Жития византийских Святых - Сборник

Этого столь закоренелого разбойника подвигнул наконец какой-то случай удалиться в монастырь, и таково было его покаяние, что вскоре Моисей привел ко Христу и самого с юных лет сообщника в злых своих делах, диавола, согрешавшего вместе с ним. Рассказывают, что в те времена разбойники, не зная, кто он, напали однажды на Моисея, когда он отдыхал в своей келии. Было их четверо. Он связал их всех и, взвалив на плечи, словно мешок соломы, принес в собрание братьев, сказав: “Мне нельзя никому причинять вред, что повелите с ними делать?”. Так разбойники покаялись и, узнав, что это тот Моисей, который некогда был известен и знаменит среди разбойников, восславили Бога и [49]тоже отверглись мира, потому что обратился сам Моисей, рассудив так: “Если он, столь сильный муж и славный разбойник, убоялся Бога, зачем же нам откладывать свое спасение?”.

На этого Моисея восстали демоны, стараясь ввергнуть в привычный ему блудный грех. Так они его искушали, рассказывал он, что едва не свели е избранного пути. И вот, представ перед Исидором великим, подвизавшимся в Ските, [16] он поведал ему о прении, которое имел с демонами. И Исидор говорит ему: “Не печалься — это высший чин демонов, и потому они с великой силой теснят тебя, что жаждут того, к чему привыкли. Ведь как пес, который привык не уходить со съестного рынка, когда же рынок закроют и никто ему ничего не даст, не идет туда и близко, так демон, если ты будешь тверд, отчаявшись, отступится от тебя”. И вот Моисей ушел и с того часа стал вести более суровую жизнь, особенно же воздерживался от пищи и ничего не ел, кроме двенадцати унций [17]сухого хлеба, исполнял тяжелую работу и творил пятьдесят молитв. Но, изнурив тело, он продолжал пылать и видеть грешные сны. Снова он явился к какому-то другому святому и говорит ему: “Что мне делать — грешные видения души, привыкшей к наслаждению, мрачат мне ум?”. Тот говорит ему: “Ты не отвратил мыслей своих от подобных видений и потому покоряешься им. Бодрствуй и бессонно молись — и тотчас освободишься от них”. Моисей, услышав это наставление, вернулся в свою келию и дал обет всю ночь проводить без сна и на ногах. И вот, оставаясь в келий около шести лет, он все ночи стоял посеред келий и молился, [50] не смыкая очей, но не мог одолеть соблазна. Тогда он опять положил себе жить иначе, и, выходя по ночам, шел к келиям старцев и великих подвижников, и брал водоносы их, и тайно наполнял водой. Ибо отшельники носят воду издалека — одни за две мили, другие за пять, третьи за полмили. В одну из ночей демон подстерег Моисея, и, не в силах обороть, ударил палкой по чреслам, когда тот наклонился над колодцем, и оставил в беспамятстве, и Моисей не понимал ни того, что претерпел, ни того, от чьей руки. На другой день кто-то пришел зачерпнуть воды, и нашел его лежащим там, и сказал великому Исидору, пресвитеру [18] Скита. И вот тот поднял Моисея и отнес в церковь. И около года Моисей так хворал, что тело его и душа с трудом оправились. И великий Исидор говорит ему: “Перестань, Моисей, сражаться с демонами, ибо и мужеству, и подвигу положена мера”. Тот говорит: “Не перестану, пока не оставит меня диавольское наваждение”. Исидор говорит ему: “Именем Иисуса Христа да пропадут видения твои. Приобщись спокойно Святых тайн. [19] Дабы ты не тщеславился, что оборол страдание, должно тебе подчиниться”. Моисей возвратился в свою келию. Около двух месяцев спустя спрошенный Исидором, он ответил, что более уже не терпит страданий. Моисею дарована была такая благодать на демонов, что он страшился их менее, чем мы простых мышей.

Такова жизнь Моисея эфиопа, который был причтен к лику великих отцов. Он скончался семидесяти пяти лет, будучи в Ските пресвитером, и оставил после себя семьдесят учеников.

[51]

22

Кроний, святой Иерак и многие другие рассказывали мне о том, что я намереваюсь изложить, то есть: некто Павел, неученый землепашец, на редкость незлобивый и простой, был женат на очень красивой, но злонравной женщине, которая долгое время тайно от Павла грешила с каким-то человеком. Неожиданно возвратившись с поля, он застал их за постыдным делом — Провидение путеводило Павла ему на благо. Он, засмеявшись, говорит им: “Так, так. Воистину, мне это все равно. Иисус свидетель, я отказываюсь от этой женщины, забирай ее вместе с ее детьми, а я уйду и стану монахом”. Не сказав никому ни слова, Павел обходит восемь монастырей и, пришедши к блаженному Антонию, стучится в дверь. Тот выходит и спрашивает его: “Что тебе надо?”. Павел говорит ему: “Я хочу стать монахом”. Антоний отвечает на это: “Здесь ты, шестидесятилетний старик, не можешь быть монахом. Лучше возвращайся в деревню, работай и проводи жизнь в трудах, благодаря Бога. Тебе ведь не перенести тягот пустыни”. Опять старик отвечает: “Я буду делать все, чему ты меня научишь”. Антоний говорит ему: “Сказано тебе, что ты стар и этого не можешь. Если непременно хочешь быть монахом, иди в общежительный монастырь со многими братьями — они скорее снизойдут к твоей немощи, а я ведь живу здесь один, ем не чаще, чем по однажды в пять дней, и то не досыта”.

Этими и другими подобными словами он гнал от себя Павла, а так как тот не отставал, Антоний закрыл дверь и не выходил из-за Павла три дня даже по [52]нужде. А Павел не уходил. На четвертый день Антоний по необходимости открыл дверь, вышел и снова говорит: “Иди отсюда, старик. Что ты докучаешь мне? Ты не можешь жить тут”. Павел отвечает: “Невозможно мне умереть в ином месте, кроме этого”.

Антоний взглянул на него и заметил, что старик не принес с собой ничего съестного — ни хлеба, ни воды — и уже четвертый день наблюдает пост. “Не умирай,— говорит,— и не запятнаешь мне грехом душу”. И впускает Павла.

В эти дни Антоний стал вести такую суровую жизнь, какую не вел никогда и в молодые годы. Намочив ветки, он велит Павлу: “На, сплети, как я, веревку”. [20]Старик работает до девятого часа и с великим трудом сплетает пятнадцать локтей. [21] Взглянув, Антоний остался недоволен и говорит ему: “Дурно сплел, расплети и начни сызнова”. Так Антоний укорял Павла (а тот ведь ничего не ел и по годам был ему ровесник), чтобы, потеряв терпение, старик от него ушел. А Павел расплел веревку и снова сплел из тех же веток, хотя это было труднее, потому что ветки теперь скрутились. Когда Антоний увидел, что старик не ропщет, не малодушествует, не огорчается на него, он смягчился и на закате солнца говорит ему: “Хочешь, съедим по куску хлеба?”. Павел говорит ему: “Как тебе угодно, авва”. Антонию опять понравилось, что Павел не ухватился за приглашение поесть, но предоставил решать ему. И вот Антоний ставит стол и приносит хлеб. Положив хлебцы по шести унций весом, он размочил себе один — ведь они были черствы, а Павлу три. Затем, чтобы испытать Павла, он начал петь псалом, который знал наизусть, повторяет его двенадцать [53]

раз и двенадцать раз читает молитву. А Павел опять усердно молится вместе с ним. Ведь он, мне думается, предпочитал быть пищей скорпионов, чем жить с прелюбодейкой-женой. Когда все двенадцать молитв были прочитаны, они уже поздним вечером сели есть. Антоний съел один хлебец, а другого и не коснулся. Старик ел медленно и еще не кончил своего. Антоний подождал, покуда он съест, и говорит ему: “Бери второй, отец!”. Павел говорит ему: “Если ты съешь, то и я тоже, если не съешь, и я не съем”. Антоний говорит ему: “Мне достаточно: ведь я монах”. Павел говорит ему: “И мне достаточно: ведь я хочу быть монахом”. Антоний снова встает, прочитывает двенадцать молитв и поет двенадцать псалмов. Потом немного спит и опять встает, чтобы с полуночи до рассвета петь псалмы. Увидев, что старик охотно подражает его суровой жизни, Антоний говорит ему: “Если можешь так всякий день, оставайся со мной”. А Павел говорит: “Не знаю, снесу ли большее, а то, что видел, могу без труда делать”. На следующий день Антоний говорит ему: “Вот ты и стал монахом”. По прошествии определенных месяцев Антоний, уверившись, что Павел совершенен душой, хотя по благодати Божией очень прост, строит ему келию за три или четыре тысячи шагов от своей. “Вот ты и стал монахом. Живи теперь один, чтобы испытать искушения от демонов”. Проведя так год, Павел удостоился благодати на бесов и на болезни. Как-то раз Антонию в числе прочих привели одного, особенно люто одержимого бесом: в него вселился самый старший демон, который хулил даже Небеса. Взглянув на бесноватого, Антоний говорит тем, кто его привел: “Это не мое дело, [54] ибо не удостоен власти над главным чином бесов, а Павла”. И вот Антоний ведет их к Павлу и говорит: “Авва Павел, изгони беса из этого человека, чтобы он вернулся восвояси здоровым”. Павел говорит ему: “А что же ты?”. Антоний говорит: “Мне недосуг, у меня есть дело”. И, оставив его, опять пошел в свою келию. Старец поднимается и, горячо помолившись, говорит бесноватому: “Авва Антоний сказал — выйди из этого человека”. А бес начал выкрикивать поношения, говоря: “Не выйду, злодей!”. Тогда Павел милотью [22] ударил его по спине и сказал: “Выйди, говорит тебе авва Антоний”. А бес опять еще пуще стал поносить Антония и его самого. Наконец, Павел говорит ему: “Выйдешь, а не то я пойду скажу Христу. Свидетельствую Иисусом, если ты не выйдешь, я пойду скажу Христу, и тогда тебе будет худо”. Бес снова стал изрыгать хулу, крича: “Не выйду!”. Тогда Павел разгневался на беса и в самый полдневный зной вышел из келий, а египетская жара — пещь вавилонская. [23] Стоя в горах на камне, он молится и говорит так: “Ты видишь, Иисусе Христе, распятый при Понтии Пилате, [24] что не сойти мне с этого камня, не есть и не пить до смерти, если ты не изгонишь злого духа из этого человека и не освободишь его”. Не успели уста Павла произнести эти слова, как бес воскликнул: “О, какая сила, меня изгоняют! Простота Павла изгоняет меня, и куда мне деться?”. Злой дух тотчас вышел и, претворившись в огромного дракона семидесяти локтей, пополз к Чермному морю, [25] дабы сбылось реченное: “Явленную веру возвестит праведный”. [26]