Непотопляемая Грета Джеймс - Дженнифер Смит

Грета кладет телефон, потом снова берет его. В Огайо седьмой час вечера, а это значит, что ее брат сейчас с детьми. Она начинает набирать его номер, но затем вспоминает, что связь в море ограничена, и вместо этого печатает сообщение: «SOS. Двенадцать часов прошли. Миллион остался».

Его ответ приходит через несколько секунд: «Четверо из нас пяти с ангиной. Хочешь поменяться?»

Грета пишет: «Трудно быть любимчиком». Она говорит так каждый раз, когда он жалуется на свою жизнь, на ту самую жизнь, какую папа так отчаянно хочет для нее. Но она не слишком сочувствует брату, потому что, честно говоря, ангина лишь немного хуже той ситуации, в которой она оказалась.

Приходит еще одно сообщение: «Как папа?» – «Как обычно». – «Я рад, что ты с ним». – «Я тоже», – пишет Грета, но тут же удаляет написанное. Дело в том, что она рада, что папа не один, но подозревает, что им обоим хотелось бы, чтобы на ее месте был другой человек. «Надеюсь вы, ребята, скоро поправитесь», – пишет она.

Он заканчивает переписку пожеланием «Bon voyage!» Грета спускает ноги с кровати. Она несколько минут сидит в темноте, прислушиваясь к звукам теплохода, а затем берет гитару, надеясь, что соседи уже спят.

Она начинает играть, очень тихо, ее пальцы быстро перебирают струны. Когда она была моложе, ее учителя все время пытались добиться от нее, чтобы она следовала мелодии, она же отклонялась от курса, не осознавая при этом, что для нее весь смысл заключался как раз в экспериментировании. И даже теперь критики часто спорят о том, к какому направлению можно отнести ее музыку: к инди, року, попу или фолку. По правде говоря, в ее музыке есть всего по чуть-чуть и в то же время нет ничего похожего на это. Она играет нечто свое.

Ее веки снова становятся тяжелыми. «Колыбельная», – думает она, прижимая ладонь к все еще вибрирующим струнам, и мелодия заканчивается протяжным глухим звуком. Грета осторожно убирает гитару в футляр и заползает под одеяло.

Когда она снова просыпается, часы показывают 9:21 утра. Грета должна была встретиться с папой в одном из ресторанов двадцать минут тому назад. Она собирает волосы в небрежный пучок на макушке и торопливо одевается – натягивает легинсы, черные ботинки и джинсовую куртку поверх майки с изображением Pink Floyd, в которой спала. Прежде чем покинуть каюту, она по привычке хватает солнцезащитные очки и, выходя в коридор, надевает их.

Она едет на лифте с парой стариков, таких древних, что им приходится держаться за золотой поручень. Женщина – маленькая и сгорбленная, с коричневой кожей и глубокими морщинами, с хилым ореолом серебристых волос – смотрит на Грету тяжелым взглядом, а затем пальцем показывает на ее лицо.

– Ты очень бледная, – хмуро говорит она.

Грета кивает, потому что так оно и есть. Она пошла в мать, чьи родители были из Шотландии. У нее такие же русые волосы, как и у Хелен, такие же веснушки на переносице и такой же бледный цвет лица, который во многих журналах называют фарфоровым, ее брат шутит, что люди должны думать, что по крайней мере один из их предков был унитазом.

– Обязательно пользуйся солнцезащитными средствами, – продолжает женщина, – если небо серое, это не значит, что оно не может навредить тебе.

– Буду пользоваться, – соглашается Грета, когда лифт останавливается на пляжной палубе и старики начинают выбираться из него.

– Ты же не хочешь выглядеть как я, когда тебе будет восемьдесят девять, – бросает женщина через плечо, и Грета улыбается:

– Я буду счастлива дожить до такого возраста.

В ресторане она видит папу и остальных членов их команды. Они сидят за угловым столиком под картиной, изображающей гризли, их тарелки уже пусты. Папа, увидев ее, поднимает бокал с шампанским, а Тодд протягивает ей такой же, когда она выдвигает стул. У него на шее уже висит бинокль, значит, он готов к предстоящему дню. Грета, нахмурившись, смотрит на бокал.

– А не рано ли?

– А я-то думал, ты рок-звезда, – дразнит ее Дэвис, и Грета, делая глоток, чувствует пузырьки в горле.

– По какому поводу пьем? – интересуется она.

– Ну, – просияв, отвечает Мэри, – сегодня утром мы получили письмо от Джейсона.

– А это сам по себе повод, – шутит Дэвис.

Мэри так взволнованна, что даже не закатывает глаза при этих его словах. А радостно смеется:

– У них вчера вечером состоялась помолвка! – говорит она, и, когда становится ясно, что Грета не понимает, что происходит, Мэри делает большие глаза: – Джейсон и Оливия.

Какое-то мгновение Грета смотрит на нее. Она никогда не слышала об Оливии и чувствует, как в ее пустом желудке плещется шампанское. Ей нужно как следует сосредоточиться, чтобы оно не вышло наружу.

– Вау, – наконец выдавливает из себя она, стараясь изобразить некое подобие улыбки, – это… вау. Поздравляю вас обоих.

– Мать и отец жениха! – Мэри улыбается Дэвису, который отвечает ей тем же. – Звучит.

– Кстати, – вступает в разговор Элеанор, и ее лицо светлеет от пришедшей ей в голову мысли, – они прислали фото колец?

– Я не смогла загрузить его, – отвечает Мэри. – Но, думаю, он купил его на блошином рынке, так что, кто знает…

– Ну она сказала да, – говорит Конрад, – а это очень важно.

Мэри счастливо вздыхает:

– Это правда.

– Как долго они вместе? – спрашивает Грета, стараясь говорить как слегка заинтересованная подруга детства, а не как женщина, которая время от времени спала с их сыном последние десять лет.

– Наверное, год, – отвечает Дэвис. – Она милая девочка и понравится тебе.

– Я просто счастлива, что он наконец устроил свою жизнь, – радуется Мэри, и Грету впервые не заботит обращенный на нее взгляд Конрада, в котором ясно читается, что ей следует подумать о том, чтобы сделать то же самое. Она слишком занята осознанием происходящего: Джейсон Фостер женится.

Все годы ее подростковой тоски по нему и той химии, которую они обнаружили в своих отношениях позже, она не могла представить себя с ним в таком вот качестве. Это было нереально. Джейсон работает на сорок втором этаже огромного международного банка. Он каждый день ходит в костюме и ездит в офис на черных машинах и предпочитает находиться у себя дома, а не в разъездах, и его гламурная квартира вся блестит, и белое ковровое покрытие в ней так безупречно, что Грета боялась пить там красное вино. Ее жизнь – маленькая захламленная квартира с увядшими растениями, постоянные разъезды и поздние вечера в барах с едва знакомыми музыкантами, ночи, когда