Две канистры бензина (СИ) - Зайцева Мария

А Эви и не задумывалась, как это? Хорошо или плохо? Противно? Нет?

И сейчас, прислушиваясь к ощущениям, понимала, что не противно. Нет.

Наоборот, интересно. В первую очередь интересно добиться реакции от Дерила. Той, какую хотелось.

Она выдохнула и аккуратно взяла его в рот, чуть посасывая.

И тут же, буквально в тот же миг почувствовала, как на затылок легла тяжелая рука, слегка направляя, устанавливая темп, подняла глаза наткнулась на его взгляд. Не мутный, не отсутствующий, не равнодушный.

Дерил смотрел на нее с такой жаждой, с такой страстью, с такой мукой, что низ живота полыхнул тупой сладкой болью, словно это не она сейчас доставляла ему удовольствие, а он ей.

Эви усилила напор, неумело и сумбурно двигаясь, заглатывая глубже, до спазмов и слез из глаз, когда ее внезапно вздернули за локти вверх.

Дерил секунду изучал ее запрокинутое лицо с распухшими мокрыми губами, а затем жадно, но негрубо поцеловал. Прямо в губы. И застонал, словно получил дополнительное удовольствие, пробуя свой вкус у нее во рту.

Эви обхватила его руками и ногами, повисла, как обезьянка, сладко застонала, когда он углубил поцелуй.

Сорвала дыхание, когда Дерил опустил ее прямо на траву, придавил тяжелым телом.

Задрожала, когда перевернул, поставил на четвереньки, заставляя прогнуть спину.

И закричала, когда почувствовала его в себе. Так глубоко и горячо, как никогда до этого!

Эви к моменту вторжения была уже настолько готовой, что джинсы, которые с нее содрали совершенно бесцеремонно, стали насквозь мокрые.

Голова была пустая и гулкая, ни одной мысли, просто инстинкты, просто сладкие, тянучие реакции тела, словно она не человек. Словно она самка, течная сука, которая попалась в лесу сильному, опытному самцу. Говорить и думать она не могла, только стонать, только плакать от невероятного ощущения его в себе, только извиваться, стараясь стать еще ближе, еще теснее прижаться.

Сдерживаться было нереально, глаза закатывались от бешеного удовольствия, и когда Дерил намертво запечатал ей рот широкой тяжелой ладонью, Эви даже не поняла, что случилось, и куснула его пальцы до крови.

Дерил зашипел от боли, шлепнул ее сильно и жестко по ягодице, что-то повелительно рыкнул, и опять закрыл ей рот.

Другая ладонь плотно легла на шею, поднимая девушку вертикально к себе, прижимая к груди, движения стали еще сильнее и грубее, зубы впились в подставленное плечо. И Эви выгнулась дугой в его руках, крича сквозь пальцы, обвивая руками шею своего любовника, уже сквозь заволокший окончательно дурман ощущая его финальные толчки и какое-то совершенно звериное рычание.

Обратно двинулись только через час, когда повторили все еще один раз.

Эви шла, спотыкаясь и цепляясь за руку Дерила.

Мыслей по-прежнему не было никаких, тело сладко и благодарно ныло.

И внутреннее ощущение правильности происходящего дарило покой.

8

Дерил сидел на крыльце, покуривая и наблюдая за пляшущими в первых рассветных лучах солнца пылинками.

Выдохнул дым, откинулся назад, опираясь на верхнюю ступень спиной.

Немного ныла поясница, вчера не очень ловко поднял Эви, даже не заметил сначала, не до того было.

Девчонка, хоть и мелкая, а все равно натрудил спину.

Настроение было паршивое.

Ночь прошла в дурмане, ещё более сладком, чем до этого.

Если раньше он тащил Эви в постель, распаляя её, заводя, то вчера она сама проявила инициативу.

Не сказать, что Дерилу это не понравилось. Очень понравилось.

Вчерашняя Эви, открытая для него, активная, и в то же время стыдливая и нежная, словно спирт девяносто градусов, чистый, как слеза. Бьет сразу в голову, отключает напрочь.

Вот только похмелье после него адское.

Дерилу вчера было не до размышлений, мозг был направлен исключительно на решение первостепенных задач.

Найти козу. Спасти от мертвецов. Наказать. Отпустить на свободу. Простить.

В дальнейшем мозг участия не принимал.

И всю ночь был в отключке.

Но вот с утра…

Дерил прикинул время поисков, сопоставил с отрывочными фразами Эви о том, сколько она просидела на дереве, просмотрел так и не распакованный рюкзак неудавшейся беглянки, и понял одну вещь: Эви готовилась уйти.

Судя по всему, давно.

Но почему-то не уходила. Почему?

Ответ был очевиден. Искала случая забрать машину.

Иначе с чего бы ей столько времени сидеть возле него?

Ну, положим, сначала она боялась его. Но потом-то поняла, что не тронет. Дерил, конечно, не особо приятный парень, но и не зверь.

Ну да, трахал. Не особо нежно. И ей не сильно нравилось.

Но ведь не бил! И не ругался практически. Только по делу, когда косячила.

А потом вовсе все хорошо стало. Когда козочка секс распробовала.

Уж явно она не притворялась с ним. Так невозможно притворяться. Тем более девочке, практически невинной.

Дерил совершил ошибку, большую ошибку. Он полностью окунулся в Эви. Он до такой степени кайфовал от её внезапной отдачи, от её проявившейся жадности в постели, что забыл, каким образом она у него появилась.

Стал почему — то считать её своей женщиной. Той, которая живёт с ним сама, до доброй воле, потому что нравится. А не потому что некуда пойти и страшно.

Вот и получил. Сполна получил.

Она убежала, как только появилась возможность, не стала даже ждать случая, чтоб увести машину. Это до какой же степени надо его ненавидеть! От этой мысли стало больно.

Дерил отследил свою реакцию и разозлился.

Вот дебил-то, прав Мерл! Никого никогда нельзя подпускать к себе! Особенно бабу!

Но, бля, вот как, когда она из обычного удачного приобретения, обычной удобной дырки превратилась в… Во что? Нет. Этого даже в мыслях Дерил произнести не мог.

Он сдурел, конечно, но не до такой степени.

Зато теперь понятно, почему она этой ночью так себя вела.

Умотав на вольные хлеба, девка сразу оценила, насколько везде жопа.

И насколько хорошо она жила с ним.

Вот и старалась, выторговывала прощение. И чуть было опять не обманула!

Усыпила бдительность!

Теперь опять будет притворяться, чтоб в удобный момент выкинуть какой-нибудь номер.

Дерил закурил вторую, не делая перерыва. Надо успокоиться и чем-то занять руки.

Надо с ней поговорить…

А как? И чего сказать? Мало того, что он не умеет, так ещё и смысла нет.

Она опять провернет этот трюк с сексом(научил на свою голову, дебил), он опять не устоит.

Да и как тут устоять, если до сих пор перед глазами Эви на коленях с его членом во рту! Это же такой пиздец, что передать нельзя!

Это же башка сразу отключилась, моментом!

В любой другой ситуации он бы не стал трахаться в лесу, где того и гляди, мертвяк за жопу схватит!

А здесь все, повело так, что даже и не думал ни о чем. Только о ней, такой податливой, такой открытой, такой молящей. Покорной. На все готовой.

Сука, опять ведь член голос подал, стоило вспомнить!

Заткнись, предатель, со своим, никому нахуй не нужным мнением!

Дерил несколько раз со всей дури долбанул кулаком о деревянную ступень, отрезвляя голову.

Когда, вот когда она так сумела пролезть под кожу???

Прав Мерл, все бабы — зло! Их надо трахать и выбрасывать. И трахать исключительно в парандже и только раком, чтоб морд блядских не видеть, если паранджу случайно сдует!

Дерил встал, прошёлся по двору, усмиряя гнев. Понимал, что, зайди он в таком состоянии в дом, ничем хорошим для него это не кончится. Один вид Эви моментально переведёт ярость в похоть, и кровать они доломают окончательно. Стол, вон, уже сломали. И у кресла ножка подломилась.

Нет. Это не вариант.

Не будет он ждать, когда привыкнет к ней окончательно. Вопрос надо решать.

Тут скрипнула дверь, и Дерил, обернувшись, задохнулся словами. Эви стояла на крыльце, сонная и встрепанная, смущённо поддерживая простынь на груди, светлые кудряшки торчали в разные стороны. Ангел, бля. Развратный сон священника.