Триумф пана Кляксы - Jan Brzechwa

Где Резеда?

Во второй главе мы оставили пана Кляксу у ворот Заповедника Сломанных Часов в позе, которую он обычно принимает, когда требуется что-нибудь хорошенько обдумать. На этот раз ученый муж задумался сильнее, чем когда-либо прежде – ведь речь шла о похищении Резеды Алойзи Пузырем.

Стоя на одной ноге, пан Клякса думал достаточно долго, чтобы я успел рассказать вам об острове Двойников и о делах семейства Левкойников.

Теперь по физиономии великого ученого было видно, что он уже все обдумал и вот-вот начнет действовать. Действительно, пан Клякса выпрямился, одернул сюртук и достал из кармана копилку памяти. Передвинув в приборе несколько стрелок, он настроил аппарат, нажал нужную кнопку, а затем прижал метелку из платиновых проволочек ко лбу.

– Разумеется, пан Анемон, – сказал он немного погодя, – вы правы, утверждая, что мы с вами встречались. Теперь я точно помню нашу последнюю беседу на острове Двойников. Мультифлора! Да, она не смогла как следует нанюхаться запаха Левкоя путеводного и осталась на острове. Мы ее найдем, дорогой пан Левкойчик…

– Левкойник, – поправил розовод.

– Прошу прощения, у меня плохая память на имена, – опомнился пан Клякса. – Естественно: левкой – Левкойник. Это же так просто. Мы найдем вашу жену! Выше голову! Однако сегодня нас ждут дела поважнее. Надо разоблачить Алойзи Пузыря и найти Резеду. План действий я уже разработал. Надо быстренько переодеться, чтобы успеть к королю на прием. Времени в обрез. В путь, дорогие мои! Борода начеку!

Мы двинулись в сторону дворца министрона Погоды и Четырех Ветров, где нам предстояло жить. Там, наверное, нас уже ждал Вероник, который, как вы помните, отправился в порт за багажом.

Всю дорогу розовод крутился вокруг пана Кляксы, утыкаясь своим животом в профессорский и засыпая его градом вопросов:

– Пан профессор… моя жена… моя Мультифлора… Где ее искать? Умоляю вас… Что делать? Куда ехать? Как попасть на остров Двойников?

Дочери пана Левкойника вторили отцу, преграждали пану Кляксе путь. Георгина и Роза хватали его за локти, а Гортензия хныкала:

– Ну, скажите же, пан профессор!

– Почему вы молчите?! Почему? – повторяла Роза, хватая ученого за фалду сюртука.

На все эти вопросы у пана Кляксы был один ответ:

– Спех – уму помеха! Зарубите это себе на носу. Семь раз отмерь, потом отрежь. Я знаю, что и когда надо делать. Борода начеку! А вы, девушки, не мешайте мне идти к намеченной цели.

После этих строгих слов семейство Левкойников больше не докучало пану Кляксе. Мы все молчали, а он уверенно шагал впереди. Фалды его сюртука развевались, а борода безошибочно указывала направление.

Мы прошли улицу Веселых Цыплят, а затем широкую Лактусовую Аллею, залитую светом разноцветных фонарей. Эта аллея обсажена лактусовыми деревьями, растущими только в Адакотураде. Их кроны украшены трубчатыми веточками, из которых сочится лактусовый сок. Адакотурадцы используют его как тонизирующий напиток. Тамошние садовники специальными молоточками выстукивают стволы деревьев, что значительно ускоряет выделение ценного сока, цветом и вкусом поразительно напоминающего коровье молоко. Доение лактусовых деревьев происходит ежедневно после захода солнца. Проходя по аллее, мы видели множество женщин, с ведерками в руках стоявших в очереди за свежим соком. У некоторых были даже сита для сцеживания пенок.

Пан Клякса шагал все более размашисто, и чтобы не отстать, нам приходилось бежать за ним трусцой. Еще издалека мы увидели площадь А-С, откуда в небо взлетал великолепный салют. Никогда еще я не видывал столь интересных пиротехнических комбинаций. Многоцветные потоки фейерверков сливались то в петушиные хвосты, то в сражающихся драконов, а то и целые картины: например, королевский фрегат, а на нем самого Кватерностера I в ореоле из разноцветных яиц. Зрелище было прямо-таки фантастическим. Толпа выкрикивала приветствия своему доброму монарху, тем более что сегодня по случаю национального праздника на всех площадях жарили для народа бесплатную яичницу. Как нам сообщили, Кватерностер I выделил для этого двести тысяч экспортных яиц.

На площади А-С мы с большим трудом протиснулись сквозь толпу, обступившую сковороду-гигант, и пробрались во дворец Лимпотрона. Вероник уже поджидал нас у входа.

– Чемоданы распакованы, а одежду я велел погладить, – гордо доложил он. – В королевском дворце надо быть через полчаса.

Комнаты, отданные в распоряжение пана Кляксы, находились на втором этаже. Для сна там были развешаны корабельные койки, а обстановку составляли всевозможные компасы, барометры, градусники, приборы для измерения скорости ветра и количества осадков. На стенах висели метеорологические карты, а на столах лежали схемы с отмеченными флажками кривыми низкого и высокого атмосферного давления. Скорее всего, здесь располагались министерские кабинеты, на время ставшие комнатами для гостей.

В одной из комнат стояло складное зеркало, обладавшее способностью делать фигуры смотревшегося в него человека более стройной. Пан Клякса очень следил за своим внешним видом и повсюду возил его с собой. Теперь эту комнату заняли девушки, пан Левкойник поселился с Вероником, а я – с паном Кляксой.

– Господа! – сказал ученый. – У нас имеется пятнадцать минут для приведения себя в порядок. Прошу одеться по-праздничному.

Когда мы с паном Кляксой остались одни, он, весело насвистывая, вывернул свой сюртук наизнанку, чтобы подкладка из голубого атласа в золотую искру оказалась наверху, пристегнул к брюкам праздничные лампасы, а на шею повязал галстук в желтый горошек, предназначенный для торжественных случаев. Выглядел он в этом костюме необыкновенно элегантно.

– Двухсторонний сюртук – мое изобретение, – сказал он, с довольной миной разглядывая себя в зеркале. – В нем имеется восемь обычных карманов и четыре потайных. Столько же в жилетке. Для того, кто много путешествует, такой универсальный костюм просто необходим. Но самое главное – это карманы. Их, как я сказал, дюжина в сюртуке, дюжина в жилете и полдюжины в брюках – всего тридцать штук, не считая двух карманов в кальсонах. Вот наряд, достойный ученого!

Я надел свой лучший костюм, прикрепив к брюкам лампасы. Мне казалось, что настал момент рассказать пану Кляксе о причине моего прибытия в Адакотураду. Но едва успел я открыть рот, как он заявил:

– Знаю, знаю, Адась! Твои мысли написаны у тебя на лбу. Я ведь знаю тебя, как свои пять пальцев. Раз ты приехал за мной даже сюда, значит у тебя большие неприятности. После получения диплома ты должен был отправиться домой. Стало быть, твои неприятности связаны с домом, с родителями. Если бы кто-нибудь из них заболел, ты искал бы помощи не у меня, а у врачей. Если бы твои неприятности не были связаны с какими-то птичьими делами, и притом весьма важными, ты не связывался бы с колибри. Остальное ясно без слов. Не волнуйся, я помогу тебе разыскать отца. Я сказал «отца», потому что за твою матушку я совершенно спокоен: с такими женщинами птичьи приключения не случаются. Выше голову, Адась! Борода начеку!

Ну, скажите сами – разве он не гений?

Дочери пана Левкойника облачились в платья, цветом соответствовавшие их именам, и вместе составили настоящий букет.

Пан Левкойник надел фрак. Вечер был жарким, и пот ручьями бежал по лицу розовода.

Только Вероник не изменил своему обычному наряду, если не считать, что на этот раз он зашнуровал ботинки тонким зеленым проводом от электрического звонка.

Мы не смогли познакомиться с нашим хозяином, поскольку министрон Погоды и Четырех Ветров был занят приготовлением погоды для близящегося праздника.

Вероник тщательно запер двери, отдал ключи прислуге, и мы отправились к королю на прием. В тронный зал мы вошли как раз тогда, когда раковины исполняли государственный гимн Адакотурады.

Кватерностер I стоял на капитанском мостике фрегата. Чуть ниже выстроились государственные мужи. Премьер носил имя, у которого министерскими были не только окончание, но и приставка, и потому звался Трондодентроном. Гости толпились у стен, поскольку в центре зала были установлены сковороды, на которых придворные повара жарили яичницу цветов государственного знамени, то есть желто-красно-зеленую, чему соответствовали яйца, помидоры и зеленый лук.

Когда король в своей речи, слышанной нами накануне, дошел до слов: «Ежегодно мы вывозим за границу пятьдесят миллионов яиц и на полученную валюту покупаем до ста тысяч часов», – я незаметно отделился от нашей группы, пытаясь отыскать среди гостей Алойзи Пузыря.

Как вы помните, все сказандцы, недавние моряки, имели татуировки, и пан Клякса справедливо надеялся, что отсутствие ее у механического человека поможет нам обнаружить его. Но произошла накладка. Дело в том, что гости, хотя и оставались обнаженными по пояс, по случаю торжеств посыпали себя праздничным серебряным порошком, совершенно скрывшим их кожу.