Человечество: История. Религия. Культура. Древний Рим - Константин Владиславович Рыжов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тогда римские матери семейств толпой сошлись к Ветурии, матери Кориолана, и к Волумнии, его супруге. Побуждаемые их мольбой, Ветурия и Волумния с двумя Марциевыми сыновьями на руках отправились во вражеский лагерь Объятия жены и детей, стон женщин, толпою оплакивавших свою судьбу и судьбу отчизны, сломили могучего мужа. Он склонился на их просьбы и отвел войско прочь от города. Этим поступком Кориолан вызвал против себя тяжкую ненависть вольсков и вскоре был ими убит.
4) Смерть Гнея Генуция
В 474 г. до Р.Х., в консульство Луция Фурия и Гайя Манлия внутренние раздоры возобновились с новой силой. Народные трибуны предложили земельный закон, и возбужденный этим простой народ бушевал. Консулы всеми силами сопротивлялись. По сложении ими полномочий народный трибун Гней Генуций тут же потребовал их к суду.
Облачившись в скорбные одежды, Фурий и Манлий стали обходить младших сенаторов. Они не столько просили о поддержке, сколько убеждали, предупреждали и предостерегали от должностей, от участия в делах государства. Они говорили, что консульские фаски, окаймленную тогу, курульное кресло следует почитать разве за погребальное великолепие, ведь украшенные этими знаками, как жертвенное животное лентами, консулы обречены на заклание. Возбужденные такими речами, сенаторы стали тогда совещаться не в курии, а частным образом, не доводя дела до сведения слишком многих. И поскольку решено было правдой или неправдой, но вырвать обвиняемых из-под суда, то самое крайнее мнение имело наибольший успех; нашелся и исполнитель отчаянного замысла. Итак, в день суда сошедшиеся плебеи стояли на форуме в ожидании, сначала они удивлялись, почему не является трибун; затем, когда задержка его стала уже подозрительной, сочли, что он запуган знатью, стали сетовать, что брошено и предано народное дело. Наконец из дома трибуна пришло известие, что он найден у себя мертвым. Когда эта весть обошла собравшихся, они все разбежались кто куда, как войско рассеивается, потеряв вождя. Сильнейший страх напал на трибунов: гибель товарища показала им, что никакие законы о священной неприкосновенности им не защита. А сенаторы не старались сдерживать радость; и настолько никто не тяготился виной, что даже непричастные желали казаться соучастниками и открыто шли разговоры о том, что трибунская власть должна быть укрощаема карой.
5) Новый избирательный закон для плебейских трибунов
Сразу после этой пагубнейшей победы был объявлен набор, и, поскольку трибуны были запутаны, консулы провели его беспрепятственно. Плебеи меж тем больше гневались на молчанье трибунов, чем на могущество консулов, и говорили, что с их свободой покончено, что снова вернулись к старому. С Генуцием погибла и похоронена трибунская власть. Чтобы выстоять против сенаторов, нужно думать и действовать иначе, а путь к этому только один: чтобы плебеи, лишенные всякой другой защиты, сами себя защищали. Двадцать четыре ликтора состоят при консулах, и сами они – плебеи; нет власти презреннее и бессильнее, были бы люди, способные ее презирать, а то каждый внушает себе, что она велика и страшна. Такими речами они возбуждают друг друга, а между тем консулы послали ликтора к Волерону Публилию, плебею, который отказывался служить рядовым, потому что прежде был центурионом. Волерон взывает к трибунам. Так как никто не пришел ему на помощь, консулы приказывают раздеть его и высечь. «Обращаюсь к народу, – говорит Волерон, – поскольку трибунам приятней смотреть, как секут римского гражданина, чем самим гибнуть в своей постели от ваших кинжалов!» Чем громче кричал он, тем ожесточеннее рвал с него ликтор одежду. Тогда Волерон, который и сам был сильнее, да еще помогали ему заступники, оттолкнув ликтора, бросается в гущу толпы, где наиболее громок был крик негодующих, и оттуда уже кричит: «Взываю, молю народ о защите! На помощь, граждане, на помощь, соратники, нечего ждать от трибунов, которым самим впору искать вашей помощи!» В возбуждении люди готовятся будто к битве; стало ясно, что ждать можно чего угодно и никто ни во что не поставит ни общественное, ни частное право. Когда консулы явились на форум встретить эту страшную бурю, они убедились сразу, что без силы величие беззащитно. Ликторы были избиты, фаски сломаны, а консулы с форума были загнаны в курию и не знали, как воспользуется Волерон своею победой. Когда волнение улеглось, они созвали сенат, стали сетовать на причиненные им обиды, на насилие простонародья, на дерзость Волерона. Но над множеством раздраженных голосов взяло верх мнение старших сенаторов, которые не захотели сталкивать гнев сенаторов с безрассудством плебеев.
Отдав свое расположение Волерону, плебеи на ближайших выборах избрали его народным трибуном – в тот год [472 г. до Р.Х.], когда консулами были Луций Пинарий и Публий Фурий. Все полагали, что Волерон воспользуется трибунским званием для преследования прошлогодних консулов; но он, поставив общее дело выше личной обиды, ни словом не задев консулов, предложил народу закон о том, чтобы плебейские должностные лица избирались в собраниях по трибам. В безобидном на первый взгляд предложении речь шла о предмете отнюдь не малозначительном; но о том, чтобы отобрать у патрициев возможность через посредство своих клиентов добиваться избирать угодных себе трибунов. Этой мере, столь желательной для плебеев, всеми силами сопротивлялись сенаторы, и, хотя ни консулам, ни знатнейшим людям не удалось своим влиянием добиться того, чтобы кто-нибудь из трибунов выступил против (а это была единственная возможность провалить предложение), тем не менее дело это, по самой своей значительности чреватое спорами, растянулось на целый год. Плебеи вновь избирают трибуном Волерона; сенаторы, полагая, что дело дойдет до решительного столкновения, избирают консулом Аппия Клавдия, сына Аппия, ненавистного и неугодного плебеям уже памятью о стычках с его отцом. В товарищи ему дают Тита Квинкция.
С самого начала года [471 г. до Р.Х.] речь прежде всего пошла о новом законе. Но теперь поборником закона, предложенного Волероном, был и товарищ его Леторий, только что взявшийся за это дело; он был еще решительнее.
На следующий день трибуны занимают освященное место. Консулы и знать приходят в собрание, чтобы помешать принятию закона. Леторий приказывает удалить всех, кроме участников голосования. Знатные юноши стояли перед посыльными, не двигаясь с места. Тогда Леторий приказывает схватить кого-нибудь из них. Консул Аппий возражает; право трибунов, говорит он, распространяется лишь на плебеев, это должность не общенародная, но только плебейская; даже и сам он, по обычаям предков, не мог бы своей властью разгонять народ, ведь говорится так: «Если вам угодно, удалитесь, квириты». Такими пренебрежительными рассуждениями о праве он
