Дом в глухом лесу - Джеффри Барлоу

– Послушай-ка, Нолл, будь другом, скатай вон тот брезент и сложи его внизу, а я пока закреплю руль, – распорядился сквайр. – Нынче утром над озером ветерок поднялся. Первое время он нам будет очень кстати.

– А куда мы собрались? – с вполне объяснимым любопытством осведомился Оливер, исполняя поручение.

– На Одинокое озеро.

– Это-то как раз очевидно. Но при чем тут старина Косолап? Неужто ваш медведь взял за привычку принимать ванны в темных водах?

– Да с тобой нынче утром никакого сладу нет, Нолл! – лениво рассмеялся Марк. – Изволь-ка вспомнить: я просил тебя мне довериться. Честное слово, я отлично знаю, что делаю.

– Плохо нам обоим придется, если не так. Ну ладно, признаю, в последнее время я и впрямь засиделся в четырех стенах за пропыленным Силлой и все такое, невзирая на наши с тобою несколько верховых прогулок по Клюквенным угодьям. Поплавать по озеру мне будет куда как полезно; хотя, если честно, я бы предпочел гоночную восьмерку, набитую студентами, и чтобы все налегали на весла, а рулевой отсчитывал гребки – раз-два, раз-два! Снова ощутить в руках полированное дерево каштана! Сколько сразу нахлынуло воспоминаний: гребные гонки по реке Солт, состязания в конце пасхального триместра!..

– Ну, за парные весла мы еще возьмемся – если на середине пути заштилеем. А такое вполне возможно: здешние горные ветра весьма переменчивы. Того и гляди улягутся, словно их и не было. Вот почему нужно ловить шанс. Давай, Нолл, подними-ка гафельный грот, ты у нас парень крепкий, а я поставлю кливер.

Друзья рьяно готовили шлюп к отплытию, а любопытный Забавник тыкался мордой туда-сюда, словно инспектируя качество работы (посредством холодного носа) и проверяя, не требуется ли какая-нибудь материальная помощь (посредством мокрого языка). Оливер, однако, интерпретировал происходящее несколько иначе: как требование снова поиграть в салочки и как проверку на предмет доступности определенных видов съестного. В плетеной корзинке джентльменов покоились кувшины с горячим чаем и кофе, сандвичи, кусок сыра, пирог с гусятиной и еще всяческая снедь для подкрепления сил в путешествии; об этом Оливер знал доподлинно, поскольку сам помогал мистеру Смидерзу и кухарке собирать яства в дорогу. Представьте же его изумление при виде предмета, что словно сам собою возник в руке у сквайра, – предметом сим оказалась холодная отбивная, волшебным образом извлеченная из потаенного уголка корзинки. Встрепенувшись, Забавник поймал сокровище зубами, умчавшись на переднюю палубу, уселся, сжимая кус в лапах, и на какое-то время удовольствовался тем, что наблюдал за подготовительной работой со стороны, вместо того чтобы контролировать процесс лично.

Вскорости после обнаружения отбивной – Марк и его новообретенный старший помощник уже собирались поднять паруса – с палубы донеслось негромкое угрожающее ворчание. Обернувшись как по команде, Марк и Оливер увидели две фигуры, пробирающиеся вдоль кромки воды. Джентльмен и леди, оба в летах и оба – одеты в черное, выглядели весьма уныло; белый воротничок джентльмена выдавал в нем священника. Оба обшаривали глазами озерный берег, и каменистые склоны, и заросли кустарников, а не то скользили взглядом по черной воде и галечному пляжу, словно ища чего-то. Ни словом не перекинувшись друг с другом, они молча брели вперед, пока не остановились в нескольких шагах от причала.

– Утро доброе! – воскликнул Оливер, в знак приветствия прикасаясь пальцем к широким полям фетровой шляпы. А затем обернулся к другу, всем своим видом говоря: поясни, кто такие, или хотя бы представь нас! Однако сквайр лишь взирал на чужаков с неодолимым любопытством, из чего Оливер заключил, что люди эти Марку незнакомы.

Поскольку никакого ответа на приветствие не последовало, Оливер, решив, что его, должно быть, не услышали – возможно, престарелая чета туговата на ухо, – проворно спрыгнул со шлюпа и сошел на берег – поздороваться с вновь пришедшими с расстояния более близкого и спросить, не нужна ли им помощь.

Завидев Оливера, старики обернулись к нему; в увядших, измученных, одряхлевших лицах читались тревога и озабоченность.

– Вы нашу Эдит не видели? Нашу девочку? – дребезжащим голосом осведомился священник.

Оливер озадаченно нахмурился; мистер Тренч подозрительно наблюдал с кормы.

Забавник снова зарычал – и захлебнулся лаем.

– Вашу девочку? – переспросил Оливер. – Вы про кого спрашиваете?

Ответа не последовало; старики лишь смотрели неотрывно на собеседника, и в их нездешнем, скорбном взгляде читалось не меньшее недоумение, чем в лице самого Оливера.

«Девочку»? Этим людям было слишком много лет, чтобы речь шла о малолетней дочери. Оливер вновь оглянулся на Марка, словно спрашивая совета, потом взор его скользнул по Забавнику, и молодого человека осенило.

– Вашу девочку? – повторил он, вновь оборачиваясь к старикам. – Это вы про собаку, да? Вы собаку потеряли?

И снова старики не ответили, но перевели взгляд на шлюп, и священник тем же самым дребезжащим голосом осведомился, не видел ли он (на сей раз Марк) их Эдит, не видел ли их девочку? Сквайр покачал головой, и почтенная пара, разом утратив всякий интерес к шлюпу, вновь неспешно и целеустремленно побрела вдоль озера.

– Это ведь явно не викарий – не этот ваш мистер Скаттергуд? – осведомился Оливер, возвращаясь к другу.

– Нет, конечно.

– Тогда кто они? Может, постояльцы из «Герба»?

– Вероятно.

– Наверное, собаку потеряли. Сбежала куда-нибудь.

– Чертовски странно, – пробормотал про себя сквайр, не сводя глаз с того места, где престарелая чета уже почти растворилась в сумерках. И, будто откликаясь на чувства хозяина, Забавник снова зарычал.

Джентльмены рьяно взялись за работу и в должный срок отдали швартовы, оттолкнулись от причала и приступили к постановке парусов. Марк бросился на переднюю палубу и взялся за кливер, а Забавник удрал к кормовым шкотам вместе с Оливером, которому поручили румпель. Кливер поймал ветер, и шлюп развернулся носом в открытое озеро; паруса наполнились, шлюп вдохнул полной грудью и ожил. Марк выпустил кливер и выбрал снасти. Паруса заплескались, затрепетали, наполнились снова, заглотав еще воздуха, и повлекли шлюп вперед по широкой и темной водной глади.

Капитану и старшему помощнику понадобилось некоторое время на то, чтобы войти в нужный ритм, вывести корабль на прямой курс и выровнять крен. Озеро было спокойным, лишь местами на поверхности играла рябь и плескали небольшие волны. По правому борту они различали очертания проплывающего мимо Шильстон-Апкота, лавок и домиков вдоль Нижней улицы и шпиля церкви Святой Люсии. Выше по склону холма сквозь одетый туманом лес проглядывали «Герб» и коттеджи верхнего Шильстон-Апкота.

Шлюп взял курс на юго-запад, мимо городишки и через бухту, а затем, накренившись на левый борт, обогнул величественный изгиб мыса, на вершине которого раскинулся Скайлингденский лес и стояла усадьба. Плеск и шум воды, корабль, гонимый ветром и взрывающий носом тучи брызг, – все радовало, все бодрило Оливера: он стоял за румпелем, а Забавник лежал у его ног. Воздух был прохладен и свеж, волны перекатывались и играли у борта, воскрешая в душе новые надежды.

Глядя вниз на воду, Оливер не мог не отметить, что вода эта кажется черной как смоль и густой как сироп, и поделился своей мыслью с капитаном.

– Это потому, что здесь нет дна, – ответствовал Марк.

– Что?!

– Во всяком случае, достать до него еще никому не удавалось. Предпринимали попытки исследовать самые глубокие места, однако всякий раз длины линя оказывалось недостаточно. До чего приятно узнать, что под самыми нашими ногами неисчислимые сажени холодной темной воды – бескрайняя, чернильно-черная бездна, темная, как Эреб[6]! Только она и отделяет нас от тварей, возможно, затаившихся в зловещих глубинах. Ха!

– В этом смысле озеро очень похоже на море, – отозвался Оливер. – Но ручаюсь, в нем не водится ничего более зловещего, чем та восхитительная озерная форель, которой мы отдали должное вчера за ужином.

– Хой утверждает, будто Одинокое озеро оттого такое глубокое, что находится в жерле древнего вулкана, и что окрестные горы Талбот – остатки самого вулканического конуса. И на этот счет он вроде бы очень даже в себе уверен.

– Хой? Кто такой Хой?

– Один чудаковатый малый; ты с ним еще познакомишься. Дом его зовется «Пики», и беспорядок там вполне под стать характеру хозяина. Живет Хой у самого тракта, в Мрачном лесу, в нескольких милях к западу от деревни. Полностью его величают «капитан Хой», хотя где уж он там в своей жизни капитанил, никому не ведомо. Готов поспорить на пятьдесят гиней, что не в торговом флоте: воды он до дрожи боится. Хотя наездник он превосходный, и притом – наш местный хозяин гончих*. [7] Стало быть, договорились; мы заглянем к нему в гости еще до конца недели. У него всегда в запасе полным-полно забавных баек.