Чик Боудри – техасский рейнджер - Луис Ламур

Не отрывая глаз от стакана с виски, Грир покачал головой.

– Джонни, скоро сюда прибудет дилижанс. На нем приедет симпатичная молодая девушка. Она – дочь Мэри Мейсон и будет жить на ранчо вместе с Мэдом Соуэрсом. Она никогда его не видела и не знает, что ей уготовано. Все эти годы она училась в школе.

Джонни неотрывно смотрел на стакан, затем отодвинулся от стола.

– В те времена нас здесь было мало, а под ним ходила банда головорезов, которые могли убить просто так, от нечего делать.

В те времена тут законом и не пахло. Всякий мог делать все, что хочет, а на стороне Мэда Соуэрса была сила.

Джонни уставился на Боудри набрякшими, покрасневшими от виски глазами.

– Я знал, что должно случиться, знал, но не помог.

– Чем вы могли помочь?

– Не знаю. Может, ничем. Я никогда не умел стрелять так же хорошо, как его головорезы. Я видел, как Соуэрс глядит на нее, и знал, что у него на уме. Я подъехал к Мейсону, чтобы предупредить его, но опоздал. Как раз в тот день они с ним покончили. Думаю, Мэд убьет меня за эти разговоры, но, похоже, мое время уже подошло. Мэд Соуэрс убил Мейсона из-за жены.

Он не отрываясь смотрел на виски.

– Он привез ее к себе на ранчо и держал взаперти. Она жила хуже собаки. Он отправил ее дочку в школу и пообещал, что убьет ребенка, если мать не будет делать то, что ей прикажут.

Потом Мэд заявил, что наметил себе новую женщину. "Пусть подрастет, – говорил он. – Все равно моей станет".

Мэри сбежала, как только подвернулся случай. Он догнал и убил ее. Побоялся, что опять убежит и кому-нибудь все выложит.

На улице раздались дикие крики, сопровождаемые топотом копыт.

– Это он. Это Мэд со своей шайкой. Дик Рубин, Хенсмен, Морел и Люк Бойер. Рубин и Бойер были с Соуэрсом, когда тот убил Мэри.

За криками ковбоев Боудри услышал звук приближающегося дилижанса. Боудри побледнел, и эту бледность не скрыл даже темно-коричневый загар. Он лихорадочно думал. Что можно сделать? Что может сделать он как официальное лицо? В те времена законов не существовало, но сейчас они есть, к тому же Соуэрс – опекун девушки.

Все говорило о том, что девушка в дилижансе – Карлотта, о которой упоминалось в письме. Ей предстоит пережить то, что пережила ее мать, но у Боудри не было никаких улик, кроме рассказа Джонни Грира, да и тот будет полезен лишь только, если доживет до суда.

Чик вышел на улицу, прислонился к столбу, поддерживающему тент. Впервые он пожалел, что был представителем закона. Иначе он нашел бы причину повздорить с Соуэрсом и просто убил бы его.

Чик покачал головой. Грешно так думать. Так мог бы поступить прежний Боудри, тот, который еще не встретился с Мак-Нелли.

Дилижанс подкатил и остановился в куче пыли. Отворилась дверца, и вышла молодая девушка.

От удивления у Чика Боудри перехватило дыхание. Она была точной копией женщины с дагерротипа, лежащего у него в кармане: очень красивая, самая настоящая леди.

Затем он перевел взгляд на Мэда Соуэрса и увидел, что тот тоже поразился сходству дочери с матерью. Затем изумление сменилось торжеством и каким-то животным нетерпением. Соуэрс протолкался вперед. Его клетчатая рубашка – не первой свежести – была расстегнута наполовину, обнажая широкую волосатую грудь.

– Привет, Мэри! – сказал он. – Я Мэд Соуэрс, твой опекун!

Мэри? Почему Мэри?

Она весело улыбнулась в ответ, но Боудри стоял достаточно близко, чтобы разглядеть в ее глазах тревогу.

– Рада вас видеть, – сказала она. – Но я не помню вас. Я была такой маленькой.

– Ерунда. – Он поправил ремень на выпирающем брюхе. – У нас ты будешь чувствовать себя как дома. Погоди, вот доберемся до ранчо. Ты мне стоила кучу денег, но, похоже, ты их окупишь.

– Благодарю вас. – Она обернулась к высокому симпатичному юноше, стоящему чуть сзади. – Мистер Соуэрс, позвольте представить вам Стивена Йорка, моего жениха.

Рука Мэда Соуэрса замерла на полпути к руке юноши. Лицо его потемнело от гнева.

– Кого, кого?! – взревел он.

Йорк сделал шаг вперед.

– Я могу понять ваше удивление, мистер Соуэрс, но мы решили, что лучше сказать все сразу. Мы с мисс Мейсон хотим пожениться.

– Пожениться? – Лицо Соуэрса исказилось от ярости и обиды. – Черта с два! Я потратил на нее кучу денег не для того, чтобы ты забрал ее у меня!

Чик Боудри выступил вперед, в середину собравшейся толпы.

– А для чего вы ее растили, Соуэрс?

Мэд Соуэрс нетерпеливо повернулся, впервые обратив внимание на Боудри и увидев, что вокруг собралась толпа зевак.

– Ты кто? – потребовал он.

– Просто любопытный, Соуэрс. – Чик медленно оглядел лица Рубина, Морела, Хенсмена и Бойера. – Странно, что вы так сердитесь только потому, что ваша подопечная нашла себе молодого человека.

Боудри указал на Йорка.

– Мне он кажется приличным юношей, в самый раз для вашей девушки. К тому же, – добавил Чик, – он наверняка приложит все силы для того, чтобы защитить ее.

Мэд Соуэрс оглядел ждущие, немного озадаченные лица в толпе. Вероятно, только один или двое знали, что скрывалось за этими словами.

Соуэрс быстро принял решение.

– Что странного в том, что я удивился?! Я же услыхал об этом в первый раз… вроде как огорошила меня Мэри. Сдается, я слегка взбрыкнул. – Он усмехнулся Йорку. – Пусть она едет домой, устраивается там, а потом можно и познакомиться. Если ты тот человек, что ей нужен, я первый буду радоваться. – Он повернулся, наклонившись за чемоданами. – Ну, поехали на ранчо!

Чик поймал взгляд девушки и едва заметно покачал головой. Она насупила брови, однако обратилась к Соуэрсу.

– Прошу вас! Я хочу остаться в городе всего на одну ночь. Я так устала! К тому же, нужно сделать покупки, мне необходимо кое-что из вещей.

Соуэрс заколебался, с трудом подавив сердитый протест.

Боудри повернулся, чтобы уйти, но обнаружил, что стоит лицом к лицу с Диком Рубином.

– Убирайся из города, – сказал Рубин. – Пеняй на себя, если я увижу тебя после рассвета.

Рубин не стал ждать ответа и затерялся в толпе. Когда Рубин отошел, Боудри обратил внимание на остальных пассажиров, вылезших из дилижанса. Все они были горожанами. Один мужчина – высокий, седой, приятной наружности, другой – пониже, с широким твердым подбородком и с сигарой в крепко стиснутых зубах.

Мужчина пониже подошел к Боудри. – Чик Боудри? Меня зовут Пат Хенли, агент Пинкертона3. Меня нанял Тагвелл Гейтсби, вот он. У вас есть для нас новости?

Чик знал: если что-нибудь случится, то это случится сейчас. Соуэрс не смирится с поражением. Но теперь, несмотря на свое богатство, он будет вынужден прикрывать свои действия видимостью законности. Раньше был один закон – закон Соуэрса, теперь страна повзрослела, и стандарты изменились.

Чик не сбрасывал со счетов собственную безопасность. Он попал в ситуацию, в которой, с точки зрения заинтересованных лиц, места для него предусмотрено не было, ведь никто не догадывался, что он техасский рейнджер. Соуэрс не мог знать, отчего вдруг Чик заговорил с ним, но вопрос Боудри представлял для него угрозу.

У Стивена Йорка положение было еще более незавидное. Чик был уверен, что еще до полуночи кто-нибудь из людей Соуэрса спровоцирует драку либо с ним самим, либо с Йорком и постарается убить одного из них… а "случайная" шальная пуля покончит с другим.

Сопровождаемая Соуэрсом и Йорком, Мэри Мейсон отправилась к двухэтажному деревянному отелю. Морел, Хенсмен и Рубин уже скрылись в "Одинокой звезде". Хенли вошел в домик станции дилижансов, а Гейтсби в отель. Боудри направился было к отелю, но увидел, что за ним наблюдает Люк Бойер. Как только их взгляды встретились, тот двинулся к Чику. У Бойера было вытянутое, ввалившееся как у трупа лицо, а в глазах застыло вечное презрение.

– Я надеялся, что когда-нибудь встречусь с тобой, Боудри, – сказал он. – Я почти настиг тебя возле Увальде и потом у форта Гриффин. Я слыхал, ты ловко обращаешься с револьверами.

– Твой друг Рубин предложил мне убраться из города, – сказал Боудри.

Люк Бойер вынул из кармана табак и бумагу и принялся скручивать сигарету. – Подожди, пока Дик не узнает, кто ты такой. У него и в мыслях нет, что ты рейнджер!

– Люк, у тебя в мыслях тоже кое-чего нет. И вот тебе совет: не приведи господь, чтобы тебя послали убить Стивена Йорка.

Отель "Херрик Хауз" не был классным заведением – каркасное сооружение с большим холлом и часто пустующим баром. Торговлей спиртным в городе заправляла "Одинокая звезда". В старом ветхом отеле было тридцать комнат. В одной из них остановился Боудри. В других – Гейтсби, Хенли, Йорк и Карлотта Мейсон. Теперь ее звали Мэри Соуэрс.

Когда Боудри вошел, Мэд Соуэрс сидел в холле. Не успел Чик подойти к лестнице, как Соуэрс вскочил:

– Не смей туда ходить! – сказал он сердито.

Мало было людей, которых Чик Боудри глубоко ненавидел, но этот был именно из тех. У Чика никогда не возникало желания убивать, однако, если кто и заслуживал пули, то это Мэд Соуэрс.