Глаз мертвеца - Анна Воронова

Кашляя, он втянул в себя воздух, и тут перед его носом забулькали серебристые пузырьки. Сашка дернулся в сторону, из-под воды выскочила голова Биты и закачалась на мелких волнах, отплевываясь и фырча.

Сашка хватанул всей грудью воздуха и нырнул, ожидая, что острые зубы сейчас вопьются ему в шею. В панике он зашарил руками по дну.

Топора не было.

Воздух в легких кончился, и он вынырнул. Проклятая башка исчезла. Чувствуя, как ужас скручивает живот в тугой комок, Сашка нырнул еще раз, зашарил непослушными руками по илистому дну. Нащупал лезвие, обрадовался – и тут щупальца оплели его плечо. Он заорал и забился, вода снова хлынула ему в рот, он оттолкнулся от дна ногами и рванул к берегу. Выскочил на поверхность, отмахиваясь топором, поднимая вокруг себя тучу брызг.

Голова тоже вынырнула и прыгнула к нему. Он с воем принялся рубить волны, поднимая и опуская топор. Голова изловчилась – и острые зубы рванули его за руку. Сашка опять кувырнулся в воду. А когда поднялся – перед ним качалась Битина башка, насмешливо разевая пасть.

Но Сашка почувствовал не страх, а дикий, нечеловеческий гнев. С ним так бывало, когда его загоняли в угол.

– Думаешь, победил, тварь?! – он половчее перехватил топор.

Челюсти кровожадно щелкнули.

– Сдохни, мутант!

Сашка сделал обманное движение и остервенело рубанул. Голова увернулась, но не совсем удачно – он начисто стесал ей щеку. Тварь завертелась на волне, яростно зашипела, щупальца заклубились – и тут-то нижний острый кончик лезвия воткнулся Бите прямо в глазницу. Глаз лопнул, башка наконец раскололась, а Сашка все продолжал гвоздить по ней топором, пока перед ним на поверхности воды не остались одни красно-розовые ошметки.

Он оттолкнул их лезвием, вытер со лба дрожащей рукой пот и брызги крови с лица и, тяжело раскачиваясь, пошел к берегу. Больше всплывать и нападать на него никто не рискнул.

– И правильно! – пригрозил неизвестно кому Сашка. – Сегодня лучше воздержаться от купания…

Бело-розовые половинки разрубленных им голов покачивались в прибрежных камышах. Он обошел их стороной, выбрался на берег, сделал несколько шагов по красноватому, в кружеве розовой пены, мелководью и тяжело рухнул на черный песок.

Глаз мертвеца

– Слышь, Битюг, пошли потрофеим, что ли? По окопам пошарим? Так, для разведки. Помнишь, мы каску тогда в березках нашли, глянем, может, тут еще что-то есть. Все равно, делать неча. Надоело тут плавиться в собственном соку.

– Чаво? Какие трофеи? – лениво отозвался Бита. – В такую погоду ни один бедуин верблюда из шатра не выгонит, а ты говоришь – пошарим! Что мы там нашарим, кроме солнечного удара?

Они тусовались у Черепа в гараже. Гараж, слава богу, прятался в лесочке, укрывшись среди огромных елей, тут было почти прохладно, не то что в городе.

Кроме старого побитого мотоцикла, в гараже ничего не было, поэтому Череп сделал себе здесь комнату отдыха от родителей: притащил с помойки диван, пару кресел, поставил маленький телик. Бита листал старый потертый журнал с приятно полураздетыми телками, а Череп «прыгал» по каналам, стараясь отыскать что-нибудь достойное. Ничего не попадалось, телик ловил плохо, всего какой-то пяток программ – и по всем, как назло, бормотали нечто невнятное, унылые официозного вида упыри.

– Ща я тебе солнечный удар в лоб накачу, допрыгаешься! Пошли, говорю, прошвырнемся, мозги проветрим… Вечер уже, жара отпустила, вроде. Куда тебя ни позови пойти – все тебе лениво.

– Лениво, натюрлих. Ну чего ради мы туда попремся, а? Ради ржавых касок? Там наверняка нет ни шиша, в этих окопах. Мимо столько народа шастает, тропа народная на озеро не зарастает, уже перешарили везде и всё, в натуре. Нету там оружия, чего дергаться зря?

– А ну тебя в пупок! – Череп бросил пульт на кресло. – Генке позвоню.

Генка был борзой, и не из их бригады, а сам по себе. Генка много умничал, и вообще, вызывал у Биты смутное желание закопать его заживо в отходы целлюлозного завода, а поверху заботливо заровнять бульдозером. Только вряд ли тот добровольно согласится закапываться, каратист недоделанный. Сближения Черепа с Генкой Бита крайне не одобрял. Но Генка реально три года махал ногами в карате, и с бульдозером к нему просто так не подступишься.

– Ладно, уговорил, прыщ смертный. Куда намылимся?

– А давай пробежимся там, вдоль озера, кругаля дадим по старым окопам. Для начала на Черепа сходим.

Леса вокруг города до сих пор были набиты железом, ржавым наследством двух войн – финской и Великой Отечественной. В финскую тут шли страшные бои. А следом сразу накатила Вторая мировая, так что, где ни копни, – повсюду щедро попадались осколки, гильзы и безымянные кости.

Само собой, оружие там тоже попадалось. Далеко не первое поколение городских мальчишек пополняло здесь свои запасы, да и черные археологи наведывались сюда регулярно. В лесу железа на всех хватало. Конечно, что поверху лежало, то уже давно прибрали, но если знать места – можно было нарыть много интересного.

Поляна в лесу, по дороге к озеру, так и называлась – Черепа. Там, говорили люди, после войны долго еще скелеты неприбранные валялись. Собственно, на этой поляне Череп собственными руками и откопал себе кличку, когда притащил домой простреленную каску, в которую намертво врос настоящий череп. Извращенец-Бита череп выковырял и придумал зажигать в нем фонарик, так что глазницы и челюсть загорались адским синим пламенем. Этот готичный прикол им потом здорово пригодился – девчонок пугать. То-то они с визгом по гаражу метались, умора, да и только! Черепа потом забрал участковый (кто-то из девчонок родителям стукнул), а кличка к нему так и приклеилась.

Бита еще поворчал-поворчал для приличия, но от кресла все-таки отклеился. До поляны они добрались примерно за час и принялись бродить по пожухлой траве, лениво тыкая туда-сюда длинными проволочными щупами. Поляна сильно заросла березами, но, приглядевшись, можно было увидеть линию старых окопов, здоровенные воронки от снарядов, обвалившиеся землянки с торчащими обломками бревен… Много чего тут еще оставалось с войны.

Бита чертыхнулся, чуть не напоровшись на колючую проволоку, пригляделся, спрыгнул в окоп.

– Слышь, гоблин, тут, по ходу, оборона была у наших.

– Почем ты знаешь? Может, наши как раз наступали?

– Может, и наступали, – сплюнул Бита. – Ща проверим.

Он расковырял мох, подцепил и отбросил в сторону пласт дерна – и присвистнул:

– Тут, по ходу, кто только не наступал! Глянь, все вперемешку валяется.

На сероватой лесной земле валялись россыпи гильз, куски заржавленной пулеметной ленты, осколки гранат.