Заповедник смерти - Василий Головачев

Нескладный стрелок рядом смотрел на Улисса, открыв рот.

Джонатан, покачав рукой, определяя усилия для переноса пистолета, сделал еще одну мгновенную серию выстрелов, не промахнувшись на этот раз ни в одну мишень.

– Фаст дроу[8], – с уважением проговорил хозяин тира басом. – А вы, сеньор, стрелок экстра-класса, такие к нам еще не забредали. Меня зовут Гарсиа, Гарсиа Перрейра. Вы приезжий? Куда – ясно, в П-сентре, а откуда?

– Италия, – сказал Улисс. – Но я англичанин, альпинист.

– О, монтанеро! Уважаю! Буду рад видеть вас у себя чаще, сеньор, вы хорошая реклама моему заведению.

Выйдя из тира, Улисс поздравил себя с удачей: завтра в Пирине все будут знать, что прибывший из Италии альпинист – хороший стрелок, а это не только реклама, но и предупреждение.

В ресторан отеля «Ривьера» Улисс добрался поздно вечером, так и не обнаружив слежки. Видимо, его решили на время оставить в покое, удовлетворившись прямолинейной проверкой «на прочность». Он был тем, за кого себя выдавал.

Ресторан был как ресторан, разве что размерами поскромнее обычных ресторанов Европы. Зал шестиугольной формы, на стенах панно: морские пейзажи с парусниками. В одном из углов на возвышении – музыкальный автомат и пианино, на котором розовощекий юнец в экстравагантном серебристом костюме исполнял что-то в стиле кантри.

Улисс насчитал тринадцать столиков, все были заняты. В центре зала танцевала под музыку всего одна пара. В воздухе витали приятные цветочные ароматы, с потолка тянуло прохладой.

Джонатан прошел к стойке, поздоровался с барменом, ознакомился с перечнем напитков и заказал «Кит-марк тоник» – коктейль из ананасового сока, нескольких капель ликера и долек лайма. Бармен мгновенно выполнил заказ и придвинул вазу с какими-то плодами, напоминавшими виноград, но крупнее.

– Попробуйте местных деликатесов, сеньор, это ягоды жаботикабы. Вы, очевидно, впервые у нас?

Улисс кивнул, не удивляясь прозорливости бармена, отведал синеватый, с глянцем плод, имеющий приятный винный привкус, как у мускатных сортов винограда.

– Ну как?

– Благодарю, превосходно.

Улисс еще раз оглядел зал и вдруг увидел француза Карсака в незнакомой компании, центром внимания которой была давешняя красавица креолка из кабинета директора Пирина. Гийом, судя по всему, был в своем репертуаре, занимая место «души общества» и веселого рассказчика. Женщин в зале было немного, и на собеседницу француза посматривали из-за соседних столиков. Джонатан задержал на ней взгляд и чем больше рассматривал, тем больше убеждался, что девица, во-первых, бесспорно мила, во-вторых, чем-то похожа на известную американскую актрису Джоан Боулд, а в-третьих, не так проста, как хочет казаться. Что ж, ради любопытства можно и познакомиться.

Обогнув танцующих, Улисс подошел к сидящим за столиком, поздоровался и вместе с восклицанием Гийома «Вот и наш альпинист!» получил острый и оценивающий, совсем не женский взгляд креолки. Ого! Это взгляд мужчины, а не красивой девушки! Недаром она даже издали кажется независимой и производит впечатление сильной натуры.

– Знакомьтесь, – сказал Гийом. – Это Джонатан Улисс, альпинист и вообще хороший парень. Анхелика Форталеза[9].

– Понял.

Улисс осторожно пожал протянутую маленькую руку. На безымянном пальце девушки сверкнул дивной красоты золотой перстень с выпуклым изображением горбоносого индейского лица из матово-черного камня. Порфир, определил Улисс.

– Зовите меня просто Хели, – предложила девушка низким грудным контральто на отличном английском. Глаза у нее были большие, серые, лучистые, и не верилось, что она способна смотреть, как прицеливающийся стрелок.

– А меня можно просто Джо, – ответил Улисс ей в тон, стоически отражая прямой вызов ее взгляда.

Он сел, без удивления отметив, что его бородатый сосед, судя по внешности, скандинав, тоже не сводит с Анхелики взволнованных сверкающих глаз. «Красавец, – с иронией подумал Улисс, – хоть бы крошки выбрал из бороды. Неужели он тоже на что-то может претендовать? Да в его взгляде можно спокойно прочитать все, о чем он мечтает. Господи, я понимаю, что ты не можешь создавать всех умными и добрыми, но и дураков следовало бы делать поменьше, ибо это по крайней мере жестоко!..»

Гийом назвал всех компаньонов, среди которых оказался даже один русский (скандинав был норвежцем, звали его Сигурд Ингстад, русского – Алекс Рыбин), налил Улиссу бокал «Черного рыцаря». Тот пригубил вино и, продолжая незаметную для других дуэль взглядов с Анхеликой (черт возьми, она совсем не робка, эта куколка, и умеет держать себя в незнакомой компании!), пропустил вопрос француза мимо ушей.

– Готов! – сказал Гийом в наступившей тишине и засмеялся. – Хели, вы разите наповал! Джо, старина, очнись.

Джонатан улыбнулся, отпил глоток «Рыцаря» и поставил бокал.

– Не отрицаю, сражен. Но, мне кажется, из вас тоже никто не ожидал встретить в Пикале...

В глазах девушки сверкнул иронический блеск.

– Ну-ну?

– Венеру, – вывернулся Улисс.

Компания развеселилась.

– Мы тут беседуем о загадках долины, – сказал русский, полный дружеского сочувствия. – Анхелика – старожил Пируа-института и вообще Пикаля и знает много интересного.

Улисс поймал на себе неприязненный взгляд норвежца. Вероятно, Ингстад уже заподозрил в нем соперника, потому что в его взгляде ясно читались угроза и вызов. Спасибо за откровенность, сеньор Ингстад.

– Очень жаль, что не пришел раньше, – сказал Джонатан искренне. – Меня тоже волнуют загадки долины, в том числе главная – когда я получу гонорар. А если без шуток, то интересно, когда и откуда пришли в долину предки современных аборигенов. Насколько я информирован, культура пируа отличается, хотя и незначительно, от всех древнепаракасских культур викус, уари, окендо, чавин, а также тольтекской и инкской.

Рыбин засмеялся, а Гийом воскликнул с восхищением:

– Аппетит явно исследовательский, а не альпинистский! Просто диву даешься, откуда ты все это знаешь? Боюсь, друзья, Джо не ограничится покорением стен Тумху, его интерес уплыл в археологию и параканистику.

– Да, это загадка, – задумчиво проговорила Анхелика. – Культура индейцев пируа напоминает культуру клиф-двеллерс – жителей скальных городов, имеет много общего с культурой чавин, во всяком случае, найдены археологические памятники культуры с петроглифами в чавиноидном стиле, но в ней есть сходство и с азиатской традицией, особенно с древней японской культурой дземон. Но главное, что ее отличает от других, – тяга к золотым украшениям. В искусстве золотой ковки, скани индейцы пируа, кажется, не имеют себе равных в Южной и Центральной Америке. Вернее, не имели. И немудрено: древние перуанцы открыли здесь богатейшие месторождения самородного золота и разрабатывали его в течение нескольких веков.

– Интересно! – искренне сказал Улисс.

– Еще бы. – Анхелика едва заметно усмехнулась. – Так вы альпинист? Любопытно.

– В настоящее время он мальчик, потерявший голову, – вставил Гийом и похлопал Улисса по спине. – Пройдет, Джо, голова тебе еще пригодится. Может быть, потанцуем? – Француз чувствовал, что инициатива ускользает от него, и сдаваться не хотел.

Анхелика покачала головой.

– Благодарю, сеньоры, мне пора. Очень рада была познакомиться. Надеюсь, Джонатану Улиссу удастся проложить дорогу в Пируа, к золоту.

Она встала, помахала рукой на прощание, отмела попытку Гийома проводить ее и пошла по залу к выходу. Вся компания молча смотрела, как она идет.

Форталеза была не просто красивой женщиной, она была вызывающе красивой, хотя и не переступала границ нон-ю[10] ни в одежде, ни в поведении, и редко кто из мужчин в зале не оглядывался ей вслед.

Не очень высокая, тонкая в талии. Волосы некрашеные, свои, светлым водопадом скрывают плечи. Одета в пушистое, обтягивающее и подчеркивающее достоинства фигуры платье. Улисс давно не видел у женщин такой походки: широкий, уверенный, твердый шаг, что при малом росте говорит о независимости и высоком уровне притязаний. И снова пришло ощущение, что он где-то видел эту женщину: смутное воспоминание чего-то связанного с кинофестивалем в Каннах... Кого она ему напоминает? В ней действительно есть что-то от американской актрисы Джоан Боулд или это причуды памяти?

Уже на пороге Анхелика оглянулась, нашла Улисса глазами и ушла.

– Ну ты даешь! – с обидой сказал Гийом. – Пришел, увидел, победил! Не по-товарищески, Джо. Я первый сделал это археологическое открытие!

– Он же не виноват, что ты ростом не вышел, – заметил с мягкой улыбкой Рыбин. – Верно, Сигурд?

Норвежец что-то пробурчал в свой бокал.

– Как тебе удалось уговорить ее пойти в ресторан? – спросил Улисс. – Не ожидал встретить вас в городе.

– Гийом отбил ее у директора, – засмеялся русский. – Со свойственным ему нахальством он предложил ей все, что имеет, лишь бы она пошла в ресторан, она согласилась, хотя вряд ли у Гийома есть что отдавать, кроме руки и сердца. Почему она согласилась, для меня тайна. Как и для Гийома, наверное. Она врач медсектора Пирина. Кстати, заметили у нее перстень? Найден в Некрополисе – городе мертвых в долине Пируа, так, кажется, его называют, Сигурд? Таких перстней археологи, первыми проникшие в долину и разбившиеся потом, отыскали около десятка, и все абсолютно одинаковые.