Инопланетяне в Гарволине - Иоанна Хмелевская

— С чего она спустит? Ведь мы же не собираемся на них ездить?

— Зато они должны быть надуты до предела! И если какая лопнет… Ведь наши пришельцы не могут менять форму. Что подумают собравшиеся граждане?

— А может, как раз и стоит поменять? Граждане подумают, что у них, там, на их планете, так положено. Еще одно доказательство неземного происхождения пришельцев.

— Никаких изменений! — твердо заявил художник. — Никаких непредвиденных сюрпризов. Все должно происходить так, как запланировано, иначе я снимаю с себя всякую ответственность за исход эксперимента. И за дырявые камеры тоже не отвечаю, это дело консультанта. Ну хватит терять время попусту. Кто примерит костюм?

Из присутствующих никому не хотелось выступать в роли манекенщицы. Заговорщики жались, мялись, тоскливо поглядывали друг на друга, и никто не выразил желания влезть в доспехи инопланетянина. Социолог даже предложил использовать для примерки настоящий манекен, такой, что в магазинах стоят, и даже вызвался сбегать за ним в ближайший магазин. Ему напомнили, что магазины давно закрыты, к тому же никто не знал, где имеется мужской манекен. Дамские да, дамских полно в разных магазинах, а вот мужского никто не мог себе припомнить. Время шло, примерка не начиналась, художник нервничал.

Наконец решили бросать жребий, и короткую спичку вытащил сатирик.

— Такое уж мое везение, — с горечью сказал он. — Если какой жребий тянут, обязательно мне выпадет самое худшее. А когда надо вытянуть, черта с два вытащу! Сколько раз покупал лотерейные билеты и вычеркивал номера, так из моих только по одному номеру попадалось. А когда раз сразу четыре угадал, так и не отправил купон. Ну чего, чего? Что ты мне ноги связываешь?

— Стой спокойно и не рыпайся, — отозвался фоторепортер, ловко оплетая ноги сатирика длинной змеей из надутых велосипедных камер. — Так надо.

— А ты откуда знаешь? Я же с места не сдвинусь. А вдруг люди на нас набросятся?

— Значит, погибнешь на боевом посту. Ясь, а тут, сверху, что?

Напряженно наморщив лоб, художник сравнивал спеленутого, как кокон, сатирика со своим эскизом.

— Да не маши руками! — рявкнул он на манекен. — Почему руки не связаны? Согласно эскизу они должны быть примотаны к телу, только от локтей свободны. И вот сюда побольше камер намотай.

— Панове, это уж чересчур, — запротестовал редактор. — Зачем ему такая огромная задница? На мой взгляд, как-то несолидно…

— А ты для симметрии прибавь с противоположной стороны.

— Тогда наш пришелец будет выглядеть беременным.

Художник вышел из себя.

— Ну что за люди, никакого воображения! Зачем же прибавлять на животе? Может быть, сбоку. Понимаете, из космического корабля должна появиться этакая бесформенная глыба, ни на что не похожая. А глыба должна быть асимметричной!

— Я попрошу! — неизвестно почему обиделся сатирик. — Только не глыба! Попрошу не забываться!

— Для меня ты сейчас не коллега, а прилетевшая из космоса глыба! — отозвался художник. В творческом раже ему было не до вежливости. — Ну ладно, намотайте ему эту выпуклость под локтем.

— Минуточку, панове, — вмешался озабоченно консультант. — Надо, чтобы тесемки, которыми мы привяжем наплечники, оказались внизу, под камерами.

— Хватит болтать, принимайся за камеры! — сурово распорядился редактор.

И лично принялся пропихивать между велосипедными камерами длинные тесемки, которыми к плечам инопланетянина крепились дуршлаги. У этих последних отломали ручки, зато в дырки натыкали расходящиеся во все стороны спицы номер три с половиной. Наконец, когда редактор совсем измаялся, ему удалось один дуршлаг с торчащими спицами закрепить на левом плече сатирика.

— Гениально! — хором вскричали остальные заговорщики.

Работа закипела. Сплетения велосипедных камер дважды выскальзывали из рук фоторепортера, и процедуру приходилось начинать сначала. Когда они выскользнули и в третий раз, присутствующие пришли к выводу, что придется их привязать. Но чем?

— Проволока запросто перетрет резину, — озабоченно чесал в затылке огорченный художник. — Лучше всего было бы вот такими тесемками от дуршлагов.

— Нет у нас больше таких тесемок, — вскинулся редактор. — А от дуршлага не дам!

— Значит, надо пойти и купить, — не унимался художник. — Сколько времени? Холера, галантереи закрыты. Может, центральный универмаг еще работает? Послушай, Янушек, придется тебе опять пойти подлизаться к Марысе. Тогда, со спицами, ты очень оперативно провернул дело.

Марыся давно уже была дома, и звонок фоторепортера доставил ей нежданную радость. Радость несколько поубавилась, когда девушка выслушала просьбу Януша.

— Марысенька, коханая, мне нужна тесемка, пятьдесят метров, — нежным голосом излагал фоторепортер необычную просьбу. — Такая узенькая, знаешь… И чтобы не скользкая. Возьми такси, моя радость…

— При чем здесь такси? — перебила собеседника девушка. — Ты что, думаешь, я могу это купить сейчас в магазине?

— Я думал, может, центральный универмаг…

— Уже час как закрылся.

— Холера! Тесемка срочно нужна. Не посоветуешь, где ее можно сейчас достать? Может, есть какая знакомая портниха? Ты почему ничего не говоришь?

— Я думаю.

Януш замолчал, с волнением ожидая результатов раздумий Марыси. А она попыталась вспомнить, сколько тесемки найдется в ее доме. Мысль о том, что жалко лишаться запасов дефицитного товара, секретарша загнала в самый дальний уголок сознания. Не тот случай, чтобы жадничать!

И она решилась:

— Ну, ладно, у меня найдется такое количество. Так ты сказал, тесьма должна быть хлопчатобумажной?

— Чтобы не скользкая…

— Значит, хлопок. У меня есть целый моток, так и быть, отдам.

— Нет, ты прелесть! Хватай свою тесьму, хватай такси — я оплачу — и дуй в редакцию. Я так и знал, что на всем свете ты одна можешь меня выручить!

Секретарша подумала — интересно, что понадобится любимому мужчине в следующий раз? Может, он попросит ее связать на тех спицах свитерок из вот этой самой тесьмы? Ну да ладно, надо ковать железо, пока горячо. Каждая такая просьба на шаг приближает ее к любимому, а в редакции, глядишь, удастся что-нибудь разузнать. Вон опять засиделись допоздна. И тесьма зачем-то понадобилась.

И Марыся послушно выполнила просьбу фоторепортера. Через полчаса редактор, художник и консультант занялись привезенной ею тесьмой, а фоторепортер — ею самой.

— Нет, дорогая, не жди меня, — нежно говорил он девушке. — Мы еще не скоро разойдемся, у нас срочная работа. А тебе зачем страдать? Отправляйся домой, тем более что такси ждет.

— Не ждет, я заплатила и отпустила машину.

— Холера! То есть того, я хотел сказать, — поймаем другую. Не можешь же ты одна возвращаться домой в столь позднее время, я тебя обязательно провожу. А тебе спатеньки пора, надо выспаться, ты так чудесно выглядишь, когда выспишься. Очень я люблю смотреть на тебя, когда ты выспишься. Ни одна женщина не сравнится с тобой. Ты самая чудесная-расчудесная!

Секретарша вдруг подумала, что еще никогда не слышала столько нежных слов от возлюбленного, и еще больше убедилась: секретная работа группы редакционных сотрудников льет воду на ее мельницу. Она, девушка неглупая, прекрасно понимала, что фоторепортер не имеет ни малейшего понятия, как она выглядит по утрам, неважно, выспанная или нет, но ведь появляется реальный шанс обратить его внимание на это обстоятельство! И девушка решила выглядеть наутро и в самом деле как можно лучше.

И еще одну вещь открыла для себя Марыся. А именно: секретной работой конспираторы занимаются в редакции по вечерам, когда там уже никого нет. И на этот счет девушка тоже приняла решение…

Обмотанный камерами и перевязанный тесемками сатирик выглядел еще лучше. Теперь уже оба его плеча украшали дуршлаги. На левое бедро редактор привязал ему металлический веничек для взбивания пены — так художнику виделась экипировка космического пришельца.

— Кто бы мог подумать, что эти кухонные причиндалы такие авангардные! — с восхищением произнес редактор, тяжело дыша и любуясь делом своих рук. — Ой, отвалился!

И он, сопя, опять принялся возиться с непослушным веничком.

В этот момент вернулся фоторепортер.

— Ну как, сплавил Марысю? — поинтересовался консультант.

— Да, она уехала, — задумчиво произнес фоторепортер. — А знаете, это чудесная девушка! Очень умна, лишних вопросов не задает и вообще прелесть…

В этот момент редактору удалось закрепить веничек в нужном положении. Отступив на шаг, редактор с восторгом уставился на украшенного таким образом сатирика и воскликнул:

— А как выглядит! Красота!

— Чтоб вам лопнуть! — от всего сердца пожелал сатирик.

Фоторепортер включился в аврал. Представив, сколько великолепных снимков он сможет сделать, молодой человек испытал бурный прилив трудового энтузиазма.