Секрет лабиринта Гаусса - Вячеслав Имшенецкий

Петька вдруг подскочил и схватился руками за край задней стенки вагона. Подтянулся вверх, посмотрел в сторону туннеля.

— Живой он!

Таня и Тимка тоже подпрыгнули и подтянулись. Там вдали, на кромке туннеля, стоял Шурка Подметкин. Он побоялся прыгнуть. Шурка глядел на вылетающие из туннеля вагоны, готовился прыгнуть, наклонялся вперед, и каждый раз, в самый решительный момент, какая-то сила отдергивала его обратно. Он понял, что никогда не заставит себя полететь вниз. Вынырнул еще один вагон. И еще. И снова Шурка подскакивал к краю, но пересилить себя уже не смог.

Все произошло в момент. Наверное, он наклонился слишком низко, и у него соскользнули ноги. С криком он полетел вниз. Струя ветра, залетающая в туннель, прокрутила его в воздухе и шмякнула обо что-то мягкое. Раздался собачий визг, испуганные голоса людей. Шурка открыл глаза. Рядом, не мигая, смотрела на него огромная овчарка. У противоположной стенки стояли трое солдат, направив на Шурку автоматы.

— Дядя, я боюсь собаки.

— Откуда ты? Чей?

— Дядя, я сверху спрыгнул, я ничейный. Я бродячий!

— Кто с тобой был?

— Никто. Я в одиночку бродячий!

Петька видел, как Шурка, поскользнувшись, свалился в вагон к охране. Сначала ребята думали, что он упал мимо и разбился. Но когда поезд отошел от туннеля, на пустых рельсах только метался часовой.

— Теперь нас в Пихтовой, наверняка, арестуют.

— Почему, Петька?

— Часовой сообщит по рации, он же видел, как Шурка прыгал.

— Нас-то он не видел.

— Bсе равно, Тимка, вагоны теперь проверят все.

Таня в разговор не вступала. Она сидела на корточках, смотрела вверх, на бесконечно плывущие горные хребты. Петька отполз в угол вагона и через брезент стал ощупывать ящики. Между досок в ящиках чувствовались небольшие щели. Петька откинул край брезента и запустил руку в ящик. Пальцы нащупали маслянистые стволы винтовок.

Стучали колеса. Проскакивая полустанки, паровоз выбрасывал черные волны дыма, оглушительно гудел. Тревожно отзывались ему угрюмые байкальские горы.

— Петька, — спросила Таня, — а если еще японцы на нас нападут. Армия наша справится?

— Справится. Трудно, конечно, придется, но справится.

Тимка прищурил глаза, как будто видел перед собой хищника, и сказал:

— Винтовки возьмем, из-за каждого дерева стрелять будем.

Прижавшись друг к другу, ребята задумались. Прошедшая зима была для них безрадостной. На Байкал в Большие Коты в один день пришли три похоронки. Под Курском погиб Танин брат Василий. И осталась она круглой сиротой. Вторая похоронка пришла Булаховым. Тимкин отец пал смертью храбрых под Сталинградом. Один на белом свете теперь и Петька Жмыхин. В похоронке было написано красными чернилами: «Выполняя особое задание командования в тылу врага, майор Жмыхин отдал свою жизнь во имя Родины». А потом сообщили, что погибла мама, доставляя боеприпасы в осажденный Ленинград. Петька тогда плакал четыре дня и едва пришел в себя, как случилось еще одно несчастье. Утром, в субботу, не проснулась бабушка. Петька с Таней побежали к Булаховым. Тимкина мама сходила, посмотрела и, вернувшись, попросила не ходить пока домой, потому что бабушка Вера Ивановна умерла.

Петьку и Таню Булаховы взяли к себе. Жили впроголодь, но дружно. Помогали соседи. Делились последним. Весной, когда стало известно, что ребят за участие в поимке шпиона направят в пионерский лагерь, женщины в поселке обрадовались:

— Слава богу, — говорили они, — хоть не будете голодать.

В вагоне стало темно и душно, поезд проходил туннель. Быстро договорились: если в Пихтовой арестует милиция, Шурку не признавать и при первой же возможности постараться бежать. Пробираться всем к перевалу у Пихтовой и там ждать друг друга «хоть сто лет».

Поезд заметно сбавлял скорость. Тимка, уцепившись за борт, подтянулся:

— Кажись, Пихтовая.

Заскрипели тормоза. Мальчишки вышвырнули из вагона узел. Подняли Таню:

— Прыгай!

Вскочили сами на борт и, вскрикнув, упали обратно в вагон. Там, на песчаной насыпи, стояли военные, человек шесть и женщина с красной повязкой на рукаве. Слышно было, что кто-то лезет в вагон. Замерли. Сверху на ребят насмешливо смотрел пожилой милиционер:

— Станция Березай, ребятки, там залез, а тут слезай!

Таню, Тимку и Петьку милиционер повел в обход длинного поезда к маленькому зданию вокзала.

— Дядя, вы нас в поселок поведете?

— В поселок не поведу. Далеко, разбежитесь, пожалуй. Выясним все здесь и согласно инструкции в детский приемник отправим.

В комнате на вокзале ребята переглянулись. В углу на скамейке сидел Шурка Подметкин и молча плакал. Увидев друзей, вытер слезы, просиял. Но заметил Петькин кулак и сделал безразличное лицо. Отвернулся.

— Этих знаешь?

— Дяденька, я их первый раз вижу. Я бродячий и ничейный.

— Понятно, тебя, значит, в Иркутский приемник отправлять надо.

Шурка снова разрыдался.

— А как вы, ребятки, в вагоне очутились?

Петька, Таня и Тимка понесли такую околесицу, что Шурка перестал плакать и слушал, разинув рот. Милиционер тоже слушал внимательно. Потом сказал:

— Каждую неделю мне беглецы попадаются, сочиняют все подряд, но такую, простите, жуть слышу впервые. Мое дежурство до самого вечера, с удовольствием выслушаю до конца. А сейчас некогда.

Он вынул из ящика синий лист бумаги со штампом «железнодорожная милиция» и мелким почерком стал писать.

Он заполнил пол-листа, когда в коридоре раздался топот. Распахнув дверь, женщина с красной повязкой на рукаве крикнула:

— Сержант, быстрей, рычаг у семафора заклинило.

Милиционер, позабыв обо всем, побежал вслед за женщиной. Переглянувшись, ребята схватили свой узел, кинулись в коридор. Через запасную дверь вылетели на улицу и, не оглядываясь на вокзал, бросились в лес.

Глава 7

Перевалив скалистую гору, беглецы спустились в распадок, заросший темными елями. Почувствовав себя в безопасности, упали на землю и, раскинув в сторону руки и ноги, смотрели в синее небо.

— Шмутки надо разложить, а то узлом тащить не сподручно, как вы думаете? — угодливо спросил Шурка.

Ему не ответили. Тогда он ни с того ни с сего веселым голосом сообщил:

— А я в вагоне овчарку гладил и нисколечко не боялся.

Ему опять ничего не сказали.

— Почему молчите?

— Потому что ты в вагон испугался прыгнуть.

— Я сначала сдрейфил, а потом-то сиганул, как рыба.

— Не ври, мы все видели.

— Чего вы злитесь, все же обошлось.

— Ну да, обошлось. Он приметы записал и нас поймать запросто смогут.

— Ха, поймать, — Шурка вскочил на ноги и ловким движением выдернул из-за пазухи синий листок. — Во, видели. — Подражая голосу милиционера, Шурка стал читать:

«На перегоне Тунка — Пихтовая охраной задержаны беспризорные дети. Девочка лет 12–13. Волосы светлые, глаза синие большие… Мальчики…».

Шли такие точные описания, что ребята удивились. Графа «осмотр вещей» была пустая.

Петька забрал у Шурки протокол.

— Ты солдатам говорил про нас?

— Не-е. Я сказал, что я один. Они мне дали пошамать. Ломтик хлеба с маслицем поднесли.

— Ну ладно, хоть не проболтался.

Ребята развязали узел, съели по толстому сухарю, поровну разделили поклажу и пошли вверх по распадку. Ельник кончился. Появились яркие цветы. На каменистых осыпях они казались пятнами крови. Солнце быстро садилось, кутаясь в розовую дымку. Тимка забеспокоился.

— Кажись, ураган будет, надо прятаться.

Сбросили мешки и, оставив Таню караулить, пошли искать какую-нибудь пещерку.

Прошарили склон, по ничего подходящего для ночлега не нашли. А ветер, разгулявшись, уже свистел по ущельям.

— Эй, мальчишки, идите сюда, — позвала Таня. — Я нашла. Мы все вместимся.

Танина пещерка оказалась узкой горизонтальной трещиной прямо под скалой. Запихнули туда мешки, протиснулись сами. Старательно засыпали вход щебнем и в кромешной тьме вытянулись на каменистом полу…

Сколько помнит себя Шурка, он всегда боялся пещер. Даже у себя на Байкале в пещеру, которая почти рядом с его домом, он никогда один не заходил. Ему казалось, что стоит только войти под темный свод, скала сразу же рухнет. Сейчас, лежа с ребятами, он незаметно поднимает в темноте руку и щупает шершавый потолок. Шуркина спина холодеет, ему кажется, что потолок становится все ниже и ниже. Шурка начинает представлять, как потолок сейчас пойдет вниз, выскочить не успеешь, и раздавит тебя в лепешку.

— Куда ты полез! — закричал на Шурку Тимка.

— Мне душно. Я возле дыры хочу лечь, рядом с Петькой.

— По шее получишь!

— Мальчишки, пусть он ляжет у входа. Он, наверно, боится.

— Ползи сюда, — позвал Петька.

Шурка протиснулся к выходу и лег на теплый щебень рядом с Петькой.