Турецкий гамбит - Акунин Борис "Чхартишвили Григорий Шалвович"

– Значит, согласна? – спросил он.

– Да, – просто сказала Варя, хотя собиралась согласиться не сразу, а лишь после долгого и серьезного разговора, выдвинув некоторые принципиальные условия.

Петя несолидно взвизгнул и снова полез обниматься, но Варя уже опомнилась.

– Однако нам нужно подробно все обсудить. Во-первых…

– Обсудим, обязательно обсудим. Только не сейчас, вечером. Встретимся у журналистов в палатке, ладно? У них там вроде клуба. Ты ведь знаешь француза? Ну, д'Эвре? Он славный. Он мне и сказал, что ты приехала. Я сейчас ужасно занят, отлучился на минуту. Хватятся – не сносить головы. Вечером, вечером!

И побежал обратно, пыля тяжелыми сапогами и ежесекундно оглядываясь.

Но вечером свидеться не довелось. Вестовой принес из штаба записку: «Всю ночь служба. Завтра. Люблю. П.».

Что ж, служба так служба. И Варя занялась обустройством. Жить ее взяли к себе сестры милосердия – женщины славные и отзывчивые, но пожилые, лет по тридцать пять, и скучноватые. Они же собрали все необходимое взамен багажа, доставшегося предприимчивому Митко, – одежду, обувь, флакон кёльнской воды (а были-то чудесные парижские духи), чулки, белье, гребешок, заколки, душистое мыло, пудру, мазь от солнца, кольдкрем, смягчающее молочко от ветра, ромашковую эссенцию для мытья волос и прочие нужные вещи. Платья, конечно, были ужасные, за исключением разве что одного – голубого, с белым кружевным воротничком. Варя убрала вышедшие из моды манжеты, и получилось довольно мило.

Конец ознакомительного фрагмента.