Праздничный поединок (ЛП) - Мур Марен

Это вызывает во мне что-то первобытное, незнакомое чувство собственничества, поднимающееся на поверхность. Я хочу пометить ее везде. Не только на бедрах.

Ее задницу, ее киску. Я хочу разрисовать ее своей спермой.

Я чувствую, как ее рука проводит по моему обтянутому джинсами члену, и я шиплю в ответ, мой взгляд задерживается на ней.

― Одна ночь, ― повторяет она наши слова, сжимая мой член через плотную ткань. Она возится с пуговицей, расстегивает ее, а затем медленно опускает мою молнию.

Наклонившись вперед, я захватываю ее губы, сглатывая ее всхлип, пока мы вместе расстегиваем пуговицы на рубашке. Когда это занимает больше времени, чем ожидалось, она разочарованно выдыхает мне в рот.

Я ухмыляюсь, затем тянусь сзади и сдергиваю ее с шеи. Не успел я отбросить ее в сторону, как ее руки уже на мне, бродят по моей груди, по прессу и ниже, к тому месту, где висят расстегнутые брюки.

― Боже, конечно, ты сложен как какой-нибудь… греческий бог. ― Это звучит как комплимент, но я уверен, что она хотела сказать это как оскорбление.

― А чего ты ожидала, Снежинка? ― пробормотал я, сдвигая джинсы вниз по бедрам, пока они не оказались сняты и убраны в сторону.

Она кусает губы, прежде чем заговорить. ― Не этого.

― Жаль. ― Я ухмыляюсь, снова нависая над ней. ― Извини, что превзошел твои ожидания.

Я провожу пальцами по ее бедру, и она вздрагивает в ответ. Все, что осталось между нами, ― это тонкая ткань моих трусов-боксеров, и я не смог бы спрятать свой твердый, ноющий член, даже если бы, блядь, попытался. Я не могу скрыть как сильно я хочу трахнуть ее, как сильно хочу увидеть, как она разваливается на части под мной.

Ее пальцы поддевают резинку моих трусов-боксеров, и она стягивает их, пока они не оказываются на моих бедрах, так что головка моего члена выглядывает из верхней части, а из прорези сочится капля спермы.

Я наблюдаю за тем, как выражение ее лица становится голодным, а глаза мутнеют и теряют фокус, когда она сглатывает густую слюну. Затем она удивляет меня, притягивая меня к себе, двигая губами по моим губам, дразня линию моего рта, пока я не открываю его, и она сосет мой язык, как будто она испытывает такое же вожделение, как и я.

Я быстро спускаю боксеры до конца, мой член свободно упирается в живот, и она отстраняется, ее взгляд падает между нами.

― Господи, ― бормочет она, поднимаясь с пола, затем толкает меня на ковер и забирается на меня. ― Я хочу тебя.

― Наши чувства взаимны, ― отвечаю я.

Она двигается надо мной, пока мой член не упирается в ее теплый, влажный центр, и мы оба стонем в унисон от этих ощущений. Положив руки мне на грудь, она двигается у меня на коленях, смазывая мой член своей влагой.

Я вдыхаю, когда она впивается ногтями в мою кожу, ее бедра извиваются на моем члене, и тихий стон срывается с ее губ каждый раз, когда головка моего члена касается ее пульсирующего клитора.

― Ты хочешь использовать меня, чтобы кончить, Снежинка?

Она кивает, все еще двигая бедрами и проводя клитором по моему члену. Судя по тому, как раскраснелись ее щеки, как разошлись губы, а глаза плотно зажмурены, она уже снова близка к этому.

Как бы сильно я ни хотел оказаться внутри нее, я хочу смотреть, как она доводит себя до оргазма, дико скользя своей киской по моему члену. То, что, несомненно, будет жить в моей голове вечно.

Мои руки летят к ее бедрам, и я направляю ее на свой член, облизывая губы, наблюдая, как она откидывает голову назад. Она подносит руку к соску, перекатывает его между пальцами и грубо дергает. Секунду спустя она разваливается на части, ее ноги дрожат, когда она кончает. Я чувствую, что она снова мочит мой член, и мои яйца, блядь, болят от желания освободиться внутри нее. Она все еще содрогается от оргазма, а я, выровняв свой член с ее входом, медленно опускаю ее на дюйм.

― Блядь. Эмма, презерватив.

Мы оба замираем. Не могу поверить, что я так увлекся моментом, что даже не задумался об этом. Раньше такого не было.

― Я принимаю противозачаточные, и только что сдала тест. Я хочу почувствовать тебя без ничего, ― вздохнула она, опускаясь еще на дюйм. ― Если… ты хочешь. ― Она прикусывает губу, в ее глазах горит желание, и мы оба понимаем, что остановить это невозможно.

Нет ничего в этом гребаном мире, чего бы я хотел больше, чем наполнить ее своей спермой, почувствовать, как ее влажная киска сжимает мой член, когда она кончает.

― То же самое, ― хриплю я и хватаю ее за бедра, насаживая ее и погружаясь в нее до упора.

― Боже… Джексон, ты такой большой, ― стонет она, покачивая бедрами вперед-назад, так что ее клитор задевает основание моего члена. ― Я никогда не чувствовала себя такой… растянутой.

Она заставит меня кончить через тридцать чертовых секунд, если будет продолжать говорить в том же духе. Я никогда не был внутри женщины без резинки. Мне требуется все мое самообладание, чтобы не сорваться и не накачать ее спермой так, что она будет вспоминать обо мне несколько дней. Мои мышцы сотрясаются от усилия сдержать себя.

― Не двигайся, ― стону я. ― Дай мне секунду, женщина.

Она хихикает — звук, который я никогда не ожидал услышать от Эммы. Логично, что она смеется надо мной, но, к счастью, она подчиняется, ненадолго замирая.

Я чувствую, как она прижимается ко мне, ее взгляд темнеет, и радужка ее голубых глаз становится похожей на глубины океана.

― Ты точно в списке непослушных, ― поддразниваю я, переворачивая нас так, что ее спина прижимается к мягкому меху ковра, а мой член по-прежнему находится внутри нее.

Я подтягиваю ее ногу к себе, упирая ступней в мое плечо, чтобы иметь возможность трахать ее еще глубже. Она рвано вздыхает, когда я выгибаю бедра.

― Мне нужно, чтобы ты перестал говорить и трахнул меня, Джексон Пирс.

Я вскидываю бровь. Большую часть времени она ставит меня в тупик, но, черт возьми, я думаю, что мне действительно нравится этот рот. Мне нравится, какая она вздорная. Гребаный огонь, не терпящий ничьего дерьма.

Именно те вещи, которые я не знал об Эмме, я сейчас вспоминаю. Как она звучит, когда кончает, как мы идеально подходим друг другу, хотя нас всю жизнь учили ненавидеть друг друга. Как правильно она ощущается на моем члене.

Ее ноги лежат у меня на плечах, и я чувствую, как они дрожат, когда я еще глубже вгоняю бедра, погружаясь в нее до предела. С каждым толчком ее грудь сотрясается, и она еще больше приподнимается на ковре.

В том, что происходит между нами, нет ничего нежного или романтичного.

Это грубый, полный похоти трах, мы оба отдаемся желанию наших тел. Завтра мы будем думать о последствиях, но сегодня единственное чего я хочу это потеряться в ней.

Мой взгляд падает на то место, где мы соединяемся, и я раздвигаю ее еще шире, чтобы лучше видеть, как мой член входит в нее. Это самое горячее зрелище, которое я когда-либо видел. Я вижу, как она напрягается, чтобы принять меня целиком, как ее киска розовеет и пухнет от моего члена, бьющегося внутри нее.

Я чувствую, как она сжимается вокруг меня, и покалывание в основании моего позвоночника усиливается, подталкивая меня к краю.

Я отстраняюсь и с силой подаюсь вперед, мои толчки становятся все более беспорядочными и дикими, и она стонет подо мной. Наклонившись, я захватываю зубами упругий пик ее соска, чтобы прикусить его, а затем опускаю пальцы к ее клитору, кружась в такт моим толчкам.

― Давай, Эмма, ― шепчу я ей в сосок, другой рукой обхватывая мягкий изгиб ее бедра, когда мои яйца начали поджиматься, готовые взорваться.

― Я… я…, ― стонет она.

Я сжимаю ее клитор между пальцами, и оргазм накрывает ее, она выгибает спину и обхватывает ногами мои бедра, извиваясь.

Секунду спустя я следую за ней, возбуждение струится по моему позвоночнику. Я медленно покачиваю бедрами, погружаясь в нее все глубже и глубже, и кончаю в нее горячими струями. Из моей груди вырывается глубокий стон, а мои руки крепко вцепляются в ее талию, пока по ней прокатываются толчки оргазма.