На день погребения моего - Томас Пинчон

Он вздохнул и посмотрел на небо.

 — Наши глубочайшие соболезнования, — быстро сказал Рэндольф, — но пути Райские неисповедимы…

— Рай, ад, — хихикнул Мерль Ридо. — Она где-то здесь, в США, убежала с гипнотизером из варьете, неким Зомбини Непостижимым.

 — Вот те на! — начал активно кивать Чик Заднелет. — Он сделал так, что его девушка исчезла через трубу общей кухни! «Имбротильята!» Не так ли? Потом он завернулся в свой плащ? Потом я своими глазами видел его в Новом Орлеане! Невероятный трюк, поверьте!

— Этот тот самый тип, — расплылся в улыбке Мерль, — а очаровательная ассистентка фокусника, которую вы видели, должно быть — старушка Эрлис собственной персоной, ты не хочешь закрыть свой рот, Бак, а то что-нибудь в него влетит? — случайное упоминание адюльтера в беседе вызвало у Рэндольфа выражение ошеломления, которое сложно было назвать типичным. Чик Заднелет был менее ошеломлен и ему хватило сил ответить:

— Ну, абсолютно достойная восхищения леди, кем бы она ни была.

— Восхищение мы берем на заметку, а здесь вы можете любоваться крошкой Далией, копией своей мамы, я очень разозлюсь, если нет, если вы приедете через десять-двенадцать лет, будете путешествовать, посмотрите на нее еще раз, цену слишком низкую или слишком оскорбительную я рассматривать не буду. Или, если вы согласны ждать, можно купить сейчас, получите ее по специальной, действующей только сегодня и завтра, цене, девяносто восемь долларов — и забирайте, душераздирающая улыбка и всё такое. Посмотрите, вылитая она. Бросит в вас лишним чепчиком, подумайте рационально, глазом не успеете моргнуть — она уже будет задувать свечи на праздничном торте в свои сладкие шестнадцать, будет садиться в экспресс, чтобы ехать к вам, где бы вы ни были.

— Как-то слишком долго ждать, вам не кажется? — окинул ее плотоядным взглядом Чик Заднелет.

 — Думаю, могу сбавить до пятнадцати лет, — продолжал торговаться Мерль, моргая на Линдси Ноузворта, задыхавшегося от возмущения, — но вы должны заплатить золотом и провезти ее по своему билету... А теперь — вы не возражаете, если я сделаю ваше коллективное фото на фоне этого случайного шнекового блока?

Мальчики, очарованные современной наукой, в том числе — и фотографией, были, конечно, счастливы выполнить эту просьбу. Шевролетт удалось смягчить даже Линдси, позаимствовав его шляпу с низкой тульей и стыдливо прикрыв ею их лица, словно скрывая тайный поцелуй, в то время как дурашливый Дерби Сосунок, без чьей лихой клоунады любое коллективное фото было бы неполным, угрожал паре бейсбольной битой, а его комичное выражение лица должно было выражать искренний гнев ревности.

 Пришло время ланча, и вместе с ним Линдси объявил о приближении свободы.

 —Ура! — закричал Чик Заднелет. — Мы со стариной Сосунком отправимся в увольнение с правого борта, прямиком в Парк развлечений, взглянем одним глазом на Маленький Египет и на ту полинезийскую выставку, а если сможем зайти, то еще и на тех африканских амазонок — о, не волнуйся, парень, если тебе что-то будет непонятно, спрашивай у меня!

— Давайте, мальчики, — Шевролетт Макаду взмахнула сигаретой в инкрустированном стразами держателе. — Сейчас я иду работать, могу показать вам закулисье Южных морей.

  — Обой, обой, — нос Дерби начал дергаться.

— Сосуноок? — закричал Линдси, но впустую.

Толпы аэронавтов в разноцветных одеяниях сновали между ними, поскольку воздушные судна приземлялись и взлетали, и огромный импровизированный аэродром бурлил от смятения и случайных встреч...

 Среди тех, кто как раз собирался приземлиться, на борту величественного полужесткого аэростата по итальянскому проекту находился давний друг и наставник мальчиков, профессор Гейно Вандерджус из Йельского университета, его лицо выражало едва скрываемый ужас, во время снижения аэростата он отчаянно пытался удержать на голове цилиндр, чьи вмятины, шрамы и отклонения от цилиндрической формы, наряду с вышедшим из моды стилем, свидетельствовали о долгой и богатой приключениями истории.

 — Газовые подушки скачут галопом, но как же здорово увидеться с вами снова, мальчики! — поприветствовал их Профессор.

— Насколько я знаю, вас настигла беда в Новом Орлеане, несомненно, нужно было упаковать и приготовить тушеное рагу из того аллигатора, который утащил старое «Беспокойство»!

 — О, поволновались час-другой, наверное, — поправил его Рэндольф, и на его лице отразились гастрономические воспоминания.

— Расскажите нам, Профессор, как продвигается ваша работа? Какие новые чудеса выходят из золотой лаборатории Слоуна?

— Ну, сейчас там есть студент профессора Гиббса, чья работа действительно заслуживает внимания, молодой де Форест, настоящий волшебник по части электричества... еще гость из Японии, мистер Кимура, но скажите, где изголодавшийся педагог и его пилот могут достать здесь парочку этих знаменитых чикагских бифштексов? Мальчики, рад представить вам Рэя Ипсоу, без которого я до сих пор находился бы в Открытом Индианоплейсе в ожидании междугороднего поезда, который никогда не приедет.

— Парни, очень вас не хватало в Хартумской передряге, — сообщил дружелюбный воздухоплаватель, — мы пытались убежать из города, когда нас настигали войска Махди, тут видим — вы летите впереди, я очень пожалел, что не на борту, пришлось прыгнуть в реку и немного подождать, пока переполох не утих.

— Так случилось, — вспоминал Линдси, историк Отряда, — что мы поймали встречный ветер и попали в неприятности в Ольтра Джиба, вместо того, чтобы приземлиться в Алексе, где рассчитывали провести несколько недель, разрабатывая учебную диверсию, не говоря уже о более благоприятной для здоровья атмосфере.

— Разрази меня гром, — воскликнул Профессор, — если передо мной не Мерль Ридо!

— В этом еще нет ничего хорошего, — улыбнулся Мерль.

— Значит, вас не нужно представлять друг другу, — решил Линдси.

 —Да, мы соучастники по преступлению, еще в давние времена в Коннектикуте, задолго до вашего появления, парни, я иногда выполнял для него некоторую работенку. Мальчики, кто-нибудь из вас может сфотографировать нас вместе?

  — Конечно! — вызвался Майлз.

Они шли на обед в соседний стейк-хаус. Хотя воссоединения с профессором всегда были приятны, в этот раз что-то изменилось, какая-то осенняя тревога в атмосфере теплого праздника вызывала психогастрономические приступы боли, которые, как Рэндольф знал из своего опыта, игнорировать было рискованно.