. При этом было бы заблуждением считать, что на протяжении столетий ученых не волновали проблемы функционирования механизмов выработки и реализации решений в области государственного властвования и управления.

На богатую «родословную» теории принятия политических решений указывают как зарубежные, так и отечественные специалисты в области политического знания. Именно а рамках истории политико-правовой мысли, начиная с самых древнейших времен, поступательно формировалась методология анализа и моделирования управленческих решений вообще и политических в частности.

Используя цивилизационный подход, можно заключить, что уже древние научные школы вплотную подошли к конструированию своего рода исследовательских парадигм в предметном поле теории принятия политических решений.

Так, древневосточные мудрецы всячески пытались выстроить тренды управленческих процессов, опираясь на достижения этики и аксиологии. На первое место среди детерминант властно-политической деятельности здесь выходят такие понятия, как «добродетельность побуждений», «нравственность правителей», «добропорядочность подданных». «Если править с помощью закона, улаживать, наказывая, то народ остережется, но не будет знать стыда. Если править на основе добродетели, улаживать по ритуалу, народ не только устыдится, но и выразит покорность», – выражал уверенность Конфуций [1].

Политические решения, таким образом, рассматривались сквозь призму оценки моральных последствий их реализации. Фактически политико-правовые учения Древнего Востока предвосхитили актуализацию теории категорического императива, причем применительно не только к социально-политическому участию индивидов, но и к процессу выработки управленческих решений субъектами политической власти.

Между тем, древневосточная традиция вовсе не умаляла значения собственно административных методов в управлении государством. «Правитель, опираясь на указ, распоряжается народом, а народ на основе указа служит правителю. То, что провозглашает указ, соблюдается народом. То, что отвергает указ, отвергает и народ». Такое утверждение содержится в книге китайского мыслителя Ли Гоу «План успокоения народа» [2]. Это высказывание позволяет сделать ввод о том, что та теоретико-методологическая модель, которую в современной науке называют формально-юридической парадигмой, была не чужда системе политического знания стран Древнего Востока.

Античная цивилизация, в свою очередь, демонстрирует нам весьма прагматичный взгляд на проблему моделирования процесса принятия политических решений. Согласно аристотелевской традиции для прогностической деятельности большой утилитарный интерес представляет исследование не столько внутренних побудительных мотивов тех субъектов, которые принимают решения (в том числе и решения властные), сколько сам субъектный состав властвующих [3]. Именно от количественных и качественных характеристик данного состава, как считает Аристотель, зависит степень эффективности принимаемых управленческих решений. «Решение всего круга дел может быть поручено либо всем гражданам, либо части их, или же решение некоторых дел может быть предоставлено всему составу гражданства, а решение других – части его» [4].

В основе процесса принятия политических решений, согласно теории Аристотеля, лежат не столько морально-этические факторы (хотя их Стагирит, как известно, не сбрасывал со счетов, трактуя политику как «общее благо»), сколько рассудительность и осознанный выбор. Благодаря суждениям великого афинского философа, в системе политического знания античной цивилизации возникает методологическое направление, валоризирующее идею рациональности в процессе моделирования управленческой деятельности и прогнозирования ее последствий.

В результате античных мыслителей интересовали проблемы формально-юридического закрепления оптимальных властно-управленческих моделей. Ученые Древней Греции и Рима довольно близко подошли к пониманию того, что процедура принятия наиболее значимых политических решений, формализующихся в законах, должна иметь четкое легальное (говоря современным языком, конституционное) закрепление. И если древневосточных мудрецов волновали нравственно-поведенческие аспекты властвования, то их античных коллег больше занимали его институциональные и рационально-легальные составляющие.

Эти две порой противостоящие, порой противоборствующие, а временами соприкасающиеся парадигмы и стали определяющими в развитии теоретических взглядов на механизмы моделирования процесса принятия политических решений вплоть до XX столетия.

ХХ век, в свою очередь, стал мощным трамплином для формирования традиций полипарадигмальности и интердисциплинарности в сфере гуманитарного знания. И примечательным здесь стало то, что наряду с методологической конфронтацией стали наблюдаться диаметрально противоположные тенденции: нередко в рамках одной парадигмы происходила имплементация методологических приемов других парадигм, направлений и даже наук и научных дисциплин [5]. Так происходило становление новых теоретических школ в широком предметном поле социально-политического знания. В контексте совершающихся методологических революций осуществлялась интеграция различных фрагментов знания о механизмах принятия политических решений, что в результате и привело к конституированию автономного теоретического направления, именуемого «теорией принятия политических решений».

В современной политологии сформировалась методологическая позиция, согласно которой «отправной точкой» в становлении прогностической составляющей теории принятия политических решений принято считать работы Г. Лассуэлла7 и Г. Саймона [6], изначально направленные на содействие институциализации системы политического знания в США.

«Мы можем представить политико-управленческие науки в качестве дисциплин, имеющих отношение к объяснению процесса принятия решений и исполнения решений, а также как к аккумулированию данных и их интерпретации, обеспечивающих решение соответствующих политических проблем в определенный период», – высказывал мнение Г. Лассуэлл [7]. При этом Лассуэлл утверждал, что политические исследования второй половины ХХ в. постепенно приобретают дуалистический характер. С одной стороны, они требуют от ученного всестороннего теоретического анализа универсальных политических процессов, протекающих в рамках политических систем, а с другой, заставляют исследователей формулировать постулаты, которые могут быть полезны в процессе практического принятия и исполнения решений.

Примечателен тот факт, что Лассуэлл и Саймон считаются родоначальниками двух взаимодополняющих методологических направлений в рамках так называемого «когнитивного» подхода в сфере моделирования процессов принятия политических решений. Суть данного подхода заключается в актуализации собственно интеллектуальной, гносеологической деятельности, посредством которой и конструируются потенциальные модели результатов государственного властвования и администрирования. Однако, если Лассуэлл настаивал на приоритетном значении иррациональных, психологических детерминант, учет которых необходим в политической прогностике, то Саймон предлагал делать акцент на «ограниченной рациональности», то есть на утилитарных, прагматичных действиях организационных структур. «Мы можем представить себе административные организации в виде фабрик по производству информации», – утверждал Саймон [9]. Таким образом в рамках теории принятия политических решений синтезировались методологические достижения бихевиоризма и прагматизма.

Параллельно с концептуальным оформлением базовых положений теоретического направления, именуемого в США «policy sciences», происходила актуализация проблемного поля теории государственного администрирования (public administration).

Именно данная теория, называемая зачастую «политическим менеджментом», обращала максимально пристальное внимание на моделирование процессов принятия политических решений, причем с учетом и политико-коммуникационной, и формально-юридической составляющей. Теория государственного администрирования с самого начала была призвана раскрыть сущность, характер и механизм взаимосвязи политической системы общества с другими системными образованиями в рамках конкретного социума. В качестве конечных результатов такого рода взаимодействия политическим менеджментом рассматривались государственные решения, в силу чего процессам их моделирования, разработки, принятия и реализации уделялось огромное внимание.