Клерк позорный - Леонид Рудницкий

– Ладно, – сказал он, – там не такая уж важная информация. Я передумал.

Но и Лена дискету не отпускала:

– Я открою, я знаю как!

Коржик удивился такой настойчивости и укрепился в решении дискету не отдавать:

– Не нужно, забудь.

Но она не уступала:

– Зачем же тебе терять информацию, если можно ее сохранить?

Коржик опять дернул дискету к себе.

– Не волнуйся, все будет нормально, – продолжала настаивать Лена и еще крепче уцепилась за дискету.

«Вот курва, – подумал Коржик, – сейчас поломает». Но не драться же с ней было. И отпустил. Лена файл открыла.

А на следующий день Толян собрал всех по поводу безопасности и предупредил не делать рабочих записей там, где их не должно быть.

– Тут в одной фирме был случай, – сказал он, почему-то глядя на Коржика, – когда сотрудник вел дневник на рабочем компьютере, а потом жесткие диски изъяла налоговая и по его записям все раскрутила.

«Лена заложила, – понял Коржик. – Прочла, перевела и побежала к Толяну. Ну, не стерва ли?». После собрания Субботин объявил:

– Знакомый банк загибается, распродает ноутбуки. Кому-нибудь надо?

Коржик дал ему деньги на ноутбук и сказал требуемые характеристики. Были и другие заказы. Поехала за ноутбуками и Лена. Оттуда она позвонила Коржику и сообщила, что требуемый ноутбук есть.

– Бери, – сказал он, – и посмотри, чтобы битых пикселей не было.

Когда Коржик включил привезенный ею ноутбук, то сразу увидел в БИОСе, что тактовая частота процессора гораздо ниже той, которую он просил.

– Лена, – сказал он подчеркнуто спокойным тоном, – здесь не тот процессор.

– Да нет – тот! – стала настаивать она.

– Вот же написано, – Коржик показал на экран.

– Они иногда сами не знают, что пишут, – выпалила она.

От такой крестьянской наглости Коржик онемел:

– Кто «они», Лена? БИОС – это не «они». БИОС – это базовая программа загрузки-выгрузки, зашитая в микросхему. Она, среди прочего, определяет тип процессора и его частоту.

– Я проверила – процессор тот, – тупо твердила Лена.

«Тебе бы в башку БИОС поставить, – подумал Коржик, – может, тогда ты стала бы что-нибудь понимать».

16

Коржик, Лариса и Шильдин пили чай на кухне. Лариса и Шильдин продолжали давно начатый разговор, а Коржик только что подошел.

– В Париже мне приходилось ночевать под мостом, – сообщил Шильдин.

– Да? – удивилась Лариса. – А почему?

– Денег не было, жил в машине, а у них это разрешается только под мостами.

Коржик молчал. Шильдин ему не нравился, и он старался с ним не общаться.

По-видимому, это чувство было взаимным, потому что тот тоже Коржика не замечал. За все время они обменялись едва ли десятком слов, не считая приветствий. Шильдин был длиннообразным, носил козлиную бородку и всегда лукаво щурился.

– Машина-то хоть большая была? – сочувственно спросила Лариса. – Ноги мог вытянуть?

– Джип.

– А потом?

– Потом денег совсем не стало и мне пришлось продать костюм.

– Да ну!

– Да. Хороший костюм, между прочим. Стоил две тысячи франков, а я отдал за четыреста. Почти новый, одел только два раза.

– Дешево, – с сожалением сказала Лариса. – Не жалко?

– Нет, – засмеялся Шильдин, – я еды купил.

Но по лицу было видно, что жаба за костюм душит его до сих пор.

– Как же так получилось?

– Работы не было. Как с «Радио „Свобода"» уволили, пошел на стройку. А потом и стройка закончилась.

– А что ты делал на «Свободе»?

– Интервью брал у разных диссидентов. У Солжени-цина взял, когда он был в Париже.

– Его, кстати, вчера по телевизору показывали, – вспомнила Лариса. – Не смотрел?

– Я не смотрю телевизор.

– Почему?

– Я старовер, нам нельзя, – важно ответил Шильдин.

Коржик едва не поперхнулся чаем. Ну, прямо «православный казак Зильберович», как у Войновича! Он себя-то в зеркале видел? Посмотрел бы хоть раз, прежде чем такие байки травить.

Коржик тоже телевизор не смотрел, но совсем по другой причине – он считал, что тот уже давно превратился в средство манипуляции сознанием, а в свое сознание он не хотел допускать никого.

В первый рабочий день ему представили Шильдина как начальника строительного департамента. Весь департамент состоял из него самого, его помощника Володи с бородой до глаз и бригады гастарбайтеров, которая нанималась по мере надобности.

Была у Шильдина и какая-то своя фирмешка по ремонту квартир. Но основной доход он получал от Толяна. Он без конца достраивал и перестраивал его гостиницу в провинции, переделанную из старого садика. Утверждал сметы, закупал отделочные материалы и мебель во Франции, подолгу трепался по телефону фирмы и за ее счет на плохом французском со своим корешем в Марселе, который ему все эти контейнеры и набивал.

Коржик чувствовал в его деятельности большую наебку Толяна, но ничего не мог поделать, проверить цены было невозможно. А Толяну, кажется, было все равно. Он экономил на протухшем «Бейлисе» и тут же тратил несоизмеримо больше на оплату контейнеров «старовера». В этом и были истоки неприязни Коржика к Шильдину – тот уже присосался к Толяну, а Коржик еще нет. Толян отклонял его предложения одно за другим, и ему оставалось только смотреть, как «старовер» набивает закрома, словно суслик в августе на пшеничном поле.

Шильдин построил дачу, сделал там бассейн и запустил черепах. Попросил гастарбайтеров-хохлов покормить их, и те набросали туда хлеба и сала. Вода зацвела, черепахи впали в спячку и чуть не подохли. Шильдин очень возмущался по этому поводу.

Они с помощником купили дома в Черногории с видом на море и приносили показывать фотографии. Тетки смотрели и ахали. А хрен ли не ахать? От черногорских пейзажей дух захватывает, это всем известно.

Коржик смотреть фотографии не пошел.

Они еще рассказывали, что слетать туда стоит совсем недорого – дорога в оба конца обходится «всего» в триста евро на человека.

При всем при этом оба отличались крайней скупостью. Они не ленились приезжать в головной офис на халявные обеды с другого конца Москвы, где и находился их «департамент» в каком-то подвале. Для визитов придумывались какие-нибудь благовидные предлоги, типа: «Надо было посмотреть в вашем настенном календаре, какое сегодня число. Заодно и пообедаем».

– Я тут одно мероприятие задумал, – сказал Шильдин Ларисе, но посмотрел почему-то на Коржика.

Коржик отвернулся.

– Да? И какое же? – спросила Лариса.

– Автобус покупаю в Лондоне двухэтажный. Сделаю из него в провинции передвижное кафе.

– Хорошая задумка! – одобрила Лариса.

Она прямо впитывала каждое слово Шильдина, как растрескавшаяся земля впитывает воду. Он ей нравился. Шильдин это видел и красовался перед ней изо всех сил. И Коржик ей нравился. «Интересно, кто из нас ей нравится больше? – подумал Коржик. – В данный момент, наверное, Шильдин, потому что она лишь изредка бросает взгляды на меня, а все остальное время не сводит глаз с него».

– Но сначала я хочу организовать на нем поездку сотрудников по Европе, – сказал Шильдин, – наблюдая за эффектом от произнесенного.

Он даже стал выше ростом и шире в плечах в этот момент, как будто сидел на коне и звал пешие народы за собой по Европе за свой счет.

– Вот только посадить за руль некого, – притворно вздохнул он. – Придется, наверное, самому.

– Здорово! – Лариса с детским восторгом захлопала в ладоши. – Ты просто молодец, Коля!

Шильдину казалось, что в этот момент он уничтожил Коржика, сжег дотла и пепел развеял по ветру. Он ждал от Коржика вопросов, на которые он отвечал бы с высокомерной снисходительностью богатого родственника. Он так запланировал. Но Коржик лишь слегка улыбнулся и промолчал. Он вспомнил недавнюю историю, когда с офисом Шильдина почти две недели не было связи по городскому телефону и им нельзя было отправить ничего по факсу. В их радиотелефоне сдохла батарея, и никто из них не захотел покупать ее за свои деньги. В конце концов, батарею купила Лариса.

– Неужели вы не могли купить ее сами? – спросила она, отдавая батарею Шильдину.

Тот глупо отшутился. На их месте Коржик сгорел бы со стыда, а им было хоть бы хны.

И вот один из этих перцев, готовых дважды есть одно и то же, сидел перед ним, пил халявный кофе с халявными плюшками и разыгрывал из себя Гарун-аль-Рашида.

«Коля, – подумал Коржик, – купи себе ассенизаторскую машину с бочкой для говна – она тебе больше подойдет».

Он сполоснул чашку и вышел.

17

Вернувшись к себе, он посмотрел в окно на бесконечный поток праздной публики. Толян улетел в Лондон. Трубы он отгрузил, цемент тоже. Делать пока было нечего, и до возвращения Толяна новая работа не ожидалась. «Господи, какая скука! – подумал Коржик. – Какой еще бизнес можно ему предложить? Так, чтобы он назначил главным меня и дал денег на развитие». В голову лезла всякая чушь, о которой даже и говорить не хотелось. И вдруг в этом потоке мелькнула идея, которая показалась ему не такой уж абсурдной. Точно! И как это он раньше не догадался? Все гениально просто, а этот план был настолько красив, что даже трудно было сказать, чего в нем больше – гениальности или простоты. До этого еще никто не додумался, Коржик был первым. Вот какие идеи мог выдать мозг, если целенаправленно думать в одну точку!