Соседи (СИ) - Коруд

— Ну… А ты что? — откровенно демонстрируя потерю к теме интереса, вяло уточнила Юлька.

Ульяна повела плечами. Что-что? Ничего.

— Спросила, счастлив ли он. Ответил: «Нет». Строптивый, видимо. А может и впрямь… Ну и… всё. Решила не лезть с расспросами.

На лице подруги проступило явственное разочарование:

— М-да. И чего ж ты тогда довольная-то такая?

— Да просто радуюсь, когда он объявляется, — зачем-то начала оправдываться Уля.

Очевидно же всё: если сам пишет, значит, ему до сих пор интересно. В противном случае давно бы уже слился. Мужское внимание к своей скромной персоне Ульяне льстило — в отличие от Юли она им не избалована. Может, домашний образ жизни на это влиял, может, неумение эффектно себя подать и нежелание по этому поводу заморачиваться. Да, не «бомба» с грудью четвертого размера и ногами от ушей, да, лишние килограммы точно есть и неплохо бы их согнать, но не это же в человеке главное. Главное — внутренний мир, и вот внутренний мир её, наконец, кого-то заинтересовал.

Заинтересовал же, раз пишет?

— Не хочу спускать тебя на грешную землю, Ильина, но ты, во-первых, уверена, что это «он», а не «она»? — взяла Юлька нравоучительный тон, который так хорошо у нее выходил и так безотказно на Улю действовал. — А во-вторых, если до сих пор не звал встретиться, значит, нечего там ловить. Сколько вы там переписываетесь-то, напомни? Полгода уже?

Ульяна вздохнула — глубоким и каким-то обреченным вышел этот вздох при мысли о том, сколько они с Томом уже «знакомы». И при этом даже имен друг друга не знают. Как-то завертелось у них общение влёт, взахлеб, она через месяц опомнилась, когда задавать вопрос, который люди обычно задают первым, уже казалось ей крайне странным ходом. Тем более, он и сам не спрашивал и не представлялся. «Том» и «Том», привыкла.

— Да, почти полгода. Я и не пытаюсь «ловить», Юль, почему надо постоянно кого-то «ловить»? Тебя послушать, вся наша жизнь — охота и рыбалка, и другим интересам в ней не место. Ну… Как тебе объяснить-то, чтобы ты меня поняла? Редко встретишь человека, с которым у тебя литературные вкусы совпадают, с которым можно часами напролет обсуждать прочитанное. Сейчас вообще читающих трудно найти. Может, это и «она», конечно, только пишет о себе в мужском роде.

Юлька покачала головой, словно решая, соглашаться с озвученным мнением или нет.

— Что еще пишет? — уточнила она лениво.

— Да ничего. Иногда интересуется, как дела, я совета могу попросить, он даст. О себе ничего особенного не рассказывает, знаю только, что программист, живет в Уфе, пишет на «Джаве» и «Питоне». Говорит: «Жизнь как жизнь, не стоит внимания».

Том и правда сливался, когда Уля пыталась завести разговор о личном, так что довольно скоро попытки были оставлены. У него на аватарке милаха-котеночек и надпись: «На хуй пошёл». Ульяна узрела в этом толстый намек не лезть в душу без приглашения. И это нормально: как можно доверять тому, кого никогда не видел? Впрочем, Уля чувствовала, что сама ему доверяет. Но и не соврала, признавшись, что ничего не «ловит». Просто и правда интересно с ним: человека более начитанного она не встречала. Мама не считается, её профессия обязывает. Тома что ни спроси, все читал, о многом сформировал мнение. А сама она нередко проигрывала в этой их игре в цитаты.

— Программист-буквоед? — скептические интонации в Юлькином голосе зазвучали уже неприкрыто. — Задрот какой-нибудь очкастый в растянутом свитере. А вдруг он маньяк, раз не рассказывает ничего?

— Вот зачем ты так о людях, Юль? — возмутилась Уля. — Что за стереотипное мышление?! А мне, знаешь, любопытно! Предложил бы встретиться, я бы согласилась не раздумывая.

— Ох, Ильина… Наивная ты моя… Ничего, жизнь тебя научит, — менторский тон Юльке удавался как никому. Такому даже мама могла позавидовать. Впрочем, тон этот сопровождала хитрющая улыбка, предполагающая, что всерьез её воспринимать не стоит.

— Правильно, дочка, — раздался вдруг дребезжащий голосок. Это сидящая рядом бабушка решила вставить свои пять копеек. — Смотреть надо вглубь, а не по верхам. В приближении всё не то, чем кажется издалека.

Прихватив прислоненную к лавке клюку, старушка с видимым усилием поднялась на ноги.

И вдруг как гаркнет:

— Егорушка!

«Егорушка?! Вот он?..»

«Егорушка», все это время сосредоточенно копающийся в своей «Ямахе», резко вскинул подбородок, стянул перчатки, сунул их в задний карман брюк и спустя десять секунд стоял перед женщиной, тыльной стороной кисти утирая мелкие капельки пота со лба. Влажные волосы послушно подчинились движению ладони и легли, как надо. Большая редкость, ведь обычно шухер на его голове больше всего походил на тот самый «взрыв на макаронной фабрике». Иногда, правда, Егор все-таки вспоминал о существовании расчески, и тогда его вихры выглядели более или менее симпатично. Юлька от них с ума сходила. Впрочем, эта влюбчивая натура сходила с ума много от чего много у кого. Вспыхивала как спичка и прогорала за условные полминуты.

Улю, до сих пор ошалело переваривающую «Егорушку», равно как и смотрящую на него с неприкрытым любопытством подругу сосед удостоил лишь равнодушным: «Привет» и коротким кивком. Бабушке в этом плане повезло больше.

— Да, баб Нюр?

В терпеливом ожидании ответа склонил голову на бок, и непокорные пряди вновь упали на лоб. Юлька шумно вздохнула и закусила губу, в её полном обожания взгляде читалось: «Чернов, я твоя…». Ульяна закатила глаза к небу. Мысленно.

«Егорушка. С ума сойти!»

— Милок, сбегай в аптеку, будь добр, — проскрежетала старушка, вновь опускаясь на лавочку. — Валокордин закончился, а я по такой жаре не дойду. Сил нет никаких.

— Конечно, без проблем. Может, еще что-то вам нужно? Нимесил? Хлеб? Молоко? Лук? Картошку? Шоколад у вас еще есть? Давление, кстати, ваше как?

«Что?..»

Ульяна даже как-то забыла, что вот так откровенно пялиться на людей неприлично. Долгие годы формировавшийся в голове шаблон натянулся по швам: разрываться отказывался, но треск вдруг начал издавать угрожающий. Вот этот, словами мамы, «шалопут», который «ни о ком, кроме себя, не думает», побросает сейчас все свои дела, коня своего драгоценного и помчится в аптеку по указке какой-то бабульки? Да ладно!

Объяснить себе такое Уля могла только почтением к возрасту и ничем иным. Но «Егорушка»? Это чересчур ласково. Так к человеку можно обратиться лишь от большой любви. А чтобы от большой любви — это же еще заслужить надо.

Нет, ну… В детстве Ульяна Егора сама чуть ли не братом считала, однако пришло время, и он спустил её с небес на землю,