Золото Иссык–Куля - Виктор Кадыров

Кроме этого, наш маршрут проходил самым сложным образом. Мы постоянно куда–то заворачивали, забирая очередных пассажиров, ожидали стыковок каких–то автобусов, на которых прибывали наши попутчики. Сначала я объяснял это себе заботой туристической фирмы об удобствах туристов, но когда обнаружил, что в нашем автобусе собрались люди, едущие в разных направлениях – кто в Париж, кто во Флоренцию, мы – в Венецию, понял: весь этот запутанный и долгий маршрут разработан только с одной целью – сэкономить деньги, а о людях никто и не думал.

Я уже побывал в нескольких странах в качестве туриста и могу кое–что сказать о том массовом туризме, который увидел.

Во–первых, я прекрасно понимаю, что туризм – это выколачивание денег из клиента. Он платит за все: за услуги, проживание, транспорт, экскурсии. Турист ест, покупает сувениры – деньги текут рекой. Каждый шаг должен быть оплачен. И это–то понятно. Но меня коробит другое: то, что выколачивание денег становитФ ся самоцелью. Например, в Иордании, стране довольно бедной, где можно на любом базарчике за доллар выпить десять стаканов вкуснейшего финикового сока, туристу предлагается стакан такого же напитка за два доллара. Гиды водят туристов в определенные магазины и рестораны, где с них дерут три шкуры. Такие специализированные магазины есть практически в каждой стране. В Китае или Вьетнаме вас привозят на фабрику, где производятся какие–либо изделия, например, из шелка или лака, показывают технический процесс и после экскурсии препровождают в фирменный магазин, который готов вам сделать хорошие скидки. Потом вы обнаруживаете, что существуют базарчики, на которых можно точно такой же товар приобрести за сумму в два–три раза меньшую, чем вы выложили за него на фабрике. Правда, гид вас успокаивает, мол, там вы взяли товар настоящего качества, а тут предлагают плохой. Разницу, как правило, вы заметить не можете.

Существует еще несколько способов беззастенчивого выбивания денег из клиента. Скажем, вы плывете на лодке по реке во Вьетнаме. Она пробила себе дорогу сквозь многочисленные известняковые скалы, островами возвышающиеся среди зеленой равнины. Подземные проходы сплошь увешаны сталактитами. Все красиво и необычно. Но вот вьетнамец, сидящий сзади, на корме вашей лодки и искусно гребущий веслами не руками, а ногами, внезапно останавливает лодку, и из прибрежных зарослей на нас набрасывается целая флотилия торговцев на утлых лодочках. Предлагаются напитки, конфеты, сигареты. Когда вы возмущенно отказываетесь от их товара, они просят купить его для гребца, ведь он работал для вас и устал, и для его жены, которая сидит на носу вашей лодки. Ее присутствие на борту становится ясным во время следующей внезапной остановки – женщина проворно вытаскивает из большой сумки сувениры и национальную одежду. Вы обязаны что–то у нее купить.

Точно такая же ситуация повторилась и на Филиппинах. На одном из поворотов реки, по которой мы двигались на каноэ к расположенным в верховьях водопадам, нас окружила орда торговцев на лодках, предлагавших напитки. Точно так же они предлагали нам угостить наших утомленных гребцов.

Стандартные шоу, организуемые для туристов, наряженные папуасы – все это мне напоминает цирк. Экскурсии «посмотрите направо – посмотрите налево» не оставляют какого–либо следа в памяти. Она хорошо фиксирует чувства и наши эмоции. Я навсегда запомнил тот прилив адреналина, который заполнил безграничной радостью все мое существо, когда я прошел довольно большой отрезок по почти вертикальной скале без страховки. Я шел первым, вбивал крючья и навешивал веревочные перила. Впереди оказалась стенка метра в три. По ней шла вертикальная узкая трещина. Используя ее в качестве зацепов и заклинивая в трещине носки ботинок, можно было сравнительно легко подняться на небольшую полочку выше стенки. Но идти надо было без страховки, потому что бить крючья было бы нечем – руками я должен был цепляться за края трещины. Малейшая ошибка могла привести к срыву – выдержат ли нижние крючья, я не знал. Была еще возможность: попотеть и вбить шлямбурный крюк, но на это потребовалось бы много времени и усилий. Я решил рискнуть и пошел по трещине. Страха не было, но когда я вышел на полочку и сел на нее, меня охватила теплая волна радости – я понял: жизнь прекрасна!

Или другой случай, когда я еще был зеленным новичком, не так давно получившим гордое звание «Альпинист СССР». Мы были на сборах на Памире. Величественный Гиссарский хребет, необычно красивые названия вершин – «Мечта», «Корона Сиамы», ущелья, поросшие орешником, – все это придавало нашим восхождениям ореол романтичности. Несмотря на ноябрь, было тепло, Душанбе утопал в зелени и цветах. В горах скалы тоже были теплые, безо льда, и по ним было легко и приятно передвигаться.

На одном из восхождений я был в группе с бывалыми альпинистами, перворазрядниками, которые решили совершить тренировочный выход перед сложным маршрутом.

Шли они легко, шутили, смеялись. Мне, как новичку, давали право идти первым. Я гордился собой. В одном месте на гребне я вышел на узкую перемычку, обойдя небольшой скальный выступ, и стал невидим для своих товарищей. Согласно маршруту, я должен был спуститься с перемычки по узкому кулуару на другую сторону гребня и пойти дальше вдоль каменной стены горного массива. Но в кулуаре оказался лед. По неосторожности я поскользнулся и полетел вниз. Правда, не слишком быстро, потому что меня страховали мои товарищи. Сам я остановиться не мог – ледоруб я не взял, послушав перворазрядников, которые сказали, что это не восхождение, а простая прогулка, притом, в основном, по легким скалам, поэтому таскать лишнюю тяжесть не стоит. Так я и скользил беспомощно вниз, болтаясь на вытравляемой веревке. Я даже не мог как следует дернуть за страховку. Наконец я остановился, и на перемычке показалась голова Юры Кудашкина. Он удивленно посмотрел на меня. Я виновато развел руками: «Сорвался я». Кудашкин засмеялся: «То–то мы смотрим, больно быстро ты побежал, выдавать веревку не успеваем!»

Мы возвращались из Таджикистана на поезде. Половина плацкартного вагона – наши альпинисты. Дорога дальняя и нудная. Вот наш тренер и бог Анатолий Тустукбаев, в простонародье легендарный Тук, говорит: «Чего сидите, носы повесили? Вам, молодежи, тренироваться надо». Мы смотрим на него преданно и беззаветно, не понимаем, чем нам заняться. Тук командует: «Открывайте вагонные двери и все на крышу!» На полном ходу лезем по лесенке на боку вагона, рассыпаемся по крыше, перепрыгиваем с вагона на вагон. Вот она – свобода! Ветер навстречу такой, что лежать на нем можно. Много ли надо молодому человеку для романтики! Даже по ночам некоторые из наших выходили прогуляться по свежему воздуху. Двоих из них пограничники арестовали и привели к нам в вагон для опознания. «А мы смотрим, – гордо рассказывали они нам потом, – огни в темноте появились. Думаем, станция близко. А огни к нам плывут. Глядь – а это погранцы с фонарями. Ну, вот и повязали».

Вот из таких событий создается наша цепь воспоминаний, в которую вплетены, словно бусинки, наши эмоции и переживания. Они зафиксированы в памяти каким–то химическим образом и никогда из нее не будут вычеркнуты, пока мы живы.

Путешествия, которые предлагает массовый туризм, максимально безопасны и не могут быть другими, потому что туристы на двести процентов должны быть уверены, что с ними ничего незапланированного не произойдет. Мне же такой туризм больше напоминает отдых в советских пансионатах. Завтрак, обед и ужин по расписанию, экскурсии «посмотрите направо, посмотрите налево», лежание на пляже, курортные романы, рыбалка и дискотека.

Безусловно, то, что предлагается туристическими фирмами, проверено временем и самое лучшее. Стена Плача, храмы в Петре, Запретный город, залив Халонг и многое другое, что я видел, уникально само по себе. Но местные фирмы и жители создали навязчивую инфраструктуру вокруг каждого такого удивительного места. Вас фотографируют, когда вы плывете на лодке, и потом продают снимок вам втридорога. Вам навязывают напитки или сувениры, вас осаждают толпы профессиональных нищих, демонстрируя несчастных младенцев. Вас лишают свободы действий, заставляя следовать расписанной программе. Вы теряете возможность полюбоваться понравившимся местом, побродить в поисках объектов для собственных фотоснимков, потому что вы спешите. Иногда совершенно бессмысленно.

В Иордании мы проехали чуть не полстраны на север, чтобы посетить развалины римского города. По пути мы посещали другие интересные места и в конечный пункт прибыли в густых сумерках. Еще на полдороге стало понятно, что там мы ничего не увидим. О чем мы и сообщили гиду. Абдулла почесал затылок и принял решение: нарушать программу нельзя, и мы продолжали бессмысленное движение вперед. Когда мы прибыли на место, разразилась мощная гроза и пошел ливень. Под ненадежной защитой зонтов мы, шлепая по лужам, пробирались в кромешной тьме по древней улице меж каких–то мрачных развалин. Даже неожиданные вспышки молний не помогли нам сориентироваться и определить, в какой стороне находится амфитеатр. Хотя потом, судя по плану, я обнаружил, что мы дважды прошли мимо него.