Темные отражения. Немеркнущий - Александра Бракен

И, наконец, получила возможность изучить его как следует.

Когда Лиам рассказал, что у него есть старший брат, я решила, что тот гораздо старше – лет двадцати пяти – двадцати шести, как Кейт. Но на обратном пути услышала, как кто-то из опергруппы Роба жаловался на Коула. На то, что тот ведет себя как полный говнюк. И что парню всего-то двадцать один, а Албан отдает ему все серьезные операции. Этакий золотой парнишка.

Всего лишь три года отделяло его от Лиама. От последствий ОЮИН. Коул принадлежал к малочисленному поколению, которое оказалось немногим старше, но все же достаточно для того, чтобы избежать заболевания.

– Нам так и не удалось поговорить в самолете, – сказал он, перевязанными пальцами перебрасывая мне влажные волосы за плечо.

Коул был выше, чем Лиам – ему пришлось наклониться, чтобы внимательно изучить мое лицо. И в этот момент дерзкая улыбка озарила его собственное. Кажется, он был ýже в плечах, и талия была тоньше, однако в его позе угадывалось нечто знакомое…

Я потрясла головой, надеясь, что воздух остудит мои пылающие щеки, и постучала в дверь. Спорщики сразу же замолчали. Когда я вошла, Албан поднялся из-за стола темного дерева, закрыл ноутбук и выключил тихо бормочущий радиосканер, стоявший на соседнем столе. Роб и Жабогубый уже стояли, лица их раскраснелись от бурных пререканий. Увидев нас с Коулом, Роб закатил глаза и отвернулся, прислонившись к одному из многочисленных стеллажей Албана, уставленных бесполезными безделушками из его прежней жизни.

– Сэр, – начала я, – вы хотели меня увидеть?

– Боже мой! Садись, садись, – воскликнул Албан, махнув рукой на складное кресло напротив него. – Вы оба выглядите ходячими мертвецами.

– Я в порядке, – пробормотала я, машинально добавив «спасибо». Я ненавидела, как жалко мой голос звучал в его присутствии. Ненавидела.

Албан опустился обратно в кресло, растягивая губы в улыбке, обнажившей желтые зубы. Он редко улыбался на публике – если за твою голову назначено целое состояние, поводов для веселья немного. Когда с ним записывали очередное видеообращение, при окончательном монтаже рябую кожу всегда ретушировали, лицо – осветляли. А еще его любили при помощи фотошопа разместить на фоне американской природы или в городе, создавая впечатление, что Албан не боится показываться на улице, что было совсем не так.

– Если никто из вас троих не возражает, я бы хотел выслушать отчет об операции по спасению агента Стюарта прошлой ночью. Думаю, это не терпит отлагательств.

Мужчина подождал, пока Коул опустится на кресло рядом с моим, после чего потянулся к нему через стол, чтобы обменяться рукопожатием.

– Не могу передать словами, как я рад снова видеть тебя, мой дорогой мальчик.

– Что ж, вам повезло. – Коул медленно тянул слова, в которых звучала неприкрытая горечь. – Похоже, теперь вы вдоволь насмотритесь на этого красивого мальчика.

«Прекрати! – приказала я себе. Это не был Лиам, как бы похоже ни выглядели братья. Как бы похоже ни звучали их голоса. – Сосредоточься на отличиях».

Фигурой Коул был явно плотнее брата, смотрелся более рельефным, что ли. Еще он успел подбрить виски, и теперь его волосы выглядели гораздо темнее блондинистой шевелюры Лиама. Лиам, которого я знала, был порывистым и всегда готовым согреть своим теплом. Здесь же сидел его старший брат, жесткий и избитый до полусмерти, и казался вырубленным изо льда. В таком же состоянии я оставила и Лиама. Мне стало страшно от того, как быстро мой разум подменял одного брата другим. Стоило только вообразить, что Лиам здесь, снова рядом со мной, как становилось легче дышать и сил словно прибавлялось.

«Прекрати. Это».

Жабогубый закрыл дверь кабинета и отступил в угол маленькой комнаты, юркнув в тень Албана.

– …в обычных условиях никогда бы не прервал твое восстановление, – журчал Албан, – но после устного доклада агента Мидоуса возникает ощущение, что имела место некоторая, так сказать, неразбериха. Руби, мне интересно услышать, что произошло, с твоей точки зрения.

Я не заметила, что он обращается ко мне, пока Роб не отлепился от книжного шкафа. Он глубоко вдохнул, и его широкие плечи расправились еще больше. Отправляясь на задание, мужчина снова постригся совсем коротко, и черты его лица обозначились резче. Даже тени теперь иначе ложились на его кожу.

Господи, зачем это все? Где Кейт? Я никогда не отчитывалась об операции без нее, и никогда здесь, в кабинете Албана, за закрытой дверью. Удивительно, что я так разнервничалась: я не доверяла ей, но, выходит, мало-помалу привыкла к ее молчаливому, успокаивающему присутствию, готовности подхватить, если оступлюсь.

– Мы… ждем кого-то еще? – осторожно, как можно более спокойным голосом, спросила я.

Албан понял мой вопрос.

– Это просто неформальный разговор, Руби. Уровень секретности этой операции означает, что мы не можем провести разбор полетов перед всей организацией. Ты не должна стесняться и можешь говорить откровенно.

Я прижала руки к коленям, пытаясь унять дрожь.

– Во время полета агент Мидоус, – начала я таким громким голосом, что даже самой стало некомфортно, – прошелся с нами по основным пунктам задания, рассказав о цели и о том, что известно об структуре этого конкретного бункера. Он также напомнил нам о запасных планах, которые мы обсудили до отъезда.

Широкий рот Албана явно не был приспособлен скрывать чувства хозяина. Один уголок дернулся:

– А какой-нибудь из этих запасных планов предполагал, что вы с Вайдой покинете бункер?

– Нет, сэр, – ответила я. – Агент Мидоус приказал нам занять позицию на лестничной клетке и прикрывать их оттуда.

Албан положил локти на стол и подпер подбородок пальцами:

– Не могла бы ты объяснить, почему вы ушли?

Я не смотрела на Роба, но знала, что он не сводит с меня глаз. Все взгляды были нацелены на меня, и от их тяжести у меня сложилось впечатление, что «Мидоус» уже ответил на этот вопрос сам.

«Если из-за меня у Роба будут неприятности, – подумала я, – будут ли неприятности у меня самой?» Его вспыльчивость была всем известна. Я знала, что, когда решила выбраться с Вайдой наружу, Роб точно разозлится. Какова же будет его реакция, если я сдам его и расскажу остальным, что случилось на лестнице? Я не могла позволить им увидеть, что меня мучают подозрения, не могла задать вопросов, которые хотела задать. «Почему ты не предупредил нас?» Тогда мой коммуникатор еще работал, и я бы услышала.

– На лестничной клетке стало… опасно. Я дала Вайде команду уходить, так мы могли бы контролировать ситуацию снаружи.

– И ты не сообщила мне об этом, потому что… – спросил Роб, почти выдавая себя гневом.

– Мой коммуникатор сломался, – ответила я, – вы же это видели, когда мы перегруппировались.

Он крякнул.

– Хорошо, – помолчав, проговорил Албан. – На лестничной клетке было небезопасно? Как так?

«Там взорвалась граната. Роб взорвал гранату», – шесть слов. Идеальный способ заставить Роба испытать все унижение выговором, который он заслужил. Албан бы мне поверил. Он никогда, ни разу, не сомневался в моем слове – даже защищал меня перед своими советниками, когда мне случалось вытащить нежелательные новости из очередного неудачника. Шесть слов, чтобы сказать ему правду: Роб запорол порученную ему операцию, по глупости или умышленно, а мы с Вайдой были на волоске от того, чтобы погибнуть.

И вдруг я прозрела – сама не поняла, как родилась во мне эта уверенность, но это было настолько же очевидно, как гремящая в ушах кровь. Если поймаю его сейчас и макну в собственную лужу, в следующий раз он возьмет меня на мушку и не промахнется.

– Она была… плохо построена и рухнула, – объяснила я. – Не выдержала нашего веса. Жуткая конструкция.

– Хорошо, – протянул Албан. – Агент Стюарт сообщил, что на самом деле его нашли вы с Вайдой. Как это случилось?

– Она и та, вторая, полностью проигнорировали мой приказ вернуться в бункер, вот как! – заявил Роб. – Я точно знаю: вторая его слышала. Знаю: это ты отказалась возвращаться назад.

Все четверо мужчин повернулись ко мне. Поле моего зрения сузилось – по краям снова проступила чернота. Я прижала руку к горлу, оттягивая тугой воротник – у меня сковало горло, и я пыталась набрать в грудь воздуха, прорваться сквозь спазм.

Я хотела Лиама. Все, чего я хотела, это Лиама, прямо здесь, рядом, чтобы вдохнуть запах его кожи, дыма, сладкой травы.

– Руби, – сказал Албан голосом столь же спокойным, глубоким и терпеливым, как море, – не могла бы ты ответить на мой вопрос?

Я хотела, чтобы все это закончилось. Хотела вернуться в спальню, залезть в койку под покров холодной тьмы и провалиться в ничто.

– Он прав. Я велела Вайде игнорировать приказы. Когда мы вылезли наружу, то увидели нацгвардейцев. Они выводили заключенных из тайного выхода, о котором не было известно. Я не спросила разрешения продолжать. Хотя знаю, что должна была.